Гучок - Гноевой Валентин - Страница 46

Но обида, всерьёз обидевшись на него, не собиралась сдаваться и стала нещадно бить его словами: «Слабак! Слюнтяй! Размазня! Какой из тебя мужик… тьфу, … дракон?! С тряпкой повёлся и сам стал тряпкой! Две тряпки… Ха-ха! Умереть – не встать!..». Она осеклась на последних словах, поняв, что брякнула лишнее. Но было поздно. Что-то намного более сильное, чем она, сгорбило и скрючило её, а потом сжало в комок, после чего бросило на палубу и придавило всей своей тяжестью. И обиды не стало. Ну, вообщем, как сказала, так и вышло. Следить нужно за тем, что говоришь.

Кеша не мог заснуть. «Пусть будет с тем, с кем ей хорошо…». Это был тяжелый, но, наверное, единственный выход. Ему вдруг стало легче. «Странно, а я, ведь, думаю о том, чтобы было хорошо ей, а не мне», удивился он. На смену ощущению лёгкости пришло какое-то очень чистое, радостное и совершенно бескорыстное чувство. Он понял свою ошибку. «Не ожидать ничего взамен… не заставлять отдавать то, чего нет… наслаждаться тем, что есть». Дракоша достал из рюкзака Простомашу, прижал её к себе и крепко обнял. Потом он положил её обратно в рюкзак и спокойно заснул.

Люди против… детей

Проснулись все от лёгкого подскока.

– Сто эта исё за… китотлясение, – недовольно пробурчал сонный Игорёк, поднимая голову.

– Пора снова переходить на новый корабль, – сказал лягушонок, увидев ещё одну палубу по соседству с ними.

Друзья снова перелезли на спину другого кита. Спать уже не хотелось, зато хотелось есть. Они достали свои припасы и принялись их уничтожать.

– Кстати, а как зовут этого кита? – поинтересовался Гучок, когда они закончили есть.

– Сейчас установим контакт и узнаем, – деловито ответил лягушонок, беря в лапы ракушку.

После установления контакта его морда была озадаченной.

– Его… или её… зовут… Хильд-Брунхильд-Гуннхильд Гудрунсдоттир Халльбьёрнсдоттир, – всё той же скороговоркой проговорил Гоша и, высунув свой язык, скосил на него оба глаза. – У меня… язык… в трубочку… не свернулся?

– У миня сицяс мазги в узелок завязуца, – сообщил Игорёк.

– Мне, как-то, первое имя больше понравилось, – неуверенно сказал Кеша. – Это тоже ничего, но первое, как-то, больше…

– А спроси у него… неё, кто он… она? Он или она? – попросил Гучок.

Реакция кита на этот простой и невинный вопрос оказалась бурной. Он неожиданно выпрыгнул из воды, подбросив высоко в воздух всю компанию. Сам он бултыхнулся обратно в воду, подняв наверх к пассажирам кучу брызг. А, вот, друзьям и рюкзакам купаться как-то не хотелось. Однако сила морского притяжения оказалась сильнее, и они дружно полетели вниз. Все уже поёживались, предвкушая прелесть морского купания, ну тут, точно так же вдруг, широкая и длинная спина кита снова вынырнула из воды. Друзья шлёпнулись на спину кита в том же порядке, в каком и взлетели.

– Паклуце цем в делфиналии, – испуганно проговорил Игорёк.

– Кто-то понял, что он… или она… подумали? – спросил Гоша, вытирая со лба то ли брызги, то ли пот.

– Па-моиму, морз нам не ту лакуску дал, – пробурчал Игорёк, потирая попу. – Тут, аказываица, нузна такая, па католой мозна мысли слусать и гавалить.

– А, по-моему, мы уже на другом ките сидим, – оглядываясь, произнёс Гучок.

Он взял у лягушонка раковину и нагнулся к воде, чтобы поговорить с Птичьей Лапкой. Увидев это, Гоша и Кеша схватились друг за друга и закрыли глаза, а Игорёк, сказав «мама!», уцепился за санки.

– Без паники! – продудел в ракушку Гучок, наведя её на друзей, и, опустив ракушку, уточнил. – В смысле, … взлетаем без паники.

Но взлетать больше не пришлось. Птичья Лапка спокойно объяснил, что это была самка кита. «Как вам девчонка? – спросил он, пытаясь найти среди своих пассажиров ценителей самковой красоты. – Отпад, правда?!»

– Па-моиму, девцёнка – улёт, а не атпад, – возразил Игорёк, когда Гучок повторил им вопрос кита. – Мы улетели метлов на десять.

«Просто она сегодня не в настроении, – продолжал кит. – У них такое иногда бывает. Я как раз плыл вслед за ней, любовался формами. Гляжу, а тут вы пошли на взлёт. … Еле успел к вашей посадке. … Не переживайте, она отходчивая. … И ещё запомните: фамилий у нас нет, есть только имена и отчества. Если отчество заканчивается на „сен“, то это сын, мальчик, мужчина. Если на „доттир“, то наоборот».

Гучок передавал друзьям всё, что говорил кит.

– «Наоборот», это как, – не понял Гоша, дослушав объяснение кита.

– Навелнае, на китовском языке наабалотмальцик – это девацька, – предположил Игорёк.

– Ну, теперь всё ясно, – весело сказал дракоша и повернулся к лягушонку. – Знаешь, как тебя на китовском языке зовут? Лягушонсен. Гоша Лягушонсен.

– Очень смешно, Кеша Длинныйхвостсен, – в тон ему ответил лягушонок.

– А, ну-ка, напомни, как нашего кита зовут, – попросил лягушонка Гучок.

– Гансхристиансебастьянйохансенюхансенандерсен, – протараторил Гоша.

– По-моему, там не только отчество, там ещё и дeдовство есть, – оценивающе произнёс Гучок.

– А у девчонок есть мaмчество и бaбушество, – хохоча, добавил дракоша.

Вдоволь насмеявшись и, наконец, успокоившись, друзья вновь стали вглядываться в горизонт. Вдруг невдалеке они увидели широкую чёрную полосу, стелившуюся по поверхности воды.

– Пахозе, мы падплыли к Цёлнаму молю, – предположил Игорёк.

– Я был на Чёрном море, – авторитетно заявил Гучок. – Но в нём летом вода теплее. И грязнее.

– И цяйки клицят «Сладкая кукулуза! Сладкая кукулуза!». …Да, пазалуй эта не Цёлнае моле. Эта какое-та длугое. Но в нём сто-то не так.

Они проплыли ещё какое-то время, соображая, что бы это могло быть.

– Смотрите, корабль! – крикнул Гоша.

Вдалеке показалось странное сооружение, больше похожее на железный остров, чем на корабль. Чёрная полоса шла с его стороны. Кит подплыл ближе, и теперь друзья могли рассмотреть эту загадочную конструкцию. Это был не корабль, а, действительно, железный остров, стоящий в воде на четырёх ногах. Путешественники смотрели на него во все глаза. Но там никого не было видно.

– Мозет это пилатский остлав? – шепотом спросил Игорёк, как будто пираты могли его услышать. – Калабля нигде нету. Мозет, там никаво и нет? Залыли сибе клад и уплыли.

– Надо спросить у кита, – предложил Гучок. – Он должен знать.

«Это нефтяная платформа, – объяснил кит. – Там люди добывают нефть. Несколько дней назад здесь был сильный шторм, и под водой одна труба треснула. Теперь из неё вытекает нефть. От этого уже погибло много морских животных и рыб».

– Так это нефть?! – хором воскликнули друзья.

– Вот тибе и клад… вытикает, – грустно произнёс Игорёк.

Гучок сидел и, нахмурившись, глядел на чёрную маслянистую реку, текущую посреди моря. Он вспомнил нефтяные озёра в тундре, брошенные машины и мусор. «Теперь это всё уже и в море, – с горечью думал он. – Ну, почему взрослые так поступают? Так, ведь, скоро на земле ни одного чистого места не останется!» Но задать этот вопрос было некому. Точно так же, как и ответить на него.

– Нужно чем-то закрыть эту трещину, – решил Гучок. – Плывём туда!

– Как мы её закроем? – удивились Гоша и Кеша.

– У меня есть идея. Помнишь, как мы гуляли во дворе, и я порезался стеклом? У меня тоже шла кровь. Тогда мама мне закрыла рану ватой и перевязала бинтом. Здесь всё то же самое. Только надо найти вату и бинт.

– Где мы найдём столько ваты и бинтов? – засомневался Гоша.

– На острове! – ответил Гучок, не имея ни малейшего представления о том, где их там искать. И есть ли они там вообще.

– Так, видь, тлесина пад вадой! – напомнил Игорёк. – Как мы иё заматаем?

– Китов попросим, – снова нашёлся Гучок, удивляясь тому, откуда он знает ответы на все вопросы.

Он взял раковину и стал разговаривать с китом. Птичья Лапка сразу же согласился помочь, но предупредил, что в их стае бинтик на бантик никто завязывать не умеет. «О! Надо моржей попросить, – предложил кит. – Я их здесь частенько раньше встречал».