Не буди ведьму - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 42

Серый Волк сжал кулаки, и Блэк угрожающе зарычал, готовый в любой момент ринуться в бой.

– Лучше бы ты, сволочь, пожалел Веру Федоровну! – Арина не хотела кричать, как-то само собой получилось. Наверное, из-за того, что брони не осталось. – Лучше бы ты сдох год назад на пороге ее дома!

Что-то изменилось: и внутри Арины, и в окружающем мире, и в лице призрака. Это было не раскаяние, нет! Это была… растерянность, мучительная попытка осмыслить услышанное.

Оказывается, призрака тоже можно вышибить из его призрачного седла. Оказывается, есть вещи, которые ему хочется забыть, не брать с собой в иной мир. Ей бы позлорадствовать, порадоваться своей маленькой победе, ударить побольнее, пусть не кулаком, так словом, да вот не получается, нет сил… и дыхания тоже нет…

…Мир вокруг темнел, и без того размытые контуры становились едва различимыми, отступили, грозя исчезнуть вовсе. Горлу больно, перед глазами – пелена, и руки беспомощно хватают пустоту, стараясь сбросить с шеи что-то невидимое, колючее. И тело, мягкое и непослушное, заваливается назад. А где-то в отдалении – барабанный бой, все нарастающий, переходящий в грозовые раскаты. И вот уже вой Блэка прорывается сквозь него едва-едва, а растерянный мужской голос почти неразличим.

– …Арина… – Барабанный бой откатывался, забирая с собой боль, удушье и темноту, а голос, наоборот, становился все громче. – Эй, да что это с тобой?!

Баба Глаша сказала, такое с ней уже случалось: что-то темное, едва различимое глазом, нападало на нее в то время, когда она лежала в беспамятстве. Терзало, мучило, но всегда отступало.

И сейчас оно тоже отступило. Кажется…

– Очухалась? – В голосе – злость пополам с растерянностью. И чужие крепкие пальцы на шее, не сдавливают, не царапают кожу, но все равно причиняют боль.

Арина рывком села, оттолкнула эти назойливые руки, затрясла головой, прогоняя барабанный бой, и только потом открыла глаза.

Туман сгустился. Или после случившегося ей просто так казалось. Наступившую тишину нарушало лишь ее хриплое, с присвистом, дыхание.

– Ну, как ты?

Серый Волк стоял на коленях в нескольких сантиметрах от Арины, а Блэк заглядывал через его плечо. Вид у Блэка был виноватый, на призрака он не обращал никакого внимания.

– Убери руки! – Собственный голос казался ей сиплым, старушечьим. – Не смей ко мне прикасаться, упырь! – Арина изо всех сил толкнула Серого Волка в грудь. На том силы и закончились, встать на ноги не получилось. Наверное, она снова упала бы навзничь, если бы он послушался и убрал руки, но он не послушался, крепко сжал ее плечи, удерживая от падения и одновременно с каким-то жадным вниманием всматриваясь в ее лицо.

– Не ори, – сказал он спокойно, и Блэк – удивительное дело! – не вступился за хозяйку, даже не оскалился. – У тебя был какой-то приступ, тебе нельзя кричать.

Взгляд его сместился чуть ниже, с лица на шею, и черные брови сошлись на переносице.

– Убери от меня свои лапы, – сказала Арина шепотом и снова уперлась руками ему в грудь.

Для призрака он был подозрительно крепкий, подозрительно материальный, и если бы Арина не знала наверняка, что он – покойник, то решила бы, что перед нею живой человек. Из плоти и крови.

– Хорошо. – Серый Волк кивнул. Взгляд его все еще был прикован к ее шее. – Только успокойся.

– Я спокойна.

Ни черта она не спокойна! На нее только что, не в первый и, надо думать, не в последний раз, напала какая-то невидимая тварь. Она только что дотронулась до призрака. Или это призрак дотронулся до нее… Неважно. Он не просто призрак, он ее злейший враг, и при всем при том он не пытается на нее напасть, а Блэк не трогает его.

– Куда ты все время смотришь? – Голос был все еще сиплый, но уже не старушечий.

– На твоей шее следы.

– Какие следы?

– Следы словно от уколов. И кровь течет. Я бы сказал, что только что кто-то пытался тебя придушить, если бы не был уверен, что, кроме нас с тобой, тут никого нет.

