Портрет прекрасной принцессы - Чиркова Вера Андреевна - Страница 2

Именно поэтому я и согласился так легко на перестройку, даже приблизительно не подозревая в тот момент, во что вляпался.

— Это еще не все, — так и не дождавшись моего вопроса, огорченно вздохнул Хенрик. — Вместе с разрешением она прислала письмо от князя Теокадина Шуари.

А вот с этого ему нужно было начинать. Хотя… я и так уже успел сложить два и два. Данное мною Кадину пять месяцев назад обещание помочь восстановить справедливость так пока и осталось невыполненным. Слишком много нужно было сделать хану Остана и его верным советникам, чтобы навести в стране порядок, потому и до дела Кадина не сразу дошла очередь.

Да и как она могла дойти, если после проведенной менталами проверки на свободе осталось всего двадцать судейских чиновников из каждой сотни?! И лишь треть из них сохранила свой прежний статус.

Вот потому и сидят в Дильшаре безвылазно Кларисса с одним из лучших менталов ковена Леоном Шофолдом, ее бывшим учителем и нынешним мужем. Им достался тот дом, который снимал я, когда изображал торговца редкими животными. Прежний хозяин оказался не только замешан в темных делишках, но и очень проворен, сумев удрать прямо из-под носа ханских нукеров.

— Почему ты молчишь? — начал нервничать маг.

Я только пожал плечами и, больше не скрываясь, отправился дальше. Ни на секунду не сомневаясь, что он пойдет следом. Ну а в самом-то деле, куда ему еще деваться? Если это именно ему от меня что-то нужно?! И чтобы высказать свою просьбу или предложение, он просто обязан будет последовать за мной.

Хенрик действительно потопал следом, выражая свое неодобрение возмущенным пыхтением, но я героически старался не обращать на него внимания, неуклонно приближаясь к конечной цели моего маленького путешествия.

После того как нанятые в окрестных деревнях крепкие парни начали разбирать многочисленные постройки хозяйственного двора, я обнаружил там массу интересного. Но самым замечательным оказалась заваленная мусором голубятня. Когда-то здесь курлыкало не менее трех десятков почтовых голубей, и каждый, кто желал иногда получить из Монтаеззи весточку, привозил с собой пару клеток, накрытых темным полотном. Ведь голуби возвращаются только в родное гнездо.

Едва обнаружив любовно сплетенные из прутьев гнезда и кучу ажурных клеток, я запретил селянам даже близко подходить к этому строению и теперь вечерами яростно спорил с выписанным из Торсанны архитектором. Невысокий худенький старичок сверкал на меня из-под косматых бровей неожиданно голубенькими глазками и сыпал архитектурными терминами и названиями собственных научных трудов. Отстаивая в непримиримой борьбе пару сотен квадратных локтей, занятых взятой мной под опеку голубятней. Замыслив именно в том месте соорудить чайную беседку. Но и я отступал лишь после того, как замечал, что слушающая наши споры Зия начинает по-детски тереть слипающиеся глаза.

— Ты не хочешь помочь Кадину? — карабкаясь вслед за мной по лесенке, почти жалобно осведомился Хенрик.

Я только довольно ухмыльнулся в ответ, в который раз порадовавшись собственной сообразительности. Ведь если бы мне не удалось скрыть свою заинтересованность, выдвигать условия мог бы он. А теперь их буду диктовать я и постараюсь не забыть ни одной мелочи.

— Хенрик, — усевшись на обнаруженную мною и отмытую служанками скамейку, ответил я, проникновенно глядя в такие знакомые серые глаза, — зачем ты меня мучаешь?! Ты же знаешь, что, при всей моей симпатии к Кадину, покинуть сейчас замок я не могу. Даже на день.

— Да почему это не можешь, — неправдоподобно возмутился он, — Зия чувствует себя отлично, а если ты не доверяешь привезенным повитухам, то мы с Мари можем тут пожить несколько дней. Кстати, и Карику полезно будет подышать деревенским воздухом. В смысле чистым, почти деревенским.

Ой-ей! Похоже, действительно очень плохи дела у Кадина, раз меня так уговаривают. И я, разумеется, соглашусь, тем более мне даже не нужно для этого спрашивать разрешения у короля или ковена магов. Полтора месяца назад его величество Торрель Этавирский лично отправил меня в отпуск на полгода, и сейчас я имею полное право ходить куда и к кому хочу. И к тому же имею горячее желание, чтоб справедливость восторжествовала. Но это вовсе не значит, что так легко откажусь от намерения немного поморочить голову родичу за его интриганские замашки.

— Хенрик, — встав со скамьи, подошел я к небольшому оконцу и распахнул створки, — посмотри.

— Куда? — высунув голову и обведя взглядом кучи камней, балок и мусора, оставшихся от разбора сенников, поинтересовался он.

— Вдаль. Видишь, какая панорама? Вот если сделать тут выход на балкончик, а с него лесенку на крышу, то можно будет пускать голубей прямо с крыши.

— Каких еще голубей? — так ошарашенно вытаращился шурин, что отказаться от продолжения шутки стало просто невозможно.

— Хенрик, — вздохнул я загадочно, — дай слово мага, что никому не расскажешь.

— Даю, — немедля купился он, все маги жутко любопытны.

— Вот представь, лет через пять… или, может, даже раньше… весна, эта голубятня, вокруг кусты сирени, а выше — только синее небо. А на крыше, огороженной перилами, разумеется, стоим мы втроем, я, Зия и наш сынишка. В небе белой стайкой летят голуби… и если не смотреть вниз, то можно представить, что мы на мостике небольшого судна, вокруг море, а над нами вьются чайки.

— Как только Зия родит, вы можете отправиться в твой домик на побережье, — как-то неправильно понял он мое объяснение, — ты переутомился.

Придется исправлять положение, понял я и тяжело вздохнул.

— Вот и ты меня не понимаешь, совсем как тот упрямый старикашка. Он вознамерился разобрать этот сарайчик и поставить чайную беседку. Ну, скажи мне, какой тут чай? Это же западная сторона! Утром тут тень и роса, а вечером все прогревается, как на сковороде. Да у нас в доме столько балконов и террас, что никакая беседка вообще не нужна. Лучше бы какой-нибудь прудик придумал, с рыбками и кувшинками. Дети любят рыбок и птичек, я по себе помню.

— Грег, — тихо и сочувственно промямлил шурин, — а при чем все это?

— При том, — вздохнул я еще тяжелее, — что в Дильшар я пойду, ты прав, Кадину нужно помочь. Но голубей у моих детей уже не будет. Ладно. Забудь. Идем в дом, нужно поговорить с Зией.

Пока мы спускались с голубятни и шли через двор, Хенрик размышлял о чем-то так сосредоточенно, что я искренне радовался недоступности своих эмоций.

Зная точно, он разобиделся бы всерьез, услышав едва сдерживаемый мысленный хохот.

Телепорт выбросил меня не в Дильшар, как я втайне надеялся, а в Декту, в портальный чуланчик святого Ештанчи. Вздохнув с легкой досадой, уж очень хотелось повидать Клариссу с Леоном, я распахнул дверцу крошечного помещения, украшенного для отвода глаз связками прошлогодней травы и какими-то метлами.

И попал прямо в объятия Кадина. А еще через секунду на нас как обвал обрушилось мощное тело его верного охранника.

— Дирам, шайтан, задавил совсем! Ну тебя тут и откормили, ни одна лошадь не увезет! — притворно ворчал я, с удовольствием всматриваясь в лица друзей.

Они и в самом деле окрепли и теперь даже близко не напоминали тех худых и потрепанных наемников, которых я встретил в чайхане полгода назад. И дело даже не в налившихся силой мышцах и округлившихся щеках. Из глаз парней исчезла тоска и безнадежность, а Кадин больше не хватался каждую минуту за больной бок.

— Меня вы, наверное, не помните? — Похожий на Кадина мужчина с аккуратной бородкой, мягко улыбаясь, наблюдал, как меня добросовестно мнут его родственники.

— Князь Иштадин Шуари, — дружелюбно улыбнулся я в ответ, разве его можно забыть?!

Но вот узнать — с трудом. Он изменился намного сильнее младшего брата и теперь совершенно непохож на изможденного старика, которого мы осенью принесли в Дильшар с Жемчужных островов.

— Для вас просто Тадин, — твердо объявил князь, прижав руку к сердцу, — я вам жизнью своей и Кадина обязан.