9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4 - Мытько Игорь Евгеньевич - Страница 18

– А какому-то клинчу, – заметил Лужж, – пришло в голову этот горох полить и подогреть.

При этих словах Сен встрепенулся так, что едва не встал вместе с кроватью.

– Пришло в голову! – закричал он. – Оно же пришло в голову! А кто привел? А? Где Колпак?!

– Елки зеленые, палки деревянные! – заорал Клинч. – Попался, голубчик!

И бывший спецназовец с быстротой молнии и шумом грома выскочил в коридор.

– Вообще-то о хочугах известно мало, – сказал Югорус, осторожно пересаживаясь подальше от Сена, – похоже, они передаются воздушно-капельным путем…

– Да нет! Это он за Распределительным Колпаком побежал! Если следовать логике, именно эта шляпа сначала Развнедела в кухню заманила, а потом и Клинчу внушила идею залить горох водой и нагреть его! Профессор! Да дайте же сделать хоть что-нибудь! О! Вопрос с места. Порри, прошу!

– Профессор, – устало сказал Гаттер, – ну расколдуйте же его хоть чуть-чуть. А то ведь… спать… очень… хочется…

– Профессор! Что же вы сидите? Усыпите его!

Радужная комната(серая ипостась)

Обычно кабинет ректора переливался всеми известными науке и магии цветами, но сегодня, по настоянию майора Мистера Клинча, комната имела мрачную серую окраску.

– Радужная комната, – объяснил бывший спецназовец, – подразумевает радушный прием. А мы тут не бирюльками занимаемся. Игра. Сам придумал.

Клинч действительно не играл в бирюльки, а вел допрос в кубе[58] по всем правилам. Сена, который был уже слегка расколдован и хотел проанализировать что-нибудь несложное, привязали к стулу в углу.

Подозреваемый Распределительный Колпак находился посередине, прикованный к табурету учительским заклинанием Сидите-сидите.

– Я тебя порву! – орал майор прямо в макушку Колпаку. – На портянки пущу! Кто твои сообщники?

Подследственная шляпа морщилась. Битый час ей в макушку светил большой злосвет, который принимал все оскорбления Клинча на свой счет и оттого раскалился до предела.

– Я же сказал, нет у меня никаких сообщников, есть друзья, но они за дверью Миров.

– Где конкретно? Адреса, пароли, явки!

– Да отстаньте вы от меня, – вяло отбивался Колпак. – Вот чума на мою голову…

– Не чума! – не согласился Клинч. – А чума, холера и атипичная пневмония![59] Ладно, попробуем по-другому. С каким заданием вы проникли на территорию нашего мира?

– Да не проникал я! Лежал себе на полке в магазине в XV веке, никого не трогал. А тут шум, гам, тарарам. Врывается толпа дураков здоровых. Самый главный орет: «Хватай, сынки, что под руку попадется! Шапки! Отлично! Мы их шапками закидаем!».

Аесли заметил, что рассказ как-то странно действует на завхоза: чем больше распалялся Колпак, тем смущеннее становился Клинч. «Закон сохранения наглости, – подумал мальчик. – А вот подойду сейчас к шляпе да ка-а-ак тресну! Спокойно, Сен, спокойно. Давай досчитаем до десяти. Чтобы считать дольше, будем использовать десятичные дроби».

А Колпак тем временем входил в раж:

– Ну, сынки и похватали! И меня схватили. И швырнули в какую-то мохнатую мерзость! И вот я лежу и чувствую: могу повелевать человеческими судьбами.

Ректор, который на все это мероприятие смотрел с отвращением, наклонился к Сену и прошептал:

– Похоже, наш друг принял на себя хочугу Всевластия.

– Вы представить себе не можете, – в голосе подследственного зазвучали слезы, – каково это: уметь повелевать людьми и оставаться при этом шляпой! И повелевать только на глазах всего педсовета и только кому на какой факультет пойти! Как будто они не все одинаковые! Найти бы мне этого мордоворота, этого гада, этого солдафона…

Злосвет вспыхнул ярче обычного, громко хлопнул и погас.

