Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви (др. изд.) - Чадович Николай Трофимович - Страница 42

Скоро стало ясно, что это не супруги, а сослуживцы, ехавшие в совместную командировку. В их разговорах частенько проскальзывали специальные термины – «корректура», «верстка», «кегль», «гарнитура».

Если женщина ничего примечательного собой не представляла – хрупкая тихая старушка, то мужчина внушал невольное уважение кряжистой фигурой, а главное, лицом – незамысловатым и крепким, как кулак циклопа.

Когда за окном стемнело и проводницы стали разносить чай, соседи Кости по купе устроили ужин, хоть и сытный, но довольно скромный, как это бывает почти всегда, если москвичи едят за свой счет, а не на халяву.

Костя, уже успевший проголодаться, этого момента опасался больше всего. Зная, что ничто так не портит аппетит, как присутствие голодного человека, он засунул голову под подушку и уж если сглатывал слюну, то старался делать это потише.

Снизу тихонько позвякивала чайная ложечка и стучал нож, которым резали колбасу. Старушка питалась неторопливо и вдумчиво, а ее спутник явно чем-то мучился. Компании ему не хватало, что ли?

Опытный в таких делах Костя как бы между прочим предложил:

– Не желаете ли за знакомство по несколько капель?

Мужчина желал, но для приличия поинтересовался у соседки, не будет ли та возражать. Та не возражала, однако свои запасы со стола убрала.

Банка с самогоном поначалу не произвела на мужчину особого впечатления. Выпивка у него была своя – бутылка экзотической вьетнамской водки, на поверку оказавшаяся редкой дрянью.

Постепенно они разговорились, Костю смущало только одно обстоятельство – мужчина пил и не пьянел, что могло косвенно указывать на его принадлежность к спецслужбам. (Если верить слухам, зачет по этому предмету курсанты КГБ сдавали в лучших московских ресторанах.)

Да и беседа у них получалась какая-то странная. Мужчина старательно избегал всех тем, которые могли указать на род его занятий, национальность, место жительства и политические пристрастия (а в соседнем купе новоявленные демократы уже едва не дрались с конформистами старой закалки).

Лишь однажды он произнес весьма загадочную и многозначительную фразу:

– Я кроманьонец.

– А я тогда кто? – удивился Костя.

– Ты? – мужчина окинул собеседника критическим взглядом – Неандерталец. Вернее, их потомок.

– А какая разница?

– Огромная. Мы другая раса. Атланты. Люди моря. Строители и маги. Носители знаний и культуры. А вы бездомные бродяги. Перекати-поле. Мы дали вам колесо, огонь, речь, ремесла. Зря, конечно, дали, но что уж тут попишешь… Тебе сколько лет? – Сосед в упор уставился на Костю довольно маленькими, но пронзительными глазками.

– Под сорок, – признался Костя.

– А мне за пятьдесят, – сообщил мужчина. – Но я умнее и сильнее тебя. Не веришь? Давай попробуем! – Он поставил на столик локоть своей правой руки.

Костя всякие силовые единоборства терпеть не мог, особенно по пьяной лавочке, однако сейчас игнорировать вызов было просто невозможно. Надо ведь было кому-то вступиться за честь и достоинство облыжно оклеветанных неандертальцев.

Рука соседа оказалась крепкой, как у кузнеца, хотя физическим трудом он явно пренебрегал. Схватка длилась недолго, и уже спустя пять секунд Костин кулак впечатался в очищенное от скорлупы крутое яйцо.

– Левой хочешь? – немедленно предложил сосед.

– Нет, – ответил Костя, слизывая с кулака яичный желток.

– Тогда давай посоревнуемся в выносливости. Кто кого перебегает.

– Прямо здесь, в вагоне?

– Скоро Харьков. Стоянка сорок минут. За это время можно двадцать раз вокруг вокзала обежать.

– Уж лучше я воздержусь, – малодушно отказался Костя. – Боюсь от поезда отстать. Особенно в Харькове…

– Вот то-то! – Похоже, сосед был абсолютно уверен в своем полном физическом превосходстве. – Чтобы одолеть одного кроманьонца, нужно не меньше десятка неандертальцев. Аксиома.

