А ты милый (СИ) - "Росса" - Страница 12

— Нет, — я увидел, как потухли его глаза и улыбнулся. — Мы бежим.

Смеясь, выбегаем из подъезда и натыкаемся... правильно, на Титова. Вот кого хочу видеть меньше всего. Пытаемся пройти мимо и сделать вид, что не заметили его, но он нарушает все наши планы.

— О, ванилька! — обращается только к Олежке, меня упорно игнорирует, — что, теорию всю прошёл? Решил потренироваться?

Одуванчик молчит, опустив глаза в землю. Странно, раньше он за словом в карман не лез. Пусть молчит, а вот я не буду.

— Ты, мудило, закрой хлеборезку, — Женька с циничной усмешкой посмотрел на меня и снова обратился к Олегу.

— Мне жаль, ванилька, но теперь твой крайний срок среда. Благодари своего любовничка! — кулаки непроизвольно сжались. Сейчас я расквашу эту наглую рыжую морду.

— Родя, не надо! — в голосе Олега сквозит отчаяние, поэтому разжимаю руки и делаю от Титова шаг назад.

— Ха, ты меня поражаешь, Самойлов, — уверившись, что бить его не будут, Женька снова наглеет. — Был волкодавом, а превратился в комнатную болонку. Стоило только ванильке дёрнуть за поводок и скомандовать к ноге, как ты уже сидишь на задних лапках и виляешь хвостиком.

— Всё, ты нарвался, — стряхиваю руку Олега со своей и делаю шаг вперёд. Одуванчик, недолго думая, встаёт между нами. Он что, собрался эту гниду защищать?

— Родька, хватит. Прошу тебя. — В его глазах появляются слёзы. — Пожалуйста...

Я отступаю, а Титов хохоча во всё горло, идёт к подъезду.

— Объяснить не хочешь? — он отрицательно качает головой.

— Ладно, малыш. Дело твоё, — легко соглашаюсь я, а про себя думаю, что всё равно вытрясу из него всю правду.

Олег.

Всё было слишком хорошо, слишком. И вот теперь всё вроде бы осталось по прежнему: и солнце всё равно светит ярко и люди друг другу улыбаются. Только внутри меня леденящая пустота. Почему так? Я что, слишком многого просил? Всего один счастливый день и одну ночь.

Поднимаемся к Родьке. Он молчит. Я его понимаю. На его бы месте вытряхнул из меня всё, что я скрываю. Но он не стал этого делать, и я благодарен ему за это.

Прохожу к нему в комнату и, вы не поверите, сажусь делать уроки. Затылком чувствую, что он смотрит на меня. Глаза предательски защипало. Чёрт! Не хватало только разрыдаться, как истеричной девке. Чувствую, как меня разворачивают вместе со стулом. Не выдерживаю и всё-таки начинаю плакать. Он прижимает меня к себе, утыкаюсь носом в его шею и продолжаю реветь.

— Тихо. Тихо, мой милый. Не надо плакать, — он отрывает меня от себя и вытирает слёзы со щёк. — Не плачь.

Нежно зажимает моё лицо в своих руках и целует. Мягко, ласково... Я чувствую, что начинаю плыть.

А его поцелуи становятся настойчивее. Его язык переплетается с моим. Жар распространяется по всему телу. Он сдёргивает меня со стула и бросает на кровать, нависая сверху. Растворяюсь в его глазах, таких нежных и ласковых. Его губы скользят по моему телу. Вот интересно, а когда он успел снять с меня свитер? И почему я этого не заметил? Ладно, плевать. Возбуждение, желание — я тону в них. Его рука, расстегнув мои джинсы, нежно обхватывает жаждущую плоть. Я сейчас умру, а он заменяет руку губами и языком. Движения нежные, плавные. Выгибаюсь ему навстречу и слышу крик. Запоздало понимаю, что это мой. Он отпускает меня, переворачивая на живот. Знаю, что сейчас будет. Непроизвольно напрягаюсь, но под его губами, скользящими вдоль позвоночника расслабляюсь. Один миг и чувствую его пальцы внутри меня. Больно, но к этой боли примешивается наслаждение. Родька осторожен. В ушах шумит, краем уплывающего в нирвану сознания улавливаю его тихий ласковый шепот. Глупые, ласковые слова, но от них так тепло на душе. Наконец, он входит в меня, а я окончательно теряю связь с реальностью.

***

Осторожно выбираюсь из Родькиных объятий, чтобы не разбудить. Он недовольно морщится, но не просыпается. Натянув джинсы, выхожу на кухню и сажусь, задумавшись. Что же делать? Я не могу потерять его, моего демона-искусителя, без него просто не будет жизни. А существование — это не по мне. Что там говорила бабушка: не принимай необдуманных решений.

В голове всплыли слова Титова, о том, что это не Москва и здесь наши с Родькой отношения не примут. Не примут... Чёрт! А ведь решение есть. И где были мои мозги раньше. Ну, держись Женюсик. Я тебе устрою Варфоломеевскую ночь. Вынимаю телефон и нахожу контакт. Ухмыляясь, жму на кнопку:

— Привет, лапусик! — почти мгновенно раздаётся на той стороне...

— Манюня, мне нужна твоя помощь! — услышав голос друга, уверился, что всё будет хорошо...

Глава 22

Родион.

Эх, недаром говорят, что понедельник день тяжёлый. Я проснулся как всегда сам, без будильника, и занялся самым непростым занятием на свете: попыткой разбудить Олега. Его мама, когда дала разрешение на ночёвку сына у меня, предупредила, что это будет нелегко. Я думал, что она преувеличивает, оказалось ничего подобного.

— Олег, вставай! Олег! — трясу его за плечо, с его стороны ноль эмоций. — Да поднимайся, спящая красавица. Или мне тебя поцелуем будить?

— Мамочка, ещё пять минуточек... — тихо протянул он и попытался накрыться одеялом с головой. Я не позволил и действительно поцеловал его. Чертёнок на поцелуй ответил, даже сел в кровати, обняв меня за шею. Но стоило только мне оторваться, как он опять лежал под одеялом и сладко посапывал. Ладно, милый, сам напросился. Иду в ванную и включаю холодную воду. Секунду посмотрел на разлетающиеся радужные брызги. Снова в спальню, подхватываю одуванчика на руки. Он обхватывает меня за шею и трётся щекой о моё плечо. Ни дать, ни взять, котёнок.

Открываю ногой дверь в ванную комнату и...

— Ты сдурел! Садист! — Олег, очутившись в холодной воде, тут же вскакивает. — А если я простужусь?

— Ничего с тобой не случится. Давай умывайся, одевайся и марш на кухню завтракать. И быстрей, малыш, а то опоздаем.

— Хорошо, Карлсончик! Я мигом, — через пять минут он появился в дверях кухни, а я переспросил:

— Как ты меня назвал?

— Карлсончик. Привыкай! Пока я буду малышом, ты будешь упитанным мужиком с пропеллером, — он посмотрел на меня абсолютно серьёзными глазами. — С одуванчиком я смирился. Мне даже нравится, когда ты так меня называешь. Но в остальном... Родь, ведь ты же нормально со мной разговаривал, до того момента, пока не узнал что мне всего четырнадцать. Я понимаю, что ты старше меня, но это же не даёт тебе право разговаривать со мной, как с умственно отсталым дебилом.

Я удивлённо посмотрел на него, а он продолжил:

— Вот и сейчас ты на меня так смотришь, как будто не уверен, а смогу ли я сам вилку в руках удержать. Давай, покорми меня ещё: ложечку за маму, ложечку за папу...

— Прости, — я вздохнул. — Ты прав, постараюсь тебя сильно не опекать.

Уроки сегодня пролетели на редкость быстро, мы уже собрались домой, но нас остановила классная:

— Ребята, в нашей школе скоро ежегодный концерт для родителей. Вы знаете, что нам нужно подготовить номер. У кого какие идеи? — она обвела глазами притихший класс, все норовили спрятаться друг за друга. Наконец, со своего места поднялась Светка Липатова.

— Ольга Николаевна, можно было бы станцевать бальный танец. Я сейчас покажу. — Она включила на телефоне музыку. Танго, кажется. К сожалению, я в этом плохо разбираюсь. Девушка начала двигаться, её движения были плавны и грациозны. Танцевала она красиво, но у всех возникло ощущение какой-то незавершённости.

— Света, это очень хорошо. — Классная вздохнула, — но танго — это парный танец.

— А можно попросить включить мелодию снова? — я напрягся, узнав голос своего одуванчика. Светка кивнула, музыка зазвучала по новой. Олег подошёл к Липатовой, обнял одной рукой за талию и промурлыкал:

— Я поведу, а ты просто следуй за мной. Сможешь? — Света лишь кивнула.