Демоны Грааля - Мзареулов Константин - Страница 17

– Почему вы так подумали? – Голос Гретхен прозвучал слишком резко.

– Туда сейчас многие приходят… – Вампиресса осеклась и странно посмотрела на Фауста, словно вдруг узнала.

– Вообще-то мы держим путь в Беохок, – сказал герцог. – Говорят, там в последнее время наметились серьезные перемены.

– Нам по пути, – обрадовалась вампиресса. – Только имейте в виду: аборигены не слишком расположены к Искусству. Они там все помешаны на технике. А уж о нашем брате такие ужасы рассказывают: хоть плачь, хоть смейся.

«О переменах говорить не пожелала, – мысленно отметил нирванец. – Не знает или что-то скрывает?» Между тем Рханда не слишком ловко подправила

Отражение, так что следующий шаг привел путешественников прямиком в отстойник техноневрозов. Прихотью Великих Сил втиснутый в Теневой треугольник на одинаковом удалении от Главных Узоров, Беохок в равной степени подчинялся законам Порядка, Судьбы и Хаоса. Или не подчинялся никаким законам – оба эти утверждения были одинаково справедливы.

Закусывая начинавшими черстветь станционными бутербродами, они поднялись на горку, с которой открывался вид на грандиозный мегаполис, раскинувшийся на берегах тихой реки. Центр города украшали дворцы, каналы, акведуки, фонтаны, парки, цирки и прочие сооружения циклопических размеров. Картину дополняли подвесные сады, летучие и плавающие галеры, велосипеды-махолеты. Люди в прекрасных одеждах летали над строениями верхом на птицах и маленьких крылатых драконах. По улицам и эстакадам бегали всевозможные машины, высоко в небе бесшумно проносились стремительные гиперзвуковые лайнеры.

Рханда немного виновато сообщила, что не сможет сопровождать брата-вампира, В университете, где она прежде училась, сегодня открывается всемирный конвент авторов, работающих в остросюжетном жанре, причем на этот форум съехались лучшие писатели Отражения. Естественно, девушке хотелось потолкаться среди богемы.

– Наверное, это интересно, – неуверенно пробормотала Гретхен.

– Пошли, – охотно согласился Фауст. – Покрутимся часок-другой. Послушаем, о чем умные люди толкуют.

В метро Рханда исподтишка приглядывалась к нему, загадочно улыбаясь. Потом сообщила:

– Один приятель показывал мне вашу Карту.

– Мерлин, что ли? – буркнул нирванец.

– Как вы догадались? – поразилась Рханда.

Фауст не ответил. Они сошли на украшенной мрамором подземной станции и, когда поднимались по эскалатору, Рханда бровями показала на ехавших рядом мужчину и женщину. Из сумочки дамы выглядывал кот. Наверное, мутант, потому что время от времени произносил осмысленные фразы.

– Писатели? – Гретхен была девушкой легкомысленной, но тоже догадливой.

Кивнув, Рханда поведала, что им встретились брат и сестра, пишущие в соавторстве, и что у них есть еще одна сестра по имени Таня, но та увлеклась политикой и даже была советником бывшего президента.

По дороге в кампус писательская семья экспансивно обсуждала сюжет своего нового романа. Как понял Фауст, главная героиня была особой анемичной, некрасивой и недалекой, но при этом в нее беспрерывно влюблялись все монстры, проживавшие в соседних королевствах и параллельных пространствах. Среди втрескавшихся соавторы упомянули многоглавого дракона, больного СПИДом вампира, василиска-извращенца, спрута-оборотня и целый экипаж космических агрессоров, обладавших единым сознанием. Проблемы у брата и сестры возникли при выборе профессии героини, которую они твердо решили сделать дамой, неприятной во многих отношениях.

– Принцесса уже была в «Глухом вурдалаке», – уныло вспоминал брат. – А учительница – в «Ущелье».

Его сестра-соавторша поддакнула упавшим голосом:

– Ведьма-подпольщица тоже была – в «Высшей мере», в нее тогда влюбился Великий Инквизитор. И провинциальная актриса…

– Проститутка не подойдет? – предложил сердобольный нирванец. – Пусть в нее влюбится шеф полиции нравов, а потом с горя подорвет бордель атомной боеголовкой. По-моему, круто.

– К путане читатели могут проникнуться симпатией, – с сожалением отверг идею писатель-брат. – А нам нужен такой отталкивающий образ, чтобы читатели голову ломали: с чего, мол, вся эта публика воспылала к ней дикой страстью…

Немного подумав, Гретхен робко проговорила:

– Может, в журналистику или в драматургию девушку определите?

Писатели переглянулись и вдруг просияли. Даже черный кот в сумочке мяукнул что-то вроде: «Браво!»

– Точно! – вскричала писательница. – Только она у нас будет не простым драматургом, а телесценаристом из числа приспособленцев. Как начнет местная пресса ругать какого-нибудь ученого или политика, сделавшего карьеру при прежнем режиме, – эта дрянь тут же варганит сценарий шестисерийного фильма с жуткими разоблачениями!

– Омерзительный образ, – согласился ее брат. – В такую только вампирам-извращенцам влюбляться! А уж читатели ее сразу возненавидят.

На радостях авторы вручили Гретхен и Рханде по экземпляру своей новой книги «Похабник», начертав на титульных листах подобающие дарственные надписи. Когда писатели, попрощавшись, смешались с толпой себе подобных, вампиресса сочувственно произнесла:

– Все время об одном и том же пишут – про неудачную любовь занудливой антипатичной девицы и монстра-неудачника.

– Наверное, это у них автобиографическое, – предположила Гретхен.

Писательская масса расположилась на лужайке, разбившись на кучки, окруженные восторженными ордами почитателей. Бородач с гитарой яростно выкрикивал:

– Мне смешны ваши споры. С точки зрения грамотного филолога нет разницы между жанрами. А деление жанра на течения – тем более безграмотно.

– Вы еще скажите, что безграмотно деление точных наук на дисциплины, – хохотнул Фауст. Бородач отрубил запальчиво:

– С точки зрения грамотного филолога нет ни малейшей разницы между арифметикой и ботаникой!

Удаляясь от этой группы, Фауст проговорил, печально покачивая головой:

– Вот, девочки, едва ли не самый страшный кошмар технотронной эпохи. Недоучившийся гуманитарий, озверевший от уверенности, будто ему известна истина в последней инстанции, – это конец всему. Сколько зла причинили подобные особи, дорвавшись до власти, сколько войн они развязали!

– Ты хочешь сказать, что вина за войны лежит не на генералах? – удивилась Гретхен. – И не на технарях, создававших оружие?

– Конечно нет. Не было ни одной войны, которую бы начал президент-физик или диктатор с математическим образованием. Сплошь неудавшиеся филологи, художники и юристы. Вот, к примеру, в стране, где мы с братьями провели почти весь прошлый век, очень долго правил тиран, в молодости работавший вычислителем в астрономической обсерватории, а потом его сменил выпускник металлургического техникума. Представь себе, наша страна была самой большой и сильной в Отражении, но в то же время – самой миролюбивой.

Рханда понимающе откликнулась:

– Вы, наверное, математик. Полагаете, что точные науки способны дать людям счастье?

– Я, милая девушка, философ-циник. – Нирванец скромно потупился. – Поэтому полагаю, что противостояние физиков и лириков придумано отпетыми козлами. А счастья, к вашему сведению, никто не даст. Взять его – вот в чем задача тварей, населяющих каждое Отражение.

– Вы романтик, а не циник, – засмеялась вампиресса.

Грустно улыбнувшись, герцог сказал своим спутницам:

– Циниками становятся поумневшие романтики.

Тут перед ними возникла избушка, стены которой были покрыты натеками плесени и грязными лохмотьями паутины. Рядом прогуливалась неприятная с виду особа неопределенного пола и возраста, зверски ругавшая всех собравшихся на форум. Доводы особе заменяли площадная брань, а также обвинения в бездарности и писательстве доносов. На ее вопли никто не обращал внимания, но шуму девица (или это был гомик-полисексуал?) производила изрядно. «Графомания – страшная штука», – сочувственно подумал Фауст.

Вдруг Рханда, схватив спутников за руки и восторженно округлив глаза, еле слышно выдохнула: