Здесь вам не причинят никакого вреда - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 25

«Ну не съест же Оно меня!» Алекс, мальчик лет восьми, лежит, укрывшись с головой одеялом. Ему жарко и все труднее дышать, но вылезать наружу нельзя. Алекс на прошлой неделе прочел рассказ Шекли и знает, что если спрятаться под одеялом, кошмар уйдет. Только, наверное, не сразу.

«Зачем, зачем я открывал глаза!? – в сотый раз думает мальчик. – Зачем я Его увидел? Если бы я Его не увидел, Оно бы не вылезло!» Алекс пытается не вспоминать, но снова и снова видит, как ужасно длинна ярука просовывается в приоткрытую дверь стенного шкафа. Тогда Алекс зажмурился и нырнул под одеяло, но – поздно. Оно его заметило. И теперь Оно в комнате. Ходит. Ждет.

Увесистый звук, как будто кто-то переставил тяжелую тумбу. Ближе. Еще ближе.

– Уходи-уходи-уходи-уходи-уходи! – быстро шепчет мальчик. – Это заклинание! Оно прогоняет! Уходи-уходи…

Одеяло медленно ползет в сторону. Мальчика пробирает озноб. Алекс вцепляется в одеяло и чувствует сильный рывок. Оно стягивает одеяло!

Мальчик кричит, так громко, что в его ушах звенит. Загорается свет, в комнату вбегают родители, обнимают его, тормошат, испуганно спрашивают, что случилось. Наконец Алекс открывает глаза. Оно ушло.

– Я больше не буду подсказывать, – говорит мальчик. —Я не буду подсказывать.

– Что? – не понимает мама.– Что подсказывать? Что с тобой, Алекс?

– Я никогда больше не буду подсказывать!

Во сне к Мари еще несколько раз приходил Омордень и дразнился – не страшно, но обидно. Просыпаться девушке было лень, поэтому она представила еще одного Омордня. А пока кошмары мерялись зубами и разбирались, кто лучше ушел от полиции, быстренько перевернулась на другой бок и дальше смотрела интересный сон про принца на белом коне. Красивый и загадочный, он неизменно брал первые призы на скачках. В смысле, красивый и загадочный был принц, а призы брал конь. Хотя принц тоже брал призы, он же на коне скакал. Впрочем, конь тоже был красивый и загадочный, по крайней мере глазом он косил как-то уж очень хитро…

Жанна насилу ее растолкала.

– Слышь, подруга, – сказала она, – завтракать ты не будешь.

Почему-то этот вопрос она задала с утвердительной интонацией. Мари, не поднимая головы, открыла верхний глаз и посмотрела на часы.

– Вот именно, – отозвалась Жанна, – обед на дворе. Или ты теперь по ночам живешь и завтракать будешь ужином?

Мари открыла нижний глаз. Командирша гладила парадную форму. В будний день.

– А ты куда собралась?

– На Пост № 1. Добровольцем.

Мари села, от удивления сменив верхний и нижний глаза на правый и левый. Первый и единственный пост ВШП располагался у Боевого Древка Школы. Раньше в комплект Поста № 1 входило и Боевое Знамя, но в ходе учебных боев с училищем пограничников оно пришло в негодность и с тех пор реставрировалось. Стоять у Древка считалось самой почетной, самой ответственной и самой бессмысленной из обязанностей в Школе.

– Ты хочешь стоять у Древка?!

– Нет. Но крутить педали я хочу еще меньше, – загадочно ответила Жанна, надела парадный мундир и ушла.

В столовой Мари взяла салат из кабачковой икры и апельсиновый сок. Сочетание коричневого с оранжевым напомнило о ночной гостье.

«Что-то Драбаруха важное сказала, – думала курсантка, пережевывая кабачковую биомассу. – Про вкус страха? Про то, что конфета не еда? А, вот! Про подъедателей! То есть сообщников…»

Додумать она не успела: над плечом нарисовался нос лейтенанта О., а затем и сам отрядный командир.

– Ты опять в столовой? – спросил он с неизбывной тоской. – Как я ни приду в столовую, ты опять здесь? Ты опять дневник практики не ведешь?

В последнем вопросе прозвучало столько надежды, что Мари не могла ее обмануть.

– Так точно, не веду! Господин лейтенант, а кого лучше ловить: главаря или сразу сообщников?

– Лучше всего, – вздохнул О., – ловить рыбу. Свежую. Ароматную. Где-нибудь на берегу пруда. В тенечке. Или на солнышке…

– Это то, что вам лучше, – заторопилась курсантка, стараясь не дать командиру впасть в мечтательность. – А мне что делать?

– Дневник практики заполнять. Своевременно принимать пищу. Не опаздывать к руководителю производственной практики. Жить яркой, полноценной жизнью.

«Как же он на Георга похож, – подумала Мари. – Если Георгу скинуть лет пятнадцать да отобрать любимую работу – вылитый лейтенант О. получится. Может, они родственники? Сын вряд ли, по возрасту не выходит… Может, племянник?»

– Господин лейтенант, разрешите личный вопрос?

– Не женат, – сказал О., и нос его печально заострился. – И что это меняет?

Тут лейтенант был не прав. Кое-что изменилось. Оттенку, который приобрела кожа Мари, позавидовала бы сильно смущенная Драбаруха.

– Нет, – с трудом произнесла девушка, – я про другое хотела спросить…

– Так я и думал, – подвел итог О. и ушел, ведомый поникшим носом.

Мари посмотрелась в вишневый компот, залпом допила его и отправилась к руководителю производственной практики.

Но руководителя практики в офисе не оказалось. Еще на подходе к домику Георга Мари почуяла неладное: в дворовом хламе кто-то проделал дорожку. Не протоптал – как протопчешь ржавые батареи или, скажем, пластиковое ведро? – а аккуратно расчистил. Возможно, даже лопатой.

Внутри сидел незнакомый полицейский с тщательно выскобленной физиономией и замотанным горлом. На полицейском был мундир Георга. Вернее, точно такой же, только вычищенный. Перед незнакомцем на непривычно пустом столе ровной шеренгой лежали красная карточка с описанием Омордня и пять пирожков.

«Экий аккуратист! – подумала девушка. – Наверное, он и дорожку прокопал. И мундир Георгу постирал. И усы ему сбрил…»

– Ой, шеф! – обрадовалась Мари. – Это вы?

– Ну что ты, – хрипло отозвался безусый и выстиранный Георг. – Как ты могла подумать. Это Бэтмен.

– Спасибо! А как вы догадались, что мне не нравятся ваши усы?

Полицейский счел за лучшее закашляться.

– Вообще-то, – сказал он, стараясь не смотреть на курсантку, – мне усы и самому не нравились. Просто раньше я думал, что они удачу приносят.

«Ой!» – мысленно выругалась Мари.

– Но вчера, – продолжил Георг, – усы себя дискредитировали.

«Спокойно, – думала Мари, быстро-быстро сжимая и разжимая кулаки. Это не помогало, кровь продолжала активно поступать к щекам. – Все нормально. Все логично. Раньше усы дискредитировали Георга, а вчера дискредитировали себя. То есть усы свою задачу выполнили. Поэтому их сбрили, а не потому, что тебе… Немедленно прекрати краснеть!»

Инспектор прочистил горло и добавил:

– Так что усы я сбрил не для тебя.

Кровь в лицевых капиллярах Мари загудела, как нефть в магистральном нефтепроводе.

– Для тебя я дорожку расчистил. А то ходишь тут на каблуках.

Георг и Мари хором посмотрели на форменные сапоги курсантки, шеф сконфузился окончательно, схватил один из пирожков и сунул в рот.

– Буешь пиёшки? – прожевал он. – С капуштой.

– Спасибо, я завтракала, – прозаический вид начальника, поедающего пирожки, успокоил девушку. – А почему он вас не съел?

Георг поперхнулся и посмотрел на остаток пирожка.

– Потому что он пирожок. У него зубов нет.

– Я про Омордня. Зачем он вас куда-то тащил, если проще было сразу проглотить?

Инструктор отложил недоеденный пирожок и с тоской посмотрел на остальные. Потом завернул несостоявшийся завтрак в протокол и сунул в холодильник.

– Меня другой вопрос беспокоит, – сказал он. – Почему Омордень тебя, такую любопытную, не съел?

– И почему?

Георг пожал вычищенными погонами.

– А вас почему не стал?

– А я почем знаю? Может, я невкусный.

Попытка отшутиться не удалась.

– Но я-то вкусная… то есть наверняка не хуже тех шестерых полицейских, которых он проглотил. А он ведь меня даже не попробовал! И куда он собирался вас тащить?