Красная планета. Астронавт Джонс - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 3

– Мадам, я опять злоупотребляю вашей добротой.

– Чепуха, доктор. Вы у нас всегда желанный гость.

– Несмотря на то что вы такая первоклассная повариха, сюда меня привлекает не столько ваша стряпня, сколько вы сами, дорогая.

Мать Джима вспыхнула и переменила разговор.

– Джим, повесь свой пистолет. Не бросай его на диване, где Оливер может достать.

Маленький братишка Джима, услышав, что речь идет о нем, тут же потянулся за пистолетом. Джим и его сестра Филлис оба заметили это и в один голос завопили: “Олли!”, а Виллис сразу передразнил их, проделав трюк, возможный только для атональной диафрагмы, – воспроизвел два голоса разом.

Филлис была ближе, она схватила пистолет и шлепнула малыша по рукам. Оливер заплакал, а Виллис ему вторил.

– Дети! – сказала миссис Марло, и тут на пороге появился мистер Марло.

– Что тут за шум? – ласково спросил он.

Доктор Макрей взял Оливера, перевернул его вверх ногами и посадил себе на плечи. Оливер забыл, что надо плакать. Миссис Марло повернулась к мужу.

– Ничего страшного, дорогой. Я рада, что ты пришел. Дети, идите мыть руки.

Младшее поколение покинуло комнату.

– Так в чем дело? – повторил мистер Марло.

Через пару минут он зашел в комнату Джима.

– Джим?

– Да, папа.

– Как же ты бросаешь пистолет там, где ребенок может его достать?

– Он не заряжен, папа, – вспыхнул Джим.

– Если бы всех, кто был убит из незаряженного оружия, сложить в ряд, ряд получился бы о-го-го какой длинный. Ты ведь гордишься тем, что получил разрешение носить оружие, правда?

– Да.

– А я горжусь тобой. Значит, ты у нас ответственный, взрослый, на которого можно положиться. И поручился за тебя перед Советом и стоял рядом, когда ты давал присягу, – тем самым я пообещал, что ты будешь соблюдать правила и следовать закону. От всего сердца и постоянно, а не от случая к случаю. Ты понял меня?

– Да, папа, думаю, да.

– Хорошо. Пойдем обедать.

Беседу за столом, как всегда, возглавлял доктор Макрей, время от времени ненавязчиво вставляя соленую шуточку или скандальное замечание. В ходе разговора он спросил у мистера Марло: – Ты как-то говорил, что лет через двадцать мы сможем выкинуть респираторы. Есть что-нибудь новенькое насчет Проекта?

В колонии разрабатывались десятки проектов, направленных на то, чтобы сделать Марс более пригодным для человека, но Проект с большой буквы был только один: проект насыщения атмосферы кислородом. Пионеры из экспедиции Гарвард-Карнеги объявили, что Марс пригоден для колонизации, если не считать одного существенного факта: его воздух настолько разрежен, что человек будет в нем задыхаться. Тем не менее, доложили исследователи, в песках марсианской пустыни заключены многие биллионы тонн кислорода – это красный оксид железа, которому Марс и обязан своим цветом. Целью Проекта и было высвобождение этого кислорода.

– А вы слушали сегодняшние деймосские новости?

– Я их никогда не слушаю. Нервная система дороже.

– Без сомнения. Но на этот раз новости были хорошие. Головной завод в Ливии успешно заработал. После первого рабочего дня в воздух поступило около четырех миллионов тонн кислорода – без всяких срывов.

– Четыре миллиона тонн? – ахнула миссис Марло. – Но это же ужасно много.

– А ты представляешь себе, – усмехнулся ее муж, – сколько понадобится времени одному заводу, чтобы справиться с такой задачей – довести давление кислорода до пяти фунтов на квадратный дюйм?

– Нет, не представляю. Но, мне кажется, не очень много.

– А вот посмотрим. – Он беззвучно зашевелил губами” – Получается около ста тысяч лет, марсианских, конечно.

– Джеймс, зачем ты меня дразнишь?

– Я не дразню. Но пусть эти цифры тебя не пугают, дорогая, мы, конечно, не будем зависеть от единственного завода. Их расставят в пустыне через каждые пятьдесят миль, и все будут в тысячу мегалошадиных сил. Слава Богу, в энергии у нас недостатка нет, и если мы не успеем разделаться с этой работой, то, по крайней мере, детишки увидят, чем все кончится.

