Золото императора династии Цзинь (СИ) - Гусев Анатолий Алексеевич - Страница 52

- Как же мы их добро, - забеспокоился Бешенный, - на себе потащим?

- Спрячем здесь, - успокоил его Мазур, - потом вернёмся, заберём.

В победе из них никто не сомневался.

Промышленники по сути своей, хотя и бандиты, но всё же были таёжники. Поодиночке они в тайге не пропадут, могли месяцами там находиться. Были прекрасными следопытами и стреляли хорошо – не умея метко стрелять, в тайге выжить тяжело. Отсюда и уверенность, что с хунхузами они справятся, потому, что китайцы были далеко не таёжники. Тайгу они не любили и разбирались в ней плохо. Да и что можно было ожидать от бывших крестьян, рабочих и беглых солдат, тех, кому не повезло в жизни. Нет, конечно, тайгу, где банда обитала постоянно, они знали прекрасно. Но если приходилось забираться далеко в дальневосточную тайгу по каким-то причинам, грабить местное население или ещё зачем-то, хунхузы, в качестве проводников, брали маньчжур. Маньчжуры в тайге были свои, они жили тайгой. Да и край этот они начали осваивать с незапамятных времён. Русское название всех китайцев Приморья – манзы, происходит от слова маньчжур. Но коренные китайцы – ханьцы - считали себя выше всех людей, и, тем более, каких-то маньчжур, искренне их презирали и относились к ним с пренебрежением. Это усиливалось ещё тем, что до недавнего времени последняя правящая императорская династия в Китае была маньчжурской, и, соответственно, все высшие гражданские и военные чиновники тоже были маньчжуры и они, естественно, притесняли ханьцев. Династию свергли, но ненависть коренных китайцев осталась. Хунхузы же своих проводников-маньчжур хотя и презирали, но берегли, справедливо считая, что без них они в тайге пропадут – не кому будет указывать дорогу и добывать пищу охотой и рыбалкой, снабжая всю банду.

В это время к хунхузам подошли десять китайцев и один маньчжур-проводник, посланных Крабелем. Известия Лу Вэйюя не обрадовали. Искать промышленников в тайге занятие бессмысленное, это делать было просто не кому, но что-то делать надо было. Лу Вэйюй расположил своих людей на горке, части приказал рассредоточиться вокруг неё, спрятаться и ничем не выдавать себя. Как только появятся промышленники, обстрелять их, не дать уйти, что бы все остальные смогли их окружить и уничтожить.

Так всё и случилось на следующее утро.

Промышленники, бесшумно ступая, крались к лагерю хунхузов. Но тут, какой-то манз их заметил, и выстрелил зачем-то в воздух. Промышленники развернулись на выстрел. Манз был обнаружен и убит Бешенным с одного выстрела. Но было поздно. С горки грянул не дружный залп. Промышленники залегли. Сзади тоже палили три или четыре ружья

- Вляпались! – с чувством сказал Мазур.

- Вроде того – откликнулся Грибан.

- Они нас ждали – сказал Горелый.

Бешенный выстрелил в голову неосторожного китайца.

- Бояться не надо – сказал он.- Уходить надо.

- Уходим – сказал Мазур. – Тихо уходим, без выстрелов и в разные стороны. На стоянке встретимся.

И они, согнувшись, разошлись по сторонам.

Грибан сделал крюк по лесу, и полез на горку, в лагерь хунхузов в надежде чем-то поживится, пока они заняты его товарищами.

Бешенный сделал тоже самое, но стал заходить с другой, ближней стороны.

Горелый и Мазур решили не рисковать. И Мазур через некоторое время сидел в кустах у своей стоянки, поджидая товарищей.

Горелому не повезло. Об него споткнулся какой-то испуганный китаец – перелетел через его спину, зарылся головой в кусты, но быстро перевернулся на спину. Оба они одновременно успели снять своё оружие с предохранителей и выстрелить. И оба попали! Пуля Горелого пробила китайцу голову, и он умер мгновенно. В свою очередь пуля китайца попала Горелому в живот, и тот упал, корчась от боли. Но мучился он не долго. На выстрелы поспешили другие хунхузы и Горелому перерезали горло.

Мазур прислушался к звукам леса. С той стороны, куда направился Горелый, раздались два выстрела и промышленник почему-то подумал, что Горелого он больше не увидит.

Бешенный в чаянье добычи уже ощутил во рту забытый вкус хурмы, наткнулся на группу хунхузов, выстрелил не думая. Одного свалил. Прыгнул назад и в сторону. Перезарядил и ещё раз выстрелил. Ему ответили нестройными выстрелами. Пули засвистели вокруг, срезая ветки. Бешенный помчался на корточках сквозь кусты, отстреливаясь. Хунхузы теряли своих.

Вдруг раздался резкий свист с разбойными переливами, а за ним дружный залп.

Между деревьев Мазур и Бешенный, каждый со своего места, увидел тёмно-зелёные казачьи фуражки с жёлтым околышком. Промышленники решили за благо с ними не встречаться и расползлись в стороны с их дороги.

Казаки ещё издалека заслышали перестрелку и поспешили на помощь, думая, что это хунхузы обижают туземцев. Не угадали. Но выручили промышленников, сами того не зная. Хунхузы вступили в перестрелку с вновь подошедшим противником.

Между тем Грибан воспользовавшись неразберихой, с ловкостью конокрада – кем он собственно и был когда-то – увёл у хунхузов лошадь, предварительно проломив кистенём череп китайцу, стоявшему рядом с ней. В перемётных сумах действительно было золото. Сердце Грибана заликовало. Он повёл лошадь вниз к реке. Двух китайцев, попытавшихся преградить ему дорогу, он хладнокровно пристрелил.

Лу Вэйюй приказал отступать. Отсутствие лошади с золотом его чрезвычайно удивило. Шао Фучан жестом успокоил своего предводителя, откуда-то выволок за шкирку маньчжура-проводника, пинками подогнал его к тому месту, где стояла лошадь, и коротко сказал, как собаке:

- Ищи!

Маньчжур повёл Шао Фучана и ещё двух хунхузов вниз с горы по следам Грибана и лошади.

Звериным чутьём Грибан почувствовал погоню, ещё не видя и не слыша её. Он забрался с лошадью в кусты, привязал её к своему поясу и устроил засаду.

Проводник хунхузов тоже почувствовал что-то не ладное и попросил жестом Шао Фучана пустить вперёд одного из его людей на разведку. Хунхуз осторожно шёл, чуть согнувшись, с винтовкой в руках, внимательно приглядываясь к кустам. Он не увидел чёрный летящий шар на цепи, ударивший его в темечко. Мир для него померк навсегда. Хунхузы услышали звук падающего тела. Проводник заметил дрожащую ветку куста и указал на неё Шао Фучану. Хунхузы выстрелили. Из кустов послышался звериный рёв Грибана и грохот выстрела. Проводник хунхузов перегнулся пополам, упал на траву и затих. Шао Фучан и хунхуз в три прыжка подлетели к кустам. Там с головой, перепачканной кровью, лежал Грибан, лошадь стояла рядом. Хунхуз отвязал её от пояса промышленника, а самому промышленнику дал хорошего пинка. Тот не пошевелился. «Убит» - злорадно подумал Шао Фучан.

Хунхузы повели лошадь к своим.

Лу Вэйюй шёл к ним на встречу с оставшимися людьми и единственным, как оказалось проводником. Бой с казаками он не принял потому, что не сомневался, что, сколько бы казаков не было – много или мало, бой выиграют всё равно они. Хухузов осталось всего двадцать четыре человека, плюс сам Лу Вэйюй, его правая рука - Чу Вэньхуа и проводник-маньчжур.

Лошади с золотом паотоу обрадовался. Сделали короткую остановку.

- Вэнь, - сказал Лу Вэйюй, - мы так от казаков не оторвёмся.

Чу Вэньхуа почтительно согласился.

- Ты возьмёшь пятнадцать человек – продолжил паотоу, - выберешь самых слабых и раненных и пойдёшь с ними на север. Позволишь казакам себя поймать.

- И что будет дальше? – с тревогой спросил Чу Вэньхуа.

- А что может быть дальше? Не расстреляю же вас! Соврёшь что-нибудь. Отправят на ту сторону Уссури. В Поднебесной сейчас неразбериха, сам знаешь, начальства нет. Выкрутишься. Ждёте меня, сам знаешь где, полгода. Если не приду – свободен. Про меня казакам ни слова! И людям то же скажи! Понял!

На том они и разошлись. Разошлись навсегда.

Казаки так и не поняли, с кем у хунхузов был бой. Кроме китайских трупов, нашли они только труп Горелого. Из-за запёкшейся крови на груди, за пазуху к нему не полезли проверять, есть там крест или нет. Решили, что Господь сам разберётся кто его, а кто нет, и похоронили иудея Вениамина Мундштайна по православному обычаю на берегу реки, поставили крест на могиле.