– Ну, скажем, я не лучший представитель… неандертальцев, – возразил Костя. – Спортом уже лет двадцать не занимаюсь. Но вот относительно умственных способностей хотелось бы поспорить…

– Сколько угодно, – кивнул сосед. – Какую тему выберем для диспута? Астрологию, каббалу, историю Земли до потопа, герметическое учение, севилловы книги, тайны подводного мира, язык зверей, поэзию ацтеков, географию Гондваны, генеалогию Ромула и Рема, иудейские войны, технологию бальзамирования фараонов, апокрифические евангелия, метемпсихоз, методы зомбирования, применяемые жрецами вуду, проблему добра и зла, вероятность белковой жизни во Вселенной?

– Лучше что-нибудь из новой истории, – произнес Костя не очень уверенно.

– Отлично! На каком языке желаете говорить? Английском, китайском, фарси, аккадском, арамейском, древнегреческом или этрусском? – Вполне искренняя, несокрушимая уверенность в собственной правоте, сквозившая в каждом слове и жесте соседа, просто завораживала.

– Вы и этрусский знаете? – удивился Костя. – А я слышал, его до сих пор не расшифровали.

– Чепуха, – сосед презрительно скривился. – Бред недоучек, мнящих себя учеными-лингвистами. Этрусский язык живее всех живых. После гибели великой атлантической цивилизации он употреблялся повсеместно. Как ты считаешь, на каком языке мы сейчас разговариваем?

– На этрусском! – наобум выпалил Костя.

– Почти, – подтвердил сосед. – Этруски – это, фигурально говоря, листок, оторвавшийся от могучего славянского дуба.

– Значит, русские и этруски – близнецы-братья? – Костя стал смутно припоминать, что уже где-то читал подобную белиберду.

– Несомненно. Серьезные ученые этот факт даже не оспаривают… Но мы отвлеклись, молодой человек. Какое оружие, то есть язык, ты выбираешь для нашего словесного поединка?

– Лучше я сдамся на милость победителя, – сказал Костя. – Как поступают кроманьонцы с неандертальцами, молящими о пощаде?

– Раньше съедали. Или приносили в жертву истинным богам. Но сейчас, конечно, нравы смягчились, – с легким оттенком грусти произнес сосед.

Вьетнамская водка, которой только иностранных агрессоров травить, тем временем закончилась, и они приступили к дегустации самогона.

– Напиток богов! – похвалил Костя свое собственное изделие, а потом, чтобы польстить соседу, добавил: – Винокурение, наверное, тоже кроманьонцы изобрели?

– Исключено, – отрезал тот. – Все дурные привычки, призванные тешить плоть, идут от неандертальцев. Пьянство, наркотики, табак, обжорство, рукоблудие. Тут ты упомянул напиток богов… В разные времена он назывался по-разному. Сомой, нектаром, медом жизни, живой водой. Его тайна известна только немногим посвященным. Во многом благодаря живой воде мы способны так долго поддерживать свои физические и духовные силы. В ней кроется секрет бессмертия. Рецепт живой воды – величайшая из тайн, когда-либо существовавшая на земле. Но если хочешь, я тебе ее открою…

– Очень хочу! – как дурачек обрадовался Костя.

– В ее состав входят многие органические и неорганические вещества. – Сосед стал загибать пальцы: – Барий, теллур, мышьяк, ртуть, сурьма, цианиды, мускарин, сулема.

– Так ведь это же все яды!

– Вопрос в дозе. Нужно знать точное количество каждого ингредиента. В чем причина старения и смерти?

– В грехах наших тяжких! – ответил Костя не задумываясь.

– Нет, нас губят процессы окисления! А живая вода консервирует клетки тела, не позволяя кислороду сжигать их. Организму необходимо вещество, блокирующее окисление, но позволяющее дышать. Ты понимаешь меня?

– Так точно! – браво отрапортовал Костя.

– Я регулярно принимаю живую воду, – сообщил сосед таким тоном, словно речь шла всего лишь о валериановых каплях. – И благодаря этому собираюсь прожить еще лет двести-триста.

– Зачем столько? – удивился Костя. – Мне и в сорок все осточертело!

– Не забывай о высокой миссии кроманьонцев. Мы – пастыри человеческие. Мы – соль земли. Мы – указующий перст.

Кожа его была гладкой, как на хорошей заднице. На твердых скулах играл здоровый румянец. Ни единая серебряная прядь не пятнала шевелюру. Зубы блестели, словно фарфор. И все же было в облике соседа что-то искусственное, неживое, даже пугающее. В тусклом свете ночника он казался существом не от мира сего – ожившей мумией, бессмертным магом, вампиром с философским складом ума.