Дилетант галактических войн - Михеев Михаил Александрович - Страница 54

Но далёкие перспективы и стратегические планы — это потом, пока же надо было решать вопросы сиюминутные, так сказать тактические. И первым из этих вопросов была необходимость определить, куда, откуда и с какими целями движется неизвестный линкор. Для этой цели и отправился за ним робот дальней разведки, или, в просторечии, «шпион». В принципе что такое этот шпион? Маленькое и довольно тупое следящее устройство с собственным двигателем и мощным передатчиком, позволяющим связаться с хозяевами на большом расстоянии. Ничтожные размеры, малая масса, двигатель мощный и экономичный, практически не оставляющий следа, — попробуйте такого обнаружить. Если и получится, то разве что случайно, а с учётом того, что робот умеет уклоняться от направленного луча всех типов радаров, и вообще… К тому же надо ведь ещё знать, что шпион вообще имеется в наличии. Какими бы ни были параноиками неизвестные хозяева старого линкора и как бы ни старались они обезопаситься, шансы на то, что шпион останется незамеченным, были очень велики. А когда шпион выполнит свою миссию, можно будет выслать нормальную разведку, и пускай уже специалисты разбираются в вопросе того, с кем придётся иметь дело.

Правда, меньше всего Ковалёв ожидал, что шпион пригодится ему всего через несколько часов, причём совсем не в том качестве, в котором планировалось. Но так уж получилось, человек предполагает, а судьба располагает.

Имперская эскадра к тому моменту уже давно легла на новый курс, и даже самые чувствительные радары не могли обнаружить чужой корабль, по-прежнему браво ломящийся сквозь пространство к неизвестной цели. Кстати, курс он периодически корректировал, не давая точно вычислить пункт своего назначения. Последнее говорило о том, что командир линкора хорошо знал своё дело, был в меру осторожен и отнюдь не горел желанием давать каждому встречному-поперечному информацию о своих планах. Другое дело, что шпион доносил о каждой смене курса, и штурманы «Громовой звезды», фиксирующие движение контролируемого объекта, уже выстроили на пространственной карте сектора достаточно длинную ломаную линию. Кстати, о птичках, даже не зная пункта назначения линкора, можно было предположить, что он не так уж и далеко — слишком уж щедро командир корабля расходовал топливо, тем самым давая наблюдателям пищу для размышлений. Даже не прибегая к помощи компьютеров, любой мало-мальски грамотный человек мог бы перенести курс в двумерную проекцию и с помощью примитивного курвиметра, а то и ещё более примитивной линейки прийти к выводу, что путь корабля удлиняется почти вдвое, а значит, слишком далеко так уйти этот старый корабль не может. Это на момент постройки его автономность выглядела впечатляюще, но сейчас она смотрелась уже несерьёзно.

По корабельному времени был час ночи, Ковалёв уже сладко дрых — режим бывшей работы приучил его использовать для сна каждую свободную минуту,[28] и он не собирался отказываться от этого правила. Тем более что его новая профессия давала времени на отдых ничуть не больше, а даже меньше, чем прежняя.

На сей раз его сон прервали самым бесцеремонным образом — вызовом с мостика, и уже через пять минут Ковалёв был на месте, попутно входя в курс дела. А там было о чём задуматься: по сообщению шпиона, наблюдаемый им корабль подвергся нападению достаточно крупной, не менее (точнее шпион сообщить не мог, его средства контроля пространства были довольно примитивны) чем из десяти кораблей, эскадры противника и, судя по всему, терпел поражение.

Ещё через десять минут имперская эскадра уже шла к месту боя. Шансы на то, что они успеют, были невелики, но корабли мчались со всей возможной скоростью. Кто бы ни атаковал линкор, он явно не был человеком, уж это-то шпион распознать смог. А раз так, следовало вмешаться, ибо всем, кто обитал в этом секторе галактики, следовало уяснить: человек — это звучит гордо, а все остальные вообще не звучат. Как ни странно, но спешка принесла свои плоды, они всё-таки успели, причём не к шапочному разбору, а в самый разгар вялотекущей схватки.

