Блондинка сдавала в багаж… - Романова Александра - Страница 20

Первое, что я увидела, – картонная коробка. Правда, не моя, но по размеру весьма похожая. Я открыла ее – и остолбенела. В коробке красовались три пистолета. Я взяла один из них. Тот оказался неожиданно тяжелым.

– Ты чего? – удивилась Настя, пихая меня в бок.

Я отступила, дабы продемонстрировать находку. Подруга вытянула шею и сурово осведомилась:

– Слушай, они поддельные или настоящие?

Не скрою, если б где-нибудь освободилась вакансия эксперта по огнестрельному оружию, я бы на нее претендовать не рискнула, ибо пистолеты видела исключительно в кино, да и то много лет назад. Однако Настя требовала ответа с такой решительностью, что я предложила:

– Наверное, для проверки нужно выстрелить. Если убьет, значит, настоящий.

– А вдруг не убьет? – с неодобрением уточнила Настя.

Я пожала плечами:

– Тогда либо игрушечный, либо не заряжен.

– Либо заряжен холостыми. То есть сказать точно можно, только если убьет. Учитывая, что в автобусе никого, кроме нас, в кого будем стрелять?

Я задумалась.

Честно говоря, стрелять мне совершенно не хотелось. Да я и не умела, хоть и знала о необходимости нажать на курок. Или на спусковой крючок? Или на затвор? Когда-то в школе мне довелось разбирать автомат Калашникова, и я справилась с этой задачей даже быстрее положенного срока. А собрала обратно того быстрее, да еще сэкономив Калашникову кучу деталей.

– Возможно, у Мишани трое сыновей, – предположила я, – и он везет им одинаковые подарки – реалистично сделанные игрушки. Потому что, если это нормальные пистолеты, зачем три?

– Количество как раз понятно, – снисходительно объяснила Настя. – У профессионалов принято бросать оружие на месте преступления.

– Первый для меня, второй… ну, пусть для тебя… а третий?

– Третий – про запас. Не может же преступник остаться невооруженным, ему будет некомфортно.

Слово «преступник» подействовало на меня стимулирующе. Получается, корону стащил Мишаня? Надо срочно забирать обратно, поскольку группа уже на подходе. Я быстро обшарила его сумку – ничего интересного там не таилось. Протерев пистолет подолом платья, я сунула его в коробку и плюхнулась на свое место, будто с него и не сходила. Настроение опять было – хуже некуда.

Настя, понимающе на меня глянув, указала на бутылку. Увы, та была пуста.

– Купим еще, – непререкаемым тоном сказала подруга. – Тебе перед музеем Ван Гога необходимо выпить. А иначе тебя что в музей вести, что на помойку, все едино – только деньги зря переводить…

Мы вышли из автобуса. Часть народу уже стояла неподалеку. Рыжие близнецы трудолюбиво пытались проколоть колеса, колупая их чем-то острым. Затея, на первый взгляд казавшаяся безнадежной, все равно нервировала, однако остатки инстинкта самосохранения удерживали меня от замечаний. Другие свидетели тоже стыдливо отводили глаза. Поэтому, когда появившаяся Маргарита Васильевна решительным шагом направилась к шустрым тинейджерам, я не могла не почувствовать нечто вроде восхищения.

– Прекратить! – приказала она. – Иначе ваша мать будет покупать новые шины.

– Правда? – обрадовался Макс (или это был Тема?). – Новые шины – клево!

– А вам она отключит Интернет. Не только контакт и аську, а целиком.

Это почти дословно совпадало с гневной речью, обращенной к близнецам в сходной ситуации Настей в Пергамоне. Я всегда знала, что моя подруга – профессионал высокого уровня, а теперь окончательно в этом убедилась. Ибо кому, как не директору гимназии, разбираться в методах воздействия на подростков.

– Интернет! – завопили милые детки, временно прекратив опасное для нашей поездки занятие. – Мама, она хочет отключить наш Интернет!

– Да наплюйте на нее, – ответила Лидия, приближаясь к зоне конфликта в компании упирающегося Сергея. – Училкам просто делать нечего, только чушь нести. Я вообще не понимаю, за что им платят. У них ставка восемнадцать часов в неделю – курам на смех! Все люди работают в неделю сорок два часа, у нас, журналистов, и вовсе ненормированный рабочий день, а тут – восемнадцать. А еще на зарплату жалуются! Да им вообще должно быть стыдно деньги получать! Тем более, работа простая, каждый справится.

