Демоны Грааля - Мзареулов Константин - Страница 27

Мефисто добавил:

– Явное отражение чего-то очень древнего и мощного.

– Причем прототип еще цел и функционирует, – задумчиво проговорил Фауст. – Иначе его Мощь перераспределилась бы между теневыми копиями.

Отец фыркнул: мол, все это я и без вас понимаю. Ничего похожего в старых книгах не описывалось, и сей факт тревожил Кула сильнее всего. К общему удивлению, дельный совет дал младшенький, Верви, предложивший осведомиться у гномов Нибельхейма.

– Хорошо придумал, – одобрительно заметил Фауст. – Эти ребята про старинные железяки знают почти все… Хотя кинжал явно не железный.

– Серебряный, – кивнул отец. – Булатное серебро – его только в Хаосе умели ковать, специально для убиения Повелителей Теней. Композитный сплав прочности необычайной. Пробивает броню, как сталь, а на демонов действует, как чистое серебро. Сейчас об этом материале никто и не помнит. Так Что гномики наверняка ничего не расскажут.

Фауст вызвался обследовать кинжал в лаборатории. Он предполагал провести серию анализов химического состава и применить оригинальную систему магического зондажа. Смертоносный для демонов булат интересовал его и сам по себе, но куда важнее было установить историю предмета. Сверхдревнее изделие, сумевшее не утратить колдовство на протяжении бесчисленного множества эпох, могло быть теневой копией чего-то невероятно могучего, а такие анахронизмы весьма полезны в хозяйстве… Тем временем Мефисто бережно перелистывал привезенную отцом инкунабулу, изредка ухая, когда встречал новые для себя главы.

– Как съездил, папа? – спросил Вервольф.

– В общем, неплохо отдохнул. – Царь легонько поморщился. – Меня там один поклонник достал высокоучеными вопросами. Дескать, сколько времени вампир способен продержаться под солнечным светом? Или – какой изотоп серебра наиболее смертелен?

Все четверо расхохотались. Такие вопросы издревле занимали недалеких схоластов, не понимавших, что вампир вампиру рознь. С серебром тоже следовало быть осторожнее – Фауст как-то исследовал эту проблему, доказав, что опаснее всего ионы серебра, независимо от изотопного числа…

Их милый мальчишник нарушила Геката, заговорившая из висевшего на стене портрета. Царица свирепо напомнила, что в трапезной накрыт стол и что холодные закуски вот-вот станут теплыми, а горячие блюда, наоборот, остынут. Поручив демону-архивариусу поискать в книгах упоминания о магических кинжалах, Кул первым двинулся к выходу.

За обедом, конечно, не прекращалось обсуждение дел, от которых Гретхен заскучала и не осталась на чай с тортом. Отговорилась: мол, не хочет злоупотреблять мучным. Фауст поморщился, но остальные как ни в чем не бывало продолжили разговор. За время отсутствия родителей в их семье изредка появлялись подружки, но проходили месяцы или десятилетия, и девицы исчезали, порой даже не успев состариться. Братья не сомневались, что и увлечение доброго доктора окажется не вечным.

Застольная беседа вертелась вокруг анклавов, которые пока не подчинились царской власти. В некоторых вовсе не знали о существовании Нирваны, до других нирванцы просто не успели добраться. Сложнее было с Замком Четырех Миров, владельцы которого не желали вести себя прилично.

– Далт нас предал, – рубанул с плеча Вервольф. – Засел в замке со своим отрядом…

– Остатками отряда, – хохотнул Фау.

– Не важно. Он угрожает нам и должен умереть.

– Почему вы такие кровожадные? – печально осведомился Кул. – Все время придумываете, кого бы еще прикончить.

– Наверное, дурная наследственность, – засмеялся Вервольф. – Гены вампирических предков делают нас жадными до крови.

Пристально посмотрев на жену, Кул пожал плечами и буркнул:

– Да уж, мамаша у вас любит кровушку пустить…

– Ты на что намекаешь, старый развратник? – осведомилась Геката, сделав страшные глаза.

Сыновья хихикали и не могли нарадоваться: вся семья в сборе и, как в прежние времена, развлекается, изображая океан свирепости. Мефисто так и высказался: мол, наша патриархальность обеспечила крепкий тыл, какого не видать амберской династии. Ее рано или поздно погубит застарелая взаимная неприязнь.

