Дилетант галактических войн - Михеев Михаил Александрович - Страница 40

— Вы знали?

— Ну разумеется. Неужели вы думаете, что наша разведка уж совсем ни на что не годится? Девушка-красавица, вы ещё только на борт корабля поднялись, а у вас уже генокод сканировали. Дальше — дело техники. Водку будете?

— Буду. А что это?

— Попробуйте — узнаете. Только залпом… А вы смелая, — добавил Ковалёв, чуть ли не силком запихивая в рот судорожно хватающей воздух дамы солёный огурчик. Не так много и выпила, вроде граммов пятьдесят от силы, но с непривычки девушку явно пробило. — Вы что, никогда ничего крепче компота не пили?

— Вино… — Девушка закашлялась.

— Ах да, я и забыл. — Ковалёв сочувствующе кивнул. — Но всё равно смелая. Пить незнакомый напиток вот так…

— Сами сказали, — огрызнулась девушка. — Уберите эту гадость.

Гадость гадостью, а щёки порозовели, да и напряжённость во взгляде постепенно исчезла, чего, собственно, Ковалёв и добивался. Наблюдавший за происходящим Шерр лишь неодобрительно пожал плечами, но ничего не сказал, отдавая инициативу адмиралу.

Ковалёв плеснул себе полстакана, опрокинул в рот, крякнул и зажевал нежнейшей бужениной. Доктор, подумав, тоже не отказался от предложенной ему «винной порции», и уже через пару минут вся компания сидела и бодро хрумкала огурчиками. Огурчики, кстати, были отменные, с перчиком и хреном, их Ковалёву передали с Земли, с последним кораблём.

— Ну что, собутыльники, повторим?

Возражений не последовало, и уже порядком захмелевшая дама, видимо решив, что помирать — так с музыкой, уже не морщась выпила вторую порцию. «Вот это по-нашему», — одобрительно выдал Ковалёв и предложил ещё по одной…

Короче, вместо намечавшегося разговора получилась банальнейшая пьянка, в ходе которой высокие договаривающиеся стороны активно снимали стресс и, как следовало из обрывков воспоминаний, которые в голове адмирала никак не могли сложиться в целостную картину, клялись во взаимном уважении и вечной дружбе. Ещё Ковалёв помнил, что, несмотря на достаточно юный возраст, их гостья продержалась дольше Шерра, во всяком случае, он помнил, что они вдвоём и спорили о стихах какого-то Таллота. Этого местного поэта, которого адмирал никогда не читал, но в стихах которого, как ни удивительно, разбирался, они, жарко споря и переходя порой на личности, сравнивали с Пушкиным. Пушкина не читала девушка. Но разбиралась… Шерр в борьбе с зелёным змием сдался первым и, как хорошо помнил Ковалёв, в это время уже спал, удобно развалившись в кресле и закинув ноги на стоящий рядом стул и оглашая своим абсолютно немузыкальным храпом кают-компанию. Дальнейшего память адмирала не сохранила.

Пробуждение было тяжёлым. Несмотря на то что совершенный механизм супера имел и совершенный метаболизм вкупе с повышенной регенерацией, голова наутро раскалывалась, совсем как в молодости после студенческих попоек. На мгновение Ковалёву даже показалось, что он вернулся в те благословенные времена, когда небо было голубее, трава зеленее, будущее казалось радужным, а сам он — молодым и наглым. Однако жёсткий толчок в бок вернул его к действительности.

Он лежал на широком диване в углу все той же кают-компании. Если быть честным, лёживал и сиживал он здесь и раньше, в моменты, когда на мостике делать было нечего, а в каюту тащиться лень. Правда, лёживал-сиживал он в основном с книжкой или с гитарой, а отнюдь не с бодуна. И лёживал всё-таки один, сейчас же рядом явно кто-то был.

Адмирал скосил глаза влево. Рядом с ним, валетом, лежал Шерр и по-прежнему храпел. Видимо, именно он, ворочаясь в тяжёлом алкогольном забытье, и разбудил Ковалёва. От носков доктора ощутимо воняло. «Эскулап, блин, ни храп вылечить, ни ноги лишний раз помыть», — раздражённо подумал Ковалёв и осторожно повернул голову вправо. Ощущение при этом было такое, будто по вискам застучали молотком, а внутри черепа перекатывались две чугунные гири. Да и вообще во рту было сухо и, судя по ощущениям, там будто табун ночевал, а глаза резало, будто в них сыпанули песка. Словом, все симптомы алкогольного отравления.

«Мать моя женщина!» — воскликнул про себя Ковалёв, когда убедился, что то, что видят его глаза, — объективная реальность, а не плод утомлённого водкой воображения. Нет, конечно, похмелье тоже объективная реальность, данная нам в ощущениях, но то, что он увидел, было куда неожиданнее и, надо признать, интереснее.

Справа, положив голову ему на плечо, сладко спала Дайяна. Правда, надо отдать ей должное, была она одета, только растрёпана. И чуть слышно посапывала… Нет, но это как же надо было нализаться?

Ковалёв аккуратно, очень осторожно освободил изрядно затёкшее плечо (маленькая вроде, лёгкая, но плечо отдавила будь здоров) и, проявив чудеса изворотливости, ухитрился подсунуть ей под голову кое-как сложенный китель Шерра, благо тот валялся в пределах досягаемости. Девушка не проснулась, только перевернулась на другой бок и обхватила себя руками, видимо, без большой тёплой грелки в полный рост было прохладно. Аккуратно встав, Ковалёв снял свой китель со спинки стула (надо же, а как повесил, абсолютно не помнил), накрыл Дайяну, после чего сдернул на пол Шерра. Доктор чувствительно приземлился на пятую точку, открыл глаза и возмущенно замычал — издавать более членораздельные звуки ему мешала рука адмирала, крепко зажимающая ему рот. Пару раз встряхнув доктора (голова его моталась, как у тряпичной куклы), Ковалёв добился того, что взгляд его подопечного стал более-менее осмысленным. Ткнув пальцем в сторону спящей, он поднёс сначала палец к губам, а потом кулак к носу доктора. Шерр понятливо закивал, после чего мужчины на цыпочках покинули помещение, удалившись в подсобку.

К счастью, подсобка была неплохо оборудована, во всяком случае, санузел и аптечка в ней были. Ковалёв на правах более проснувшегося тут же оккупировал единственную душевую кабинку, одновременно закинув в рот таблетку похмелина. Пока Шерр ворчал по поводу того, что он вообще-то тоже не против ополоснуться, Ковалёв, стоя под струями ледяной воды, ожидал момента, когда лекарство начнёт действовать. Имперские фармацевты не подкачали, вот только такого эффекта, который дало лекарство, Ковалёв, раньше его не принимавший, никак не ожидал. Впрочем, с душем он, как оказалось, угадал.

В момент, когда подействовала таблетка, Ковалёву показалось, что тело его превратилось в сплошной сюрреалистический фонтан. Ощущение было такое, будто каждая пора активно извергает из себя всю ту дрянь, которой адмирал безуспешно травил себя вечером. Запоминается такая разновидность пытки надолго, впрочем, и результат был впечатляющим — от силы через десять секунд Ковалёв был не только мокрый, замерзший и злой, но и абсолютно трезвый. Положительным моментом было то, что не осталось ни следа от головной боли, отрицательным — что кожа после этого немилосердно чесалась ещё пару минут.

Возблагодарив Бога вообще и имперских инженеров в частности за то, что в комплекте к душевой шла куча полотенец и несколько комплектов безразмерной рабочей одежды, адмирал насухо вытерся с такой силой, словно хотел протереть в себе дырки, и переоделся в чистое. Когда он вылез из санузла, нетерпеливо мнущийся у двери Шерр тут же юркнул на его место. Ковалёв даже удивился тому энтузиазму, с которым доктор рвался в душ, однако всё оказалось заметно проще — судя по звуку, доктору надо было не столько вымыться, сколько справить естественные надобности.

— Лучше принимать лекарство и залезать после этого под горячую воду — организм легче адаптируется к очистке, — объявил Шерр десять минут спустя, выходя из санузла. Вслед за ним из открытых дверей вырвались клубы пара.

— Раньше не мог сказать? — Ковалёв уже стоял у плиты, собственноручно заваривая кофе — кофейного автомата здесь не было.

— Ты не спрашивал, — отмахнулся доктор, активно вытирая голову полотенцем.

Не по-армейски длинные волосы моментально приняли форму классической прически «взрыв на макаронной фабрике».

— Ну, ты козел, — беззлобно выругался адмирал. — Давай к столу.