Маргарита Васильевна так побагровела, что, похоже, лишилась дара речи.

Вообще-то я не любительница бросаться между молотом и наковальней, однако нападок на высокое призвание педагога не одобряю, да и не хотелось, чтобы за выдающуюся смелость наградой женщине был апоплексический удар. Поэтому я спокойно ответила:

– А еще меньше надо платить дрессировщику в цирке. На пять минут положит голову в пасть льву, а получает как вы за восемь часов. Непорядок! И работа у него простая, каждый справится.

Группа, особенно мужская ее часть, радостно захохотала. Теперь побагровела Лидия.

– Львы, между прочим, опасны, – после паузы парировала она.

– А дети? – покосившись на близнецов, оторвавших, наконец, от автобуса что-то большое и металлическое, уточнила я.

Смех перерос в гогот. На какой-то миг мне почудилось, что Лидия меня ударит, но спасение пришло с неожиданной стороны – запищал мой мобильник. Тут же забыв про остальное, я вцепилась в него. Вдруг раскаявшийся преступник сообщает, где спрятал корону?

С горечью должна признать – ежели послание действительно было от преступника, тот ни капли не раскаялся. Скорее наоборот. «Быщ сыш воя ры», – с удивительным цинизмом сообщал мне он. Я мрачно изучала текст на дисплее, краем глаза заметив, что Сергей прямо-таки перегнулся, тоже пытаясь прочесть. Разозлившись, я сунула было телефон ему под нос – пусть полюбуется, раз интересно. Однако Лидия не дала бедняге насладиться «быщ сышем». Она встала между нами, презрительно заявив:

– Это что за аппарат такой? С помойки, что ли? Я думала, таким старьем даже бомж побрезгует.

Не скрою, свою «Нокию» я люблю нежно и давно. С тех самых пор, как моя крестница собиралась выкинуть ее, получив в подарок более современную модель (а было это лет пять назад). Я пожалела телефончик и забрала себе, купила ему сим-карту, холила и лелеяла. Недаром психологи утверждают: мы высоко ценим тех, кого спасли. Вот и я свой аппарат ценю. Он мне нравится своею честностью и прямотой. Это не фотоаппарат, не модем, не плеер, а самый настоящий телефон, натурал без примесей. Он звонит. Ну, еще сообщения посылает. А больше мне от него ничего не нужно.

Я посмотрела на Лидию со всем доступным мне простодушием и сочувственно спросила:

– Вы даже не знаете, что винтаж сейчас в моде? Но ничего, зато вы много работаете, воспитуете детей. Такие женщины, как вы, тоже живут по-своему интересно.

– Туше, – с удовлетворением произнесла за моей спиной Ира. – Дважды.

Лидия смотрела на меня так, словно я только что на ее глазах слопала обоих ее сыновей и теперь обгладываю последние косточки. Я инстинктивно спряталась за широкую спину Маргариты Васильевны. Слава богу, долго таиться там не пришлось – появился Алекс.

– Для желающих – свободное время до восьми вечера, – объявил он. – А кто хочет, идет со мной в лучший в мире музей секса. Там рядом замечательный сувенирный магазин, где моим туристам десятипроцентная скидка.

У нас с Настей был свой план: купить вина – и к Ван Гогу (возможно, этого художника для адекватности восприятия даже лучше смотреть выпивши). Но не успели мы сделать шаг в сторону, как к нам обратилась Маргарита Васильевна:

– Вы в музей искусств? Мы с вами. Интеллигентные люди должны держаться вместе. Некоторые журналисты расписывают Амстердам как город разврата, в который и ехать-то неприлично. Но культурный человек даже тут найдет настоящее искусство. Я обязательно поделюсь этой мыслью со всем своим педагогическим коллективом.

Настя кинула на меня свирепый взгляд. Признаюсь, я сама не ожидала подобного поворота событий. Мне хотелось срочно обсудить с подругой ситуацию с короной, да и вообще вести себя свободно. Но сказать «Нет, вы нам мешаете» было бы неловко. Я выдавила: