Гражданин Галактики (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 19

— Мне казалось, что мысли вас никогда не огорчают?

— Все относительно. На меня тут возложили обязанность следить, чтобы такие психоватые типы, как вы, не спятили бы совсем, но забыли о необходимости приставить кого-нибудь и ко мне, чтоб поддерживать меня в нормальном состоянии. Как же быть?

— М-м-м… — Дядя Стив, казалось, погрузился в глубокое раздумье. — А я и не знал, что специалистов по утряске мозгов хоть кто-нибудь на свете считает нормальными.

Доктор Деверо кивнул:

— Вы схватили самую суть. Ведь и в вашей профессии сумасшествие рассматривается как достоинство. Передайте мне соль, пожалуйста.

Дядя Стив замолк и сделал вид, что вытирает кровь, якобы текущую из разбитого носа. Вошел еще один человек и тоже присел к столу. Дядя Стив представил меня и сказал:

— Это штабной коммодор Фрик, глава отдела связи. Твой босс, Том.

Коммодор Фрик сухо кивнул и спросил:

— Разве вы не в третьей секции, юноша?

— Э-э-э… не знаю, сэр.

— А я знаю… да и вам не мешало бы знать. Явитесь в рубку связи.

— Э-э-э… Вы хотите сказать, явиться сейчас же, сэр?

— Немедленно. Вы уже и без того опоздали на полчаса.

— Извините, — произнеся и растерянно вскочил, чувствуя себя исключительно глупо. Глянул на дядю Стива, но он даже не посмотрел в мою сторону. Сделал вид, что ничего не слышит.

Рубка связи находилась двумя палубами выше, прямо над рубкой управления. Я ее не сразу нашел. Там уже были Ван Хоутен и Мей-Линг и еще какой-то мужик, которого звали Трейверс, оказавшийся вахтенным начальником. Мей-Линг перелистывала кипу бумаг и даже не подняла глаз: я понял, что она на телесвязи. Ван буркнул:

— Где ты, черт возьми, шатаешься? Я успел проголодаться.

— Я не знал, — запротестовал я.

— А полагалось бы знать!

Он вышел, а я повернулся к мистеру Трейверсу.

Он вставлял кассету с пленкой в автопередатчик, молча закончил свое дело и только тогда небрежно ответил:

— Возьмешь вон тот хлам, когда она с ним покончит, и делай с ним то, что привык делать. Хоть толку в этом мало.

— Вы хотите, чтоб я прочел эти бумаги моему брату?

— Именно так я и сказал.

— Желаете, чтобы он записал передачу?

— Передачи всегда записываются. Тебя что — ничему не научили?

Я подумал было, не объяснить ли ему, что именно так и обстоит дело, поскольку не было времени учиться, а потом решил, да какой в этом прок? Он, надо думать, принял меня за Пата и считал, что я прошел полный курс подготовки. Я взял бумаги, с которыми покончила Мей-Линг, и присел к столу.

А Трейверс продолжал болтать:

— Не знаю, зачем вы, выродки, тут нужны, во всяком случае сейчас. Нужды в вас никакой, мы пока еще находимся в сфере действия радио.

Я бросил бумаги на стол и встал.

— Не смейте называть нас выродками!

Он поглядел на меня и ответил:

— Бог ты мой! Ишь какой длинный вымахал! Садись и работай.

Мы были примерно одного роста, но он выглядел лет на десять старше и, вероятно, был фунтов на тридцать тяжелее. Может быть, я и спустил бы это дело на тормозах, если б тут никого не было. Но уж никак не в присутствии Мей-Линг.

— Я сказал, не смейте называть нас выродками. Это оскорбительно.

Он поглядел на меня устало и без тени улыбки, но не встал. Я решил, что драки не будет, и мне сразу полегчало.

— Ладно, ладно, — пробурчал он. — Нельзя быть таким обидчивым. Сядь и займись передачей.

Я сел, проглядел то, что должен был передавать, потом вызвал Пата и велел ему включить магнитофон; это ведь была не тренировочная передача.

«Повтори вызов через полчаса. Я обедаю», — ответил он.

«А я завтракал, но мне не дали закончить. Перестань валять дурака, Пат. Лучше перечитай контракт, который ты так рвался подписывать».

«Как будто ты не рвался. В чем дело, парень? Уже дрейфишь?»

«Может — да, а может — нет. У меня возникло предчувствие, что из этого вряд ли получится долгий и веселый пикничок. Одно я уже усвоил твердо: если капитан пошлет тебя за ведром краски, то, значит, он рассчитывает получить его полным доверху и никаких извинений, в случае чего, не примет. Так что включай маг и готовься записывать цифирь».

Пат что-то пробормотал, сдался и после короткой задержки, безусловно, вызванной ма, которая требовала, чтобы он сначала поел, объявил: «Готов».

Передача действительно состояла почти исключительно из групп цифр (касавшихся, я думаю, нашего старта) и кода. В этом случае было необходимо, чтобы Пат повторял вслух все, что я передавал ему. Особых трудностей не было, просто жуткая скукотища. Единственное послание, шедшее открытым текстом, было от капитана, который распорядился послать букет роз некой миссис Детвейлер в Брисбене, с оплатой из его средств, лежавших на счету ФППИ, и с запиской «Благодарю за незабываемый прощальный ужин».

Больше никто личных писем не отправлял; думаю, что просто не оставили на Земле необрубленных концов.

Я подумал было, не послать ли букет роз Моди, но как-то не хотелось проводить этот заказ через Пата. Я решил, что могу воспользоваться помощью Мей-Линг, но тут же вспомнил, что хотя у меня и были деньги в банке, но своим поверенным я назначил Пата; так что, если б я заказал розы, то чек все равно подписал бы он. Так что я решил не пользоваться теми мостами, которые уже сжег за собой.

Жизнь на борту «Л. К.» или «Элси»,[1] как мы прозвали свой корабль, постепенно приобретала характер рутины. Ускорение увеличилось еще на пятнадцать процентов, что довело мой вес до ста пятидесяти восьми фунтов; ноги ужас как болели, пока я не попривык, что произошло довольно скоро: есть все-таки свои преимущества в худобе. Мы, «выродки», были разделены на пять вахт, по два человека в каждой, так как мисс Гамма и Кас Уорнер в списки вахтенных не включались — по «горизонтали» они связывали нас с другими кораблями. Сначала свободного времени у нас было много, но капитан быстро положил этому конец.

Зная, что ФППИ в действительности не ждет, что мы вернемся, я как-то почти позабыл о том пункте контракта, где говорилось о занятиях с репетиторами во время полета, и вдруг узнал, что капитан вовсе не расположен о нем забывать. Учиться должны были все, а отнюдь не одни телепаты, еще не вышедшие из школьного возраста. Капитан назначил Школьный совет в составе доктора Деверо, миссис О’Тул и мистера Кришнамурти; были разработаны программы курсов практически по всем вообразимым дисциплинам — от живописи до древней истории. Сам капитан преподавал именно последний предмет, причем обнаружилось, что Саргон Второй{26} и Сократ{27} были ему знакомы не хуже родных братьев.

Дядюшка Альфред попытался записаться на все курсы, что было просто невозможно, даже если бы он перестал спать по ночам и отстаивать вахту. У него никогда, сказал он мне, не было времени, чтобы получить образование, как ему хотелось, и вот теперь, наконец, он намеревался урвать все, что возможно. Даже мой родной дядя Стив записался на парочку курсов. Думаю, что я по этому поводу выразил больше удивления чем надо, так как он высказался так:

— Знаешь, Том, еще во время моего первого полета я понял, что единственный способ сделать пребывание в космосе переносимым — это взять какой-то предмет для изучения и обсосать его со всех сторон. Я даже стенографии и той учился. А на этом корабле мы имеем потрясающее собрание блистательных умов, о встрече с которыми можно только мечтать. Если ты не воспользуешься этим, значит, ты полный идиот. Возьми, к примеру, хотя бы курс кулинарии мамаши О’Тул: где еще ты найдешь человека, окончившего Высшие курсы французской кухни и готового задарма обучать тебя этому высокому искусству? Ну-ка, ответь мне.

Я возразил, что вряд ли мне когда-нибудь понадобится знание тайн изысканной французской кухни.