Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 31

— Как и в первый раз.

— Ясно. А где ты возьмешь деньги?

Я открыл рот и тут же захлопнул, чувствуя себя дурак дураком. Когда-то у меня были деньги, но лишь однажды. То, что я скопил (чертовски мало), я не мог взять с собой. Дьявол, даже если бы я ограбил банк (а я не ведал, с какой стороны к этому подступиться) и зацепил миллион, я все равно бы не смог перевести эту сумму в 1970-й. С нынешними деньгами мне была прямая дорога в тюрьму за сбыт фальшивых банкнот. Изменилось все — размер, цвет, рисунок, система нумерации.

— Я смогу скопить нужную сумму.

— Умница-головка. А пока ты ее копишь, ты и так окажешься здесь и теперь… правда, за вычетом волос и зубов.

— Ладно, ладно. Давай вернемся к твоему третьему пункту. Скажи, были на том месте, где сейчас стоит лаборатория, следы взрыва.

— Нет, ничего такого не было.

— В таком случае я не вмажусь в дерево, потому что не вмазался раньше. Дошло?

— И снова ты на лопатках. Ты пытаешься поймать меня на парадоксе, а не тут-то было. Я смыслю в теории времени, пожалуй, больше тебя. Давай посмотрим с другого конца. Взрыва не было и ты не вмазался в дерево… потому что ты так и не решился на прыжок во времени. До тебя дошло?

— Почему ты так уверен?

— Уверен. Потому что есть еще и “в-пятых”. И этот козырь тебе крыть нечем. Ты даже близко не подойдешь к установке, тебя не подпустят. Там все засекречено и этот орешек тебе не по зубам. Так что, Дэнни, забудем об этом. Мы с тобой очень интересно и умно побеседовали, но утром меня могут разбудить ребята из ФБР. Но если меня до понедельника не посадят, я позвоню главному инженеру “Аладдина” и разузнаю, кто и что такое этот “Д.Б.Дэвис”. Может, он у них работает, тогда мы пригласим его пообедать и поболтаем всласть. А еще я хочу свести тебя со Шпрингером, генеральным директором “Аладдина”, он мужик хороший. А про эту чушь с путешествием во времени забудь, там все наглухо засекречено. Я тебе ничего не говорил… а если ты станешь утверждать обратное, я сделаю большие глаза и скажу, что ты клевещешь. Мой “статус” мне еще пригодится.

И мы заказали еще пива.

Потом, уже дома, приняв душ и выведя из организма излишки пива, я понял, что он прав. Путешествие во времени помогло бы мне не больше, чем гильотина от головной боли. Чак здорово придумал свести меня с мистером Шпрингером, это и проще, и дешевле, безопаснее. 2000 год снова мне нравился.

Бухнувшись в постель, я решил просмотреть газеты за неделю Как и всем путным людям, мне каждое утро по пневмопочте приходила “Таймс”. Читал я ее от случая к случаю, газетная болтовня мало меня трогала. Кроме того, у меня хватало своих проблем, преимущественно инженерных, чтобы забивать голову всякой, в лучшем случае — скучной писаниной.

Как бы то ни было, я никогда не выбрасывал газеты, не просмотрев заголовки и колонку частных сообщений. В ней меня интересе вали не рождения, смерти и свадьбы — только “беженцы”, пробудившиеся после анабиоза. Я надеялся когда-нибудь встретить там знакомое имя, созвониться с кем-то, кого я знал раньше, пригласить к себе, может быть помочь. Конечно, шансов на это почти не было, но так-таки эту колонку читал, причем с немалым удовольствием.

Наверное, я подсознательно ощущал всех Спящих своими “родичами”, чувствовал себя “одной крови” с ними. Кроме того, надо же было доказать себе, что я не так уж пьян.

В газетах не было ничего интересного, если не считать сообщений с корабля, летевшего к Марсу без особых происшествий. Среди проснувшихся Спящих не было ни одного знакомца. Я сунулся носом в подушку и заснул.

Часа в три ночи я вдруг проснулся, словно меня кольнули. Свет ослепил меня, и я долго моргал. Мне приснился странный сон, не кошмар, но около того — будто просматривая газеты, я пропустил имя маленькой Рикки.

Этого быть не могло и все же я с облегчением вздохнул, увидев, что не выкинул газеты в мусоропровод, как частенько бывало.

Я сгреб их на кровать и стал просматривать по новой. На этот раз я читал все разделы частной хроники: рождения, смерти, свадьбы, разводы, усыновления и удочерения, смену имен и фамилий, аресты, “воскрешения” Спящих. Я был уверен, что даже не зная новой фамилии Рикки, ни за что не пропущу ее. Все колонки я просматривал сверху донизу — ведь Рикки могла выходить замуж или у нее мог родиться ребенок…

От этого занятия у меня начали слипаться глаза и я чуть было не пропустил главное. “Таймс” за вторник, 2 мая 2001 года в колонке “воскресших” сообщала: “Риверсайдский Санктуарий… Ф.В.Хейнике”.

“Ф.В.Хейнике!”

Фамилия бабушки Рикки была Хейнике… Я знал об этом. Я был уверен в этом! Не спрашивайте, почему, я не смогу объяснить. Но эта фамилия вдруг вспыхнула в моем мозгу, стоило мне ее прочесть. Млжет быть, я когда-то услышал ее от Рикки или Майлза, возможно даже, что я видел мельком эту почтенную даму. Как бы то ни было, строчка из “Таймс” пробудила забытое и теперь я знал.

Но нужны были доказательства. Я хотел увериться, что “Ф.В.Хейнике” означает “Фридерика Хейнике”.

Меня всего трясло — от возбуждения, ожидания и страха. Надевая костюм, я так и не смог застегнуть швы и выглядел, наверное, последним оборванцем. Через несколько минут я был уже в вестибюле нашего дома — там стояла телефонная кабина. В моей квартире телефона еще не было; я только-только встал на очередь. А потом мне пришлось снова подняться к себе — за кредитной карточкой. Судите сами, в каком я был состоянии.

Руки у меня дрожали и я никак не мог засунуть карточку в щель. Наконец, я с ней справился и вызвал станцию.

— Что вам угодно?

— Соедините меня с Риверсайдским санктуарием. Это в районе Риверсайд.

— Минутку… линия свободна. Соединяю.

Наконец экран вспыхнул, и я увидел мужчину с сердитым взглядом.

— Вы, наверное, не туда попали. Здесь санктуарий. Мы закрыты на ночь.

— Ради бога, не отключайтесь. Если это Ривердсайдский санктуарий, то именно вы мне и нужны.

— Чего вы хотите? В такое-то время?

— У вас есть клиент Ф.В.Хейнике, из “воскресших”, я хотел бы узнать…

Он покачал головой.

— Мы не сообщаем сведения о наших клиентах по телефону. Тем более среди ночи. Позвоните утром, после десяти. А еще лучше — приезжайте.

— Ладно, хорошо. Но я хочу узнать совсем немного. Что означают инициалы “Ф. В.”

— Я же сказал вам, что…

— Но, бога ради, послушайте! Я же не просто так интересуюсь; я сам был Спящим. В Соутелле. Проснулся совсем недавно. Я все знаю насчет “профессиональной тайны” и так далее. Вы публикуете имена клиентов в газете. Мы оба знаем, что санктуарий сообщают Редакциям полные имена своих клиентов… а газеты, чтобы сэкономить место на полосе, печатают только инициалы. Разве не так?

Он поразмыслил над этим.

— Может быть.

— Так значит, не случится ничего страшного, если вы скажете мне, что означают инициалы “Ф.В.”.

— Пожалуй, в самом деле ничего не случится, если это все, что вы хотите, — сказал он, поборов сомнения. — Но больше я вам ничего не скажу. Подождите.

Он исчез с экрана, как мне показалось, почти на час, и, наконец вернулся с карточкой в руке.

— Здесь темновато, — пожаловался он, разглядывая карточку

— Фрэнсис… нет, Фридерика. Фридерика Вирджиния.

Я чуть не грохнулся в обморок, глаза у меня закатились.

— Слава богу!

— Вы здоровы?

— Да. Спасибо вам. Спасибо от всего сердца. Со мною все в порядке.

— Гм… Тогда, наверное, вам не повредит, если я сообщу еще кое-что. Чтобы вам не приезжать понапрасну. Она уже выписалась от нас.

IX

До Риверсайда быстрее всего было добираться на джампере, по мне еще нужно было получить в банке наличные. Я жил в Голливуд-Уэст, а ближайший банк с круглосуточным обслуживанием был на Большой Кольцевой Дороге, в деловой части города. Так что сначала я поехал в банк, где смог в полной мере оценить полезное усовершенствование — систему универсальных чеков. Несложный компьютер, заменивший банковскую палату, проверил радиоактивную метку на моем чеке, снесся с компьютером моего банка, что стоял напротив здания “Горничных, Инкорпорейтид” и тут же отслюнил мне деньги.