– Типичные провинциальные политики, – согласился Фауст. – Сидят в своих деревнях, забавляются интригами да кровосмешением и ничего не видят дальше околицы. – Он сокрушенно покачал головой. – Знаете, мне их даже жалко. Амбериты пробуждаются от спячки лишь в дни, когда опасность подступает к порогу.

– Слишком долго правил их отец. Вот нынешнее поколение и не обзавелось чувством ответственности, – сказал Кул. – Теперь Оберона уже нет, а его дети так и не стали самостоятельными.

Верви вздохнул:

– Гримаса судьбы – нам помогло наше несчастье. Временно потеряв родителей, мы перенесли слишком много испытаний. Тысячелетие такой жизни закаляет… – Младший брат подмигнул Фаусту. – Помню, каким ты был рафинированным интеллектуалом – мечтал отсидеться в башне из хрусталя и слоновой кости, занимаясь абстрактной наукой.

– Да и ты, прямо скажем, не сразу сделался воином без страха и колебаний.. – напомнил старший брат. – Кстати, Фау, где твоя башня?

Фауст отмахнулся:

– Боюсь, она осталась только в легендах и поговорках периферийных Отражений… Так же, как твоя сентиментальность. – Он захихикал. – Сентиментальный Мефисто – сейчас такое даже представить трудно!

Резко встав, Кул закурил сигару. Прохаживаясь мимо окон, царь выдыхал дым, и голубые струйки плыли, завиваясь причудливыми кольцами.

– Я побывал в продвинутом Отражении, – сообщил он. – Посмотрел фильмы о себе и расстроился. Как же они нас ненавидят! Зачем понадобилось выдумывать обо мне столько лжи?

Меф засмеялся:

– Знал бы ты, сколько глупостей придумали про меня и Фау!

– О себе я и вовсе помалкиваю, – поддакнул Вервольф.

Отец криво усмехнулся и вызвал прислугу, велев убрать со стола. Потом мотнул головой, приглашая домочадцев следовать за ним. Он быстрым шагом проследовал по коридорам и лестницам, на ходу стряхивая пепел в расставленные вдоль стен урны. Забег финишировал в Большом Зале Метафор, на предпоследнем этаже Дельфийского минарета.

Зеркала развлекались. Плоские окна магических кристаллов показывали всякую белиберду.

… Жуки в бронзовых мантиях рубят алебардами обнаженных по пояс, вооруженных ятаганами минотавров в клетчатых штанах…

… По полю стадиона носятся футболисты в доспехах и шлемах с решетчатыми забралами. Трибуны вопят, захлебываясь восторгом. И у зрителей, и у игроков по три пары конечностей…

… Мужчины и женщины не вполне человеческого облика пробираются мрачными переходами. Бесчисленные ловушки убивают их одного за другим. Достигнув промежуточного финиша, оставшаяся в живых пара неторопливо раздевается, обнажая весьма неприятные на вид анатомические детали…

… Крепость в пустыне постепенно разрушается по причине древности. Вокруг белеют чьи-то скелеты, на флагштоке висит обветшавший лоскут знамени…

– А вот это уже интересно, – неожиданно обрадовалась Геката.

Мужчины дружно посмотрели на зеркало, к которому подбежала Королева Ведьм. Это была Метафора в самом чистом и отвратительном виде – из числа тех пророчеств, смысл которых начинаешь постигать после того, как предсказанное событие давно произошло и ничего изменить уже нельзя, да и не нужно.

В зеркале клубился туман, сквозь который Фауст разглядел дорогу. Вдоль дороги брела царская семья Нирваны, а с ними еще какие-то персоны – вроде бы знакомые особи из Амбера и Хаоса. По сторонам дороги бесновались фигурки демонов – Мефисто рассказывал, что именно с такими сражался он в компании Дары и Корвина.

На всякий случай Фауст запечатлел эту сцену при помощи неразлучной фотокамеры. Когда карточка проявилась, изображение в зеркале погасло. Кул разочарованно сказал:

– Обычная пакость этого заведения. Отец-покойник говорил, что большинство здешних предсказаний можно интерпретировать одной фразой: «Вам предстоит пройти долгий путь и перенести немало испытаний, после чего будет достигнута некая цель, не обязательно отвечающая вашим интересам».