– А может, не кто-то, а ты? – Кстати, такую вероятность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Это очень вероятная… вероятность.

– У тебя посттравматический психоз, – сказал он не слишком уверенно и тут же добавил: – Но здесь точно что-то неладно, я это шкурой чую.

– Своей волчьей шкурой? Да, Серый Волк?

А вот теперь он удивился не на шутку, и в глазах его, и без того стылых, появились арктические льдинки.

– Знаю. – Больше не пытаясь встать, Арина отползла от него подальше. – Я все про тебя знаю.

– Скажем, не все, но кое-что. – Арктические льдинки закружились и ушли на дно зрачков. – И тебе снова удалось меня удивить.

– Поверь, самое интересное еще впереди, – сказала она не без злорадства и, уцепившись за подвернувшееся под руку деревце, с трудом, но все же встала на ноги.

Серый Волк ничего не ответил, лишь многозначительно усмехнулся. Помочь Арине он больше не пытался.

– Они затягиваются. – Он все еще пялился на нее.

– Что?..

– Раны на твоей шее. – Он вдруг шагнул к Арине, крепко сжал ее запястье, спросил, глядя прямо в глаза: – Что ты такое?

– Что я такое?! – Она усмехнулась, выдернула руку. – На твоем месте я бы поинтересовалась, что ты такое.

– Про себя я все знаю. – Он нетерпеливо дернул плечом. – А вот с тобой и вокруг тебя творится что-то неладное.

– Это ты точно подметил. Тоже шкурой чувствуешь?

– Вижу. Здесь все какое-то неправильное. Эти твари… – Он хотел было снова взять Арину за руку, но передумал, спросил: – Какой-то галлюциногенный газ?

Галлюциногенный газ… Какой здравомыслящий и рациональный призрак! Сказать ему? Удивить еще больше? Нет, пусть помучается.

– Не знаю, возможно.

– В любом случае тебе нужно отсюда уходить. Здесь опасно.

Он, оказывается, не только здравомыслящий, но еще и заботливый призрак. При жизни пытался ее убить, а теперь печется о ее безопасности.

– Именно здесь я в безопасности. – Арина очень старалась, чтобы голос звучал уверенно.

– В старой хибаре в компании собаки и двух старух?

Он знает. Впрочем, чему удивляться! Он же призрак, он может шляться там, где пожелает.

– Мне пора, – сказала Арина вместо ответа. – И да, с ними безопаснее.

– Они одной ногой в могиле.

Кто бы говорил!

– Пошел к черту!

– Скажи им, чтобы собирались, мы уходим.

– Нет! – Арина ткнула его пальцем в грудь. – Это ты уходишь, а я остаюсь. Все!

Знать бы какой-нибудь специальный ведьмовской приемчик, отваживающий слишком назойливых мертвецов. Какое-нибудь заклинание. Но она ведьма, не прошедшая никакой строевой подготовки, беззубый и беспомощный детеныш рыси. И не факт, что когда-нибудь из нее выйдет толк. А пока приходится довольствоваться испепеляющими взглядами. Толку от них – ноль, но призрак хотя бы не лезет с разговорами, молча плетется следом. А что, если так и будет до скончания времен? Что, если до глубокой старости за ней станет таскаться мертвец? Прощай, личная жизнь?

Арине вдруг стало смешно. Все-таки странно устроен человек. Возможно – не хотелось бы, но как знать! – она вовсе не выберется из этого болота, но при этом умудряется сожалеть о личной жизни. К слову, у нее никогда и не было этой личной жизни, все как-то не случалось…

Из тумана выплыл нечеткий силуэт сторожки, Арина замедлила шаг, обернулась к Серому Волку.

– Дальше ты не пойдешь, – сказала строго, как будто он был не волком, а дрессированным псом.

Призрак замер, но не из-за того, что внял приказу, а, скорее, по инерции. Краем глаза Арина увидела, как открывается дверь сторожки. Если баба Глаша и Лидия Николаевна увидят Серого Волка, разговоров и увещеваний будет на целую ночь.

– Стой! – рыкнула она. – Пошел прочь! Я приказываю тебе, изыди!

«Изыди», наверное, было лишним, судя по тому, как посмотрел на нее Серый Волк.

– Совсем крышу снесло, – сказал сочувственно.

– Дальше ты не пойдешь. Я не хочу, чтобы они тебя видели.

– Твои столетние подружки?