А иначе как вялотекущей эту схватку назвать было и нельзя. Линейный корабль отплёвывался от целой кучи заметно менее крупных кораблей с хорошо знакомыми силуэтами, при этом на его стороне была мощь, на их — манёвренность. В скорости они все были примерно равны, атакующие имели совершенно ничтожный перевес, так что этот фактор решающим назвать было трудно. Именно в результате такого паритета скоростей бой и растянулся так надолго — вынужденные интенсивно маневрировать под огнём линкора, его противники отставали, и им приходилось тратить немалое время на то, чтобы нагнать линкор, тем самым давая ему не только фору во времени, но и передышку. В результате два корабля уже висели в пространстве грудами обломков, но четырнадцать (!) уцелевших это не останавливало. На броне линкора, в свою очередь, были заметны проплешины — следы попаданий, одна из башен главного калибра превратилась в ком оплавленного металла, а рядом зияла здоровенная дыра с неровными, тоже оплавленными краями, и, хотя большой и мощный корабль продолжал уверенно отбиваться, шансы его были невелики. Рано или поздно его задавят числом, завалят, как волки лося, или за счёт удачного попадания (а при такой интенсивности ведения огня вероятность «золотого выстрела» у них была), или просто за счёт медленного накопления повреждений и перехода, в полном соответствии с законами диалектики, их количества в качество. Потери хода, например, или снижения плотности огня, или повреждения систем наведения, а то и силовое поле откажет. Да мало ли что может случиться с нахватавшимся снарядов кораблём.

Однако похоже, состояние систем наведения обороняющегося линкора и так оставляло желать лучшего. «Громовой звезде», да ещё с такой дистанции, хватило бы пяти минут перещелкать всех противников, а этот лупил во все стороны из своих калибров с явно низкой результативностью. Впрочем, пока он держался, хотя ситуация говорила о том, что его возможности Ковалёв первоначально сильно переоценил и при необходимости смог бы справиться с этим кораблём, не сильно напрягаясь.

— Серёг, узнаёшь? — азартно потёр руки Ковалёв.

— Узнаю, конечно, — ответил Сотников. — Ну что, вмешаемся?

— Естественно. Когда ещё подвернётся такая возможность взять нормального «языка»? К тому же они увлеклись и нас сейчас не видят, а преимущество в скорости на нашей стороне. Захотим, отступить всегда сможем. — И, повернувшись к остальным, громко сказал: — Работаем, господа!

От Сотникова не укрылся чисто рефлекторный жест адмирала — он машинально повернул браслет с часами на запястье циферблатом внутрь. Привычка, выработанная на работе, — так Ковалёву было проще в некоторых случаях следить за секундной стрелкой.[29] Стало быть, адмирал действительно относился к происходящему всего лишь как к работе. Тяжёлой, в чём-то рискованной, грязной, но работе… И несколько минут спустя имперские корабли прямо с марша стремительно атаковали эскадру адеров.

Помимо увлечённости боем, адерам очень сильно помешал тот факт, что их средства обнаружения были весьма малоэффективны по сравнению с имперскими. В результате имперские корабли, чьи антирадарные системы изначально проектировались на противостояние аппаратуре куда более действенной, чем имелась в наличии у ящеров, смогли приблизиться незамеченными и ударили почти в упор, на огромной скорости обгоняя дерущихся. И пришёл к адерам суровый и упитанный северный зверь, которого дамы ценят за красивый мех, а мужчины за то, что им и припугнуть кого-нибудь можно. Впрочем, Ковалёв дал себе слово, что, если у него будет время, ящеров он похоронит достойно.

Четыре корабля, используя преимущество в скорости, которое обеспечивали им работающие на форсаже двигатели, пронеслись мимо эскадры противника, дали синхронный залп и растворились в космосе, моментально выйдя из поля зрения вражеских радаров. Однако сами имперцы продолжали отлично видеть поле боя и результат своей первой атаки. Нельзя сказать, что он был сверхуспешным, но вполне закономерным — каждый из имперских кораблей выбрал себе цель, и никто не промахнулся, разом сократив численность вражеской эскадры на четыре единицы.