Твоя настоящая семья (СИ) - Малышева Вера - Страница 9

Гарри Уэст не мог отвести от зятя прищуренного взгляда – за тяжёлыми набрякшими веками пожилого альфы в ещё ярких зеленовато-серых глазах его пряталось изумление. Да, действительно, брак его сына заключался по соглашению между Деверо и Уэстами, ни о какой любви речи даже не шло, но Гарри никогда не казалось, что его зять испытывает по этому поводу хоть какие-либо чувства. А оказалось вон как… Плохо же Дейн знает своего мужа, если за тридцать лет брака не смог этого понять, и даже не постарался расколоть эту скорлупу эмоциональной отрешённости. Видимо, в паре с другим омегой всё у Рика Деверо могло быть совершенно по-другому.

Дейн, однако, ни о чём подобном, похоже, даже никогда не задумывался:

- Перестань заговаривать мне зубы, Рик. Ничего плохого нет в том, что Андре – наивный романтичный мальчик. И дело совсем не в этом. А в том, что нашему сыну нужна наконец крепкая отцовская рука. Сколько уже он может устраивать истерики? Ему без малого тридцать лет. У него через две недели свадьба, и твоя задача - к тому времени вправить ему мозги на место.

Рик тяжело вздохнул.

- Знаете, Гарри, - обратился он к тестю. – Иногда я думаю, что лучше бы уж Мэтью остался с этим янки.

Старый альфа едва заметно кивнул зятю. Дейн же возвёл очи горе:

- Ну что ты несёшь… Чтобы эта бостонская проститутка и дальше наставляла ему рога? Значит, такой судьбы ты хочешь своему сыну? Очень мило, Ричард Лэйн Деверо, вполне в твоём стиле. Тебе как всегда наплевать. Ну а я не намерен такого допускать, чтобы мой единственный сын был несчастен.

- Дейн, - безо всяких интонаций сказал Рик. – Ты что, слеп? Глух? Или просто непроходимо глуп, что вернее всего? Ты не заметил случайно, что наш Мэтью, как верно заметил твой отец, из весельчака и жизнелюба превратился в озлобленного, разочарованного, циничного мизантропа? Ты не заметил, что за последние несколько месяцев от него слова доброго никто не слышал? Как, по-твоему, он может взять и в момент стать счастливым? Надев кольцо?.. Дейн, окстись, мы не в кино, и чудес не бывает. Этот брак не сделает счастливым ни Мэтью, ни Андре. Я прекрасно понимаю, что Мэтью нужно брать себе мужа, ему нужны дети, а нашей семье - наследники. Единственное, чего я не понимаю – того, зачем это делать прямо сейчас, когда ему это всё как серпом по заднице.

- Хм, - с оттенком превосходства в голосе заметил Дейн. – Не понимаешь. А вроде слывёшь дочерта умным. Именно сейчас, пока Мэтью всё равно, его ещё не охомутал очередной совершенно не подходящий ему приблудный омега, и я сам могу проконтролировать, кого он возьмёт в супруги. Иначе потом опять нарисуется какой-нибудь парвеню, а я не собираюсь тратить всю оставшуюся жизнь, отгоняя от моего сына всяких паразитов. Время-то идёт. Ты верно заметил – нам нужны внуки, и их папа должен быть идеальным.

- И полностью под каблуком у тебя, - мимоходом заметил Гарри. - Ты боишься, что не сладишь с хоть сколько-нибудь самостоятельным зятем. Само собой. Правильно боишься.

Супруг Дейна уже совершенно безразлично пожал плечами:

- Поступай как знаешь. Но если тебе уж не терпится всё это устроить, по крайней мере занимайся этим сам. Не приставай к сыну. Ты же видишь, в каком он состоянии.

Но омега их уже не слушал. Он взял с подноса чашку и зыркнул на боя:

- Это что, кофе? С ума вы все посходили, какой в моём состоянии кофе?! Немедленно унеси, и живо – пусть Силия приготовит мне травяной чай. Если эта старая черномазая черепаха не уложится в пять минут, я устрою ей головомойку. Ну, бегом!

Мальчик улетел, как сорванный ветром лепесток. Рик несколько секунд смотрел на мужа, а потом снова уткнулся в биржевые новости. Гарри только молча покачал седой головой.

***

Мэтт уже час бесцельно колесил по городу – из Бель Мид по Хардинг доехал до Оукс Хилл, повернул в сторону Берри Хилл, забрался на Шестьдесят пятое шоссе и съехал с него в центре города. Пересекать Камберленд он не стал и оказался вскоре в Джермантауне. Альфу обуревала странная жажда деятельности – ему хотелось, уже несколько дней страстно хотелось сделать хоть что-нибудь, что примирит его с предстоящей свадьбой и со всем этим дерьмом, что творится в его жизни. Переживать предательство Дона Холдена он не переставал с тех пор ни на день, ему казалось, что рана и не думает заживать – наоборот, она с каждым новым днём становилась всё глубже. Альфа в который уже раз за это время погрузился в тяжёлые, мутные мысли о том, а есть ли вообще во всём этом какой-то смысл. Очнулся он, едва не проехав на красный сигнал светофора и услышав, как кто-то отчаянно жмёт на свой клаксон. Оглядевшись вокруг и поняв, что заехал зачем-то в старый портовый район, Мэтт вернулся обратно в центр. Припарковался неподалёку от парка Мьюзик Сити и пошёл прогуляться – думая, что на свежем воздухе сможет хоть немного успокоиться и привести свой душевный раздрай хотя бы в формальный порядок. На Третьей авеню взгляд его упал на афишу какого-то кинотеатра, рекламирующую новый детектив. И Мэтт неожиданно вспомнил о Хоуке.

Бета Джим Хоук был некогда сотрудником окружной прокуратуры – в бытность её главой Сэмюэла Деверо, дяди Мэтта. Теперь дядя был прокурором штата, а Хоук вышел на пенсию, и открыл своё детективное агентство. Дело его процветало – что было совершенно неудивительно, Хоук был блестящим профессионалом, с большими связями в городе и штате, к тому же. Сам он со смехом говорил, что именно профессиональные качества и не дали ему удержаться на работе при новом окружном прокуроре – невежде и карьеристе Руфусе Прайсе. Вывеска его агентства на занимаемом им крошечном особнячке колониального стиля была маленькой, очень скромной, и явно не преследовала рекламных целей, а его штат состоял всего из нескольких сотрудников. Его специализацией были дела интимные, деликатные, в которых огласка была последним, чего хотелось клиентам. Хоук в рекламе не нуждался. Кому было нужно – находили его и так.

Мэтт ещё и сам не мог понять, чего именно он хочет от Джима Хоука. Решение родилось у него лишь тогда, когда он дошёл до того самого особнячка на Ли-авеню. Секретарь Хоука не знал его – но фамилия Деверо сделала своё дело: встречать молодого альфу вышел сам босс агентства.

- А, племянник моего благодетеля, - добродушно сказал он. – Кофе будешь? Райан, - махнул Хоук молоденькому омежке-секретарю, - сообрази-ка нам пару чашек.

- Мне лучше латте, - мрачно сказал Мэтт. Пить сейчас эспрессо казалось ему гарантией сердечного припадка.

- Твой дядя Сэм никогда не пил эту итальянскую бурду, - назидательно сказал Хоук. – А он был просто эталон настоящего мужика. Впрочем, может, тебе так и лучше. Ты какой-то взвинченный, парень. Пойдём-ка в мой кабинет.

В кабинете, маленьком, обшитом деревянными панелями и увешанном фотографиями и спортивными наградами хозяина, не было ничего детективно-устрашающего. Старинное бюро, шкаф с ящичками для картотеки и даже массивный сейф вполне могли принадлежать и какому-нибудь нотариусу. Мэтт слегка успокоился и потягивал латте, пока Хоук рассказывал ему об успехах своей дочери в плавании – пятнадцатилетняя Надя заняла третье место в чемпионате страны среди юниоров, её даже отобрали в олимпийскую сборную. Пока, правда, в запас, но зато стипендия теперь была у неё в кармане.

- Ну, поговорили, разогрелись, а теперь рассказывай, зачем пожаловал, - сказал Хоук, закончив своё повествование, будто ещё кофе выпить приглашал.

- Джим, - Мэтт, помедлив несколько секунд, словно решаясь, делать следующий шаг или нет, всё же вынул из принесённой с собой папки один из тех самых снимков, что прислал ему таинственный мистер Мастрантонио. – Вот, взгляни.