– Включите свет! – занервничала шляпа. – Ваш завхоз ненормальный со мной что-нибудь совершит!

– Не надо, – засопел майор, – не совершу. Потому как мой батя уже совершил. Это он с ребятами в магазине был. Хочуги тогда в первый раз прорвались. Хорошо оказался рядом магазин этот шапочный, а то случилась бы беда.

«Беда, точно, – согласился Сен, – три целых тридцать четыре сотых. Три целых тридцать пять сотых…»

– Ладно, проехали, – сказал Колпак. – Сын за отца, внучка за бабку, дедка за репку не отвечают. Принцип. Сам подслушал.

«…Четыре целых семьдесят одна сотая. Как интересно. Четыре целых семьдесят две сотых. А здесь есть о чем подумать логически. Четыре целых семьдесят три… Что-то я устал».

На этой мысли юный аналитик энергично закрыл глаза и решительно захрапел.

Небо над Первертсом

В опустевшем небе над Школой волшебства одинокая тень методично нарезала круги, горки, бочки и другие замысловатые фигуры высшего пилотажа. Это филин Филимон избавлялся от гаттеровской наволочки.

Наконец наволочка соскользнула, и филин захлопал металлическими веками на восходящее солнце.

«Порри, Порри, – думал он. – Умен, нет слов, очень умен, но иногда дурак дураком. Система эхолокации, чтобы летать в темноте! Это ж надо! Ладно, пусть только поставит мне динамик, скажу, чтобы не выделывался, а просто ввинтил мне в лоб фару».

Перекресток Семи Коридоров

– Разве ваш Гаргантюа такое может? – приговаривал Каменный Философ, раскладывая перед собой маленькие симпатичные тортики.

Это была его единственная страсть и единственное развлечение. Всего один раз в году, в ночь на 1 мая, ему дозволялось готовить эти замечательные тортики. И разрешалось только лишь потому, что после Вальпургиевых шабаша и мальчишника все отсыпались, и редко кто обращал внимание на кулинарные изыски Каменного Философа. Даже сегодня, несмотря на то, что праздник состоялся в пределах школы, тортики остались нетронутыми.

– Ничего, – шептал талисман Первертса, – в следующий раз еще что-нибудь придумаю.

Подвиг № 2

Клин Клинчем вышибают

Урок истории

Школа волшебства Первертс понемногу приходила в себя после событий Вальпургиевой ночи.

На радостях, что все так хорошо закончилось, ректор Лужж простил всех, из-за кого все так плохо началось. Те в долгу не остались. Порри Гаттер наколдовал (а частично спаял) для Гаргантюа годовой запас чайников. Завхоз майор Клинч лично, вот этими вот самыми руками, залатал крышу Главного корпуса. Распределительный Колпак подал в отставку с должности Распределительного Колпака, немного испортив финал трогательной сцены расставания воплями: «Свободен! Свободен!». Развнедел добровольно отказался от обеда.

Понемногу приходил в себя и герой праздника Сен Аесли, временно изолированный в Медицинской башне, где ректор проводил с ним сеансы колдотерапии. Сеансы помогали, но ненадолго: через пару часов поступки Аесли начинали опережать мысли, и его снова приходилось пристегивать к кровати.

Тогда мадам Камфри включила в курс лечения травяные ванны. Это позволило Аесли стать не таким безрассудно решительным, хотя и остро пахнущим валерьянкой. Внезапно выяснилось, что в Первертсе огромное количество кошек, и все они горят желанием лично засвидетельствовать свои любовь и почтение Сену. Даже приобретенная решительность не выручила мальчика, когда его принялись вылизывать и обмяукивать десятки шершавых языков. Положение спас волшебный Кисер, который появился в разгар кошачьих нежностей, одним мощным вдохом втянул в себя весь чарующий аромат, взбодрился и, очень довольный, улетучился в зигзагообразном направлении.