Реквием каравану PQ-17 (др. изд.) - Пикуль Валентин Саввич - Страница 24

– Большое спасибо от флота, рейхсмаршал!

Сейчас, чтобы пилотам все стало ясно, Шнивинд велел спешно красить на крейсерах орудийные башни в отчетливый рыжий цвет, а на палубе «Тирпитца» малярная команда рисовала гигантскую свастику – черно-бело-красную, чтобы ее сразу заметили с неба…

Редер из Киля запросил метеосводку.

– Отвечайте ему, – велел Шнивинд, – что в океане держится туман, как сливки. Мы не можем увидеть караван с воздуха. Однако синоптики пророчат в скором времени прояснение…

Самолет германской разведки вслепую оторвался от поля аэродрома. В полете – прямом, как полет одичалой вороны, – он стал опустошать подвесные бензобаки. Высосав горючее до дна, самолет бросал баки в океан; по инерции они еще долго летели рядом с крылом, потом, плавно оседая, начинали свое падение в бушующее море. Баки были устроены так, что сразу же тонули: никаких следов в море.

«Нет, здесь никто не пролетал!»

– Еще туман… туман, – докладывал пилот. – Вот уже лечу в разреженном. Вы меня поняли? Я говорю – здесь уже чище… Да, да! Скоро увижу караван… Вот он, я увидел его! Контакт есть …

– Облетайте караван по кругу, – приказали из Нарвика.

Как это бывало не раз, англичане вступили в радиопереговоры с самолетом противника. Обычно начиналось состязание в остроумии, и пальма первенства не всегда доставалась Англии.

– Эй, парень! – кричали радисты кораблей. – У нас закружилась голова от твоих петель. Покрутись немного обратно, чтобы у нас раскрутились шеи…

– Потерпите, – вежливо отвечал с неба немец. – Я не стану вам долго мешать. Сейчас улечу обратно, а вы ждите моих приятелей. Они уже начисто открутят вам головы.

Юмор неважный… А самолет-разведчик уже принес смерть!

Полет этот был проделан немцами в полдень 1 июля.

Теперь, когда конвой обнаружен, англичане решили, что сохранять радиомолчание бессмысленно. Эфир взорвало каскадами длинных передач по нескольким адресам сразу. Немецкие перехватчики трудились в поте лица, все текущее с моря немцами тут же расшифровывалось (это был большой успех фашистской криптографии)…

– Спасибо англичанам за их внимание к нашим заботам, – сказал Шнивинд. – Теперь все пойдет гораздо проще. Пристегивайте к этим болтунам наши подлодки.

С моря подошли германские субмарины и пристроились к тылам конвоя. Линейные силы эскадры Дж. Товея шли западнее; с лодок, помимо транспортов, видели сейчас только эсминцы сопровождения Брума; крейсера же сэра Хамильтона проходили севернее (еще не замеченные немцами). Иногда в тумане подлодки теряли караван, но жирные пятна нефти, оставленные кораблями на волнах, и задымленная атмосфера над морем помогали немцам снова находить караван в океанском безбрежии. В штабы летели их краткие сигналы:

«06.17. Контакт потерян…»

«11.38. Контакт восстановлен…»

Шнивинд передал «волчьей стае» приказ:

– Вцепитесь в нефтяной шлейф и держитесь за него. Сейчас главная задача – не атаки, а лишь слежение. Не вступая пока в боевой контакт, не теряйте контакта визуального и акустического. Желаю удачи вам, мальчики! Сам гениальный фюрер следит за каждым оборотом ваших винтов…

«Мальчики» крепко вцепились в грязный шлейф каравана. Опытные кадры Деница уже были повыбиты – средний возраст немецких подводников составлял тогда 21 год. Их боевую подготовку нельзя признать блестящей, но они были нахальны, напористы и безжалостны… Их длинные волосы и яркие цветные платки почему-то особенно бесили американцев. Застав какую-нибудь лодку во всплывшем положении, азартные янки кидались на абордаж. Дрались даже ящиками и бутылками. А пылкие пуэрториканцы метали в гитлеровских офицеров ножи, словно в цирке.

Фишер снова появился на пороге кабинета Головко, и лицо британского атташе было теперь озабочено.

– Я, кажется, говорил вам, адмирал, что из Хваль-фьорда вышло всего тридцать семь транспортов с грузами.

– Да, да.

– Но, кажется, четыре уже вернулись – один из-за поломок в машинах, другие не выдержали сжатия во льдах.

– Минус четыре. Продолжают движение тридцать три?

– Да, тридцать три… Маленькая неприятность, – поморщился Фишер, прищелкнув пальцами. – Дело в том, что РQ?17 уже засекла воздушная разведка противника.

– А точнее?

– Точнее, – отвечал Фишер, – немцы с этого момента не выпускают РQ-17 из поля своего зрения…

Помолчали. Где-то вдали выла сирена подлодки.

– Простите, адмирал, – начал Головко, – а что докладывает ваша разведка о германских линейных силах группы «Норд»?

– О, за ними мы следим как курица за цыплятами, – отвечал Фишер с улыбкой. – Впрочем, когда нет новостей о противнике, то это уже хорошая новость…

– Не всегда так, – нахмурился Головко. – Что делать, если нашей авиации мешает туман. Вся северная Норвегия словно закрыта белым одеялом. «Спитфайры» не могут разглядеть, что творится на якорных стоянках немцев…

Арсений Григорьевич пришел к выводу, что контрадмирал Фишер действительно мало что знает. «Не делай этого, Дадли!» был далеко отсюда, и Британское адмиралтейство сообщит своему атташе лишь то, что сочтет нужным. И оно скроет именно то, что сочтет нужным скрыть от своих союзников.

– Ну ладно, – сказал Головко, пожимая руку Фишеру. – Пока у нас нет причин для опасений… Будем надеяться на лучшее!

В полночь радиостанция Полярного уловила трепетные сигналы из вражеских вод. Лунин сообщал, что его подводный крейсер новую боевую позицию занял, на лодке все исправно, настроение у команды ровное, деловое, хорошее. Впрочем, о настроении он мог бы и не докладывать – Лунин сделал это вроде бы умышленно. Казалось, он хотел этим сказать: после шести потерь моя «К-21» не считает себя кандидатом в седьмую…

Приняв текст от дежурного по штабу, Головко сказал ему:

– Идите. Ответа не будет. На «двадцать первой» и не ждут ответа… Для них все уже ясно!

Ну что ж. Пока все складывается не так уж плохо для нас.

«Как-то там Дадли? Не делает ли Дадли того, чего не стоило бы делать этому Дадли?.. Ты не делай этого, Дадли!»

Севастополь – Мурманск

Первого июля наши войска оставили Севастополь… В этот же день «все, что летает», было поднято Герингом с полярных аэродромов. Со стороны солнца на страшной высоте эскадрильи были развернуты на Мурманск… В их составе были экипажи, которые совсем недавно перебазировались в Норвегию из Сицилии, где они обслуживали армию Роммеля в Африке…[9]

Больно: наши войска оставили Севастополь!

Гитлеровская авиация начала приводить в исполнение приказ фюрера о полном уничтожении Мурманска. В небе над портом разгорелся воздушный бой. До последней капли бензина, до последнего патрона дрались в этот день наши летчики. Город горел. Огромное черное облако гари и копоти нависло над крышами.

Зениток было мало. Очень мало. Били по врагу с кораблей. То здесь, то там в небе раскрывались комки парашютов – сбитые асы Геринга, с амулетами и орденами в дубовых листьях, теперь плыли прямо в пламя, прямо в свинец кольских вод…

Тяжело. Очень тяжело. Вчера мы оставили Севастополь.

На другой день все повторилось сначала. Противник решил, невзирая ни на какие потери, доломать бомбами и дожечь зажигалками то, что сохранилось в целости после вчерашнего налета.

Несколько бомб попало в цехи судоверфи. В порту стали гореть склады, но их отстояли. Батопорт единственного на всем флоте дока был поврежден осколками. Город догорал…

Вице-адмирал Головко записывал в своем дневнике: