Череп колдуна - Мэйсон (Мейсон) Дэвид - Страница 33

– Я, должно быть, крепко наступил на мозоль какому-то божеству в одной из прошлых жизней, – нахмурившись, сказал Оуэн. – Пройти полсвета в поисках женщины-призрака, в то время как такая красотка ходила за мной по пятам…

– Мне дорог твой комплимент, рыжебородый, тем более что я так мало слышала их от тебя, – радостно отозвалась Зельза.

– Сейчас я должен пойти и убить этого дьявола. Честно говоря, я не питаю особого желания, однако придется, раз уж вся эта бесовщина началась отчасти по моей вине. – Оуэн передернул плечами. – Как мне все это осточертело. Мы с тобой, красавица моя… возьмем золото, что я оставил в Мазайне, купим лошадей и хорошую повозку и поедем в богатые земли, где-нибудь на востоке. О пропитании волноваться нечего: будем торговать понемногу, а где надо, и приворуем, верно? Как ты думаешь, могу я сделаться цыганским королем на восточных дорогах?

Зельза рассмеялась, но в голосе ее зазвенела дрожь:

– Я припомню тебе эти слова, когда ты вернешься оттуда.

– Если я вернусь оттуда. – Оуэн обернулся к городской стене. – Волшебник Саймон мне кое-что рассказал. Он говорит, что ни сам Мирдин, ни вриколы не посмеют убить меня: им это запрещает какой-то закон чародеев. Однако он сказал, что сейчас по городу рыщут такие существа, которые не признают никаких законов, кроме убийства. Это что-то наподобие тех мертвых стражников, но гораздо страшнее: больше похожи на чудовищ, что гонялись за людьми вчера ночью.

– Хургин говорил о таких, – тихо сказала Зельза. – Он рассказывал, что в давние времена, когда велись великие войны, и маги города, и восставшие использовали такие создания друг против друга.

– Все они прокляты богом, – проворчал Оуэн. – Чем им не нравится чистая сталь, меч и секира, или почему не пустить в дело лук со стрелами? Кто заставляет их применять грязные средства? Не удивительно, что боги отвернулись от них и оставили править дьяволов.

– Уже пора, – сказала Зельза. – Морские всадники будут ждать тебя у берега. Им известен потайной ход, и ты сразу попадешь в пещеры под городом.

– Я знаю, – ответил Оуэн. – Мне придется отыскать нашего приятеля, который сидел в ящике, и разбить его зеленую колонну, а если выживу, то разнести в куски и его проклятый череп. Саймон говорил, что при этом ему наступит конец. Ну, и мне, наверное, тоже.

Зельза молча кусала губы.

Морские всадники ждали его на берегу, в одной лиге от города. Пять рослых жителей моря стояли по пояс в воде, а существа, на которых они приехали, покачивались на волнах чуть дальше от берега. Подойдя ближе, Оуэн задумчиво оглядел всю компанию, предвкушая мало удовольствия от этого путешествия.

Оказалось, они только издали похожи на людей. Их кожа была блекло-синей, а высокий открытый лоб был скошен назад так круто, как не бывает у человека. Острые лица обрамляла странная кожаная складка. Они холодно оглядели Оуэна круглыми немигающими глазами и знаками перепончатых рук попросили следовать за ними. Он вошел в воду, а Зельза стояла на берегу и смотрела ему вслед.

Оказалось, что морские всадники ездят на оседланных и с уздой дельфинах. Оуэн скоро понял, что ездить на них весьма нелегко. Эти мощные морские животные выскакивали из воды и, описав дугу, падали снова, головой вниз, так что Оуэну приходилось держаться изо всех сил, чтобы не соскользнуть зверю на нос. Ехавшие за ним морские жители, видя его страдания, не сдерживали улыбок, но так и не издали ни звука.

Они сделали широкий круг и теперь приближались к городской гавани. Сквозь поднимаемые дельфином брызги Оуэну все же удалось кое-что разглядеть со стороны моря: длинные пустые причалы и что-то, напоминавшее огромный корабль, полузатонувший и заржавевший. Все было неподвижно, не считая черного дыма, все еще клубившегося по пустым