Конец света отменяется - Волынская Илона - Страница 30

– Отпусти его, негодяйка! – заглушая всех, кричала его мама и безуспешно пыталась разжать стиснутые на Мотиных волосах Кисонькины пальцы. – Мой сын никого не нанимал, это вы выкрали его из пансионата! Завернули в полотенца, вынесли из корпуса и… – она трагическим шепотом добавила: – Бросили замерзать на пляже.

Кисонька от изумления даже ослабила хватку на Мотиных волосах. Соболев немедленно извернулся, вскочил и метнулся маме за спину.

– Мы подали заявление в милицию! – почуяв слабину, торжествующе закричала женщина. – И никакие выдумки насчет мужика с ножом… А-а-а! – вдруг завопила она. – Мужик с ножом! С ножом!

В дверях стоял Вадька – с ножом наперевес.

– До мужика мне еще лет пять расти, но все равно спасибо, – равнодушно обронил он и решительно скомандовал: – За мной, быстро!

Было в его тоне столько властности, что девчонки безропотно последовали за ним.

– И про нож мы тоже заявление подадим! – донесся им вслед крик.

Вадька не оглянулся. В молчании он миновал коридор и, прыгая через ступеньку, принялся подниматься на площадку девятого этажа. Ту самую, с которой вчера (неужели только вчера?) сверзился холодильник. Цементная крошка от разбитых ступеней еще скрипела под подошвами. На последней ступеньке Вадька присел на корточки и провел пальцем по темной плитке площадки.

– Пол мыли, – заметила Мурка.

– Вот именно, – подтвердил Вадька. – Везде грязюка, а здесь аж до скрипа выдраили. Как будто…

– Пытались что-то скрыть? – спросила Кисонька.

Не отвечая, парень еще раз внимательно поглядел на отгораживающие площадку перила: там, где недавно стоял холодильник, остался прямоугольник потемневшего линолеума. Вадька задумчиво уставился в закрытые двери отключенного лифта, повернулся и побежал вниз по ступенькам. Близняшки как привязанные следовали за ним. Их троица ворвалась в комнату Надежды Петровны.

– Вадька! – мама лежала на кровати, Катька устроилась в головах, Сева – в ногах, а Евлампий Харлампиевич караулил тапочки.

Тот бухнулся на колени перед неработающим холодильником и вцепился в шнур, который сам еще вчера (и снова – только вчера!) обматывал изолентой.

– Не работает… Все скисло, – пробормотала мама и вдруг заплакала, будто это и было самое большое горе. – Целую ночь жарила… пекла… что за поездка такая…

Катька торопливо налила ей минералки, поморщилась – теплая! Мама пила, постукивая зубами о край стакана:

– Что за поездка…

Вадька отпустил шнур, вскочил и властно бросил:

– Катька, Сева – со мной! – и, прежде чем мама успела возразить, так же властно объявил: – Мы сейчас вернемся! Харли, ты – здесь! – и вылетел за дверь. Остальные покорно потянулись за ним.

Вадька вихрем ворвался в их с Севой комнату, швырнул нож на тумбочку, плюхнулся на кровать и закрыл лицо руками. И словно колдовство отпустило – Мурка немедленно взбунтовалась:

– Ты зачем нас от Мотьки уволок? Я собиралась придурку башку отвернуть! Додумался: ночью на пляже на нас шпану натравил, днем – мужика с ножиком!

– Какая еще шпана ночью на пляже? – вычленила главное Катька.

Близняшки смутились.

– Ну-у-у, мы хотели вам рассказать, только не успели, ваша мама все время рядом…

– Неважно, – глухо сказал Вадька и устало потер лицо ладонями. – Потом расскажете. В любом случае Мотя вряд ли мог сбросить на нас один холодильник или испортить шнур в другом.

– Ты думаешь, это все – не случайно? – недоверчиво переспросила Мурка. – Нас пытались убить?

– Так какие брусочки с проводочками вы нашли в чемоданчике? – вместо ответа спросил Вадька и посмотрел сперва на Катьку, потом на Кисоньку.

– Ага, значит, это все-таки была взрывчатка! – азартно заключила малая.

На щеках у Севы вспыхнул горячечный румянец. Он уже все понял.

– Может, и не убить… Вообще-то холодильник не самый надежный способ убийства, хуже даже, чем автомобилем давить. Жертвы, они ведь шустрые бывают, так и норовят увернуться – совсем как мы! Скорее всего, нас хотели напугать до потери пульса и вытурить из пансионата. Как только мы уедем, тут все – бух! – Он сжал и разжал пальцы, изображая взрыв. – Это – рейдерский захват собственности! Обесценить до предела и купить по дешевке!

– Наши бывшие соседи на черных «мерсах», конкуренты старшего Соболева, – немедленно нашла виновных Кисонька. – Мы через трубы слышали – они про диверсию говорили. Тогда вроде шутили, а потом могли и всерьез решиться. Собирались уезжать, а не уехали. И что мы ищем холодильник, они знали – мы сами сказали.

– Возможно, но не сто процентов, – возразил Сева. – Помнишь, они еще говорили, что от диверсии в пансионате выгода самому Соболеву? Останется тут голая земля, хочешь – покупай ее, не хочешь – не покупай…

– С конкурентами на лестнице соболевская мама сговориться пыталась, – выдвинула еще одну версию Мурка. – Кричала, как она Соболева-папу ненавидит. Мотя тоже на папу в обиде. Вот как возьмет он полкило взрывчатки…

– Только не Мотя! – неожиданно вступилась Кисонька. – Он клялся взорвать аквапарк, – и пояснила: – Папа ему новый клип снимает – сынуля запоет прямо в аквапарке.

– Если оттуда, теряя тапочки, круги и детей, побегут люди, значит, Мотя уже там! – кивнула Мурка.

– Взрыв аквапарка – другого уровня терроризм, там же людей сколько, – рассеянно пробормотал Вадька. – Мы про пансионат говорим…

– Трое подозреваемых: конкуренты, сам Соболев и Соболева-мама, неважно, с Мотей или без, – заключила Катька. – Что делать будем?

– Позвоним вашим родителям… – Вадька кивнул близняшкам. – Попросим прислать машину. Завтра утром погрузимся и уедем. Главное, чтоб весь пансионат знал, что мы уезжаем – тогда ночью можно спать спокойно, до завтра взрывники потерпят.

– Ага, ясно! – вскричала Катька. – Все подумают, что мы уезжаем, а мы на самом деле… А что мы на самом деле?

– Ничего, – холодно сказал Вадька. – Сядем в мини-вэн и поедем домой.

– Как… Совсем?

– Совсем, – подтвердил Вадька.

– Но мы же сыщики… – Катька непонимающе глядела на него. – Мы не можем позволить…

– Мы – сыщики, – перебил ее брат. – А мама? Мало тебе нападения, хочешь проверить, как она взрыв переживет?

Малая судорожно вздохнула, будто ей не хватало воздуха.

– А люди? – настороженно спросила Мурка.

– Кроме нас, здесь только директорша, Василь Михалыч и горничная Маша. Если «подрывники» так старались выгнать нас, подождут, пока эти трое по домам разойдутся. Взрыв пустого здания и взрыв с человеческими жертвами – это два разных взрыва. Не станут они – кто бы это ни был – нарываться на серьезное расследование.

– Соболевы, скорее всего, замешаны, о них можно не волноваться, – Кисонька усмехнулась. Волноваться о Моте, вот еще! – Я звоню родителям! Если даже мобилки отключены, достану через папиного секретаря.

– Вы тоже хотите уехать? – ошеломленно пробормотала Катька. – А пансионат пусть взрывают?

– Отправим хозяевам инфу о взрыве, – сказала Мурка. И честно добавила: – Только они не поверят.

– Мне наша мама дороже какого-то пансионата, – отрезал Вадька. – Кто как хочет, а я беру ее в охапку… – Вадька растопырил руки, будто и впрямь собрался сгрести в охапку свою крупную маму. – И увожу отсюда!

– Тебя тоже! – сурово перебил собирающуюся возразить Катьку Сева. – Не хватало еще рисковать жизнью – в чужом городе, ради чужой собственности. И даже без гонорара!

– Но… это… как-то нехорошо, – уже чуть не плача, начала Катька.

– А кто сказал, что всегда будет хорошо? – грустно усмехнулась Мурка и встала. – Я бы тоже не стала рисковать своей мамой. Даже ради жизни другого человека, а уж тем более ради здания! Главное, чтоб сегодня тут все не подорвалось на фиг! Раньше завтрашнего утра за нами все равно не приедут – я ж не могу сказать родителям, что под нами вот-вот пансионат взорвется!

– Если чемодан со взрывчаткой никто не уронит, может, и обойдется… – протянул Вадька. – Маме мы тоже не можем объяснить, что пансионат взорвут. Придется рискнуть, – губы его кривила гримаса – то ли насмешливая, то ли печальная. – Я так хотел отдохнуть от расследований, а мы все это время были в самом центре детектива! Притягиваем мы их, что ли?