– Как хорошо было бы погулять, подставив лицо ветерку, мечтательно сказала миссис Марло. – Помню, когда я была маленькая, у нас был сад, а по нему бежал ручей…

– Жалеешь, что мы прилетели на Марс, Джейн? – мягко спросил муж.

– Нет, нет! Мой дом здесь.

– Вот и хорошо. Что это вы скисли, доктор?

– А? Да так, ничего. Просто задумался о конечном результате. Понимаете, это такая чудесная работа, трудная работа, хорошая работа, есть куда с головой уйти. И вот мы сделаем ее, а для чего? Чтобы еще два-три биллиона баранов могли бездельничать, почесываться и зевать. Следовало бы оставить Марс марсианам. А скажите, сэр, известно ли вам, для чего первоначально использовалось телевидение?

– Нет, откуда мне знать?

– Так вот, я сам, конечно, не видел, но отец мне рассказывал…

– Ваш отец? Сколько же ему было лет? Когда он родился?

– Ну, дед. А может, и прадед. Не в том суть. Первые телевизоры ставили в коктейль-барах (это такие увеселительные заведения) и смотрели матчи по армрестлингу.

– Что такое армрестлинг? – спросила Филлис.

– Такой старомодный народный танец, – объяснил ей отец. – Так вот, принимая вашу точку зрения, доктор, я не вижу вреда…

– А что такое народный танец? – не унималась Филлис.

– Скажи ей, Джейн. Я выдохся.

– это когда народ танцует, дурочка, – важно разъяснил Джим.

– В общем, правильно, – согласилась мать.

– Какой пробел в воспитании ребят, – опешил доктор Макрей. – Надо бы организовать клуб бального танца. Я в свое время считался неплохим кавалером.

Филлис повернулась к брату.

– Скажешь, бальный танец – это когда баллы танцуют, да?

Мистер Марло поднял брови.

– По-моему, дети уже доели, дорогая. Может быть, мы их отпустим?

– Да, конечно. Можете встать из-за стола, милые. Олли, скажи: “Прошу меня извинить”.

Малыш повторил, а Виллис за ним. Джим торопливо вытер рот, схватил Виллиса и направился в свою комнату. Ему нравилось слушать разговоры доктора, но надо сознаться, что в компании других взрослых старик начинал нести несусветную чушь. Не интересовал Джима и кислородный проект. Он не видел ничего странного и неудобного в том, чтобы носить маску. Он чувствовал бы себя раздетым, выйдя из дому без нее.

С точки зрения Джима, Марс был хорош и такой, как есть, и нечего стараться, чтобы он больше походил на Землю. Подумаешь, Земля. Его личное впечатление о Земле складывалось из туманных воспоминаний раннего детства: адаптационная эмигрантская станция на высокогорном боливийском плато, холод, короткое дыхание, постоянная усталость.

Сестра увязалась за ним. Войдя к себе, Джим остановился в дверях.

– Тебе чего, коротышка?

– Слушай, Джимми, ведь я буду заботиться о Виллисе, когда ты уедешь в школу, так ты бы сказал ему об этом заранее, чтобы он меня слушался.

Джим вытаращил глаза.

– С чего это ты взяла, что я его оставлю?

Сестра в свою очередь уставилась на него.

– А как же? Как же иначе? Не можешь же ты взять его в школу? Вот спроси у мамы.

– Мама тут ни при чем. Ее не интересует, что я беру с собой в школу.

– Все равно его нельзя брать, даже если мама не против. Жадина ты, вот и все.

– Ты всегда говоришь, что я жадина, если я не делаю того, что тебе хочется!

– А o Виллисе ты подумал? Здесь его дом, он к нему привык. Он будет тосковать по дому в школе.

– У него буду я!

– Не всегда. Ты будешь в классе. А Виллису останется только сидеть и хандрить. Тебе надо оставить его со мной, с нами, здесь, где ему хорошо.

Джим выпрямился.

– Я пойду и выясню это прямо сейчас. – Он вернулся в столовую и вызывающе стал ждать, когда его заметят. Отец повернулся к нему.

– Да? Что у тебя, Джим? Хочешь что-то спросить?

– Да. Папа, решено ведь, что Виллис поедет со мной в школу?

Отец удивился.

– Я просто не думал, что ты захочешь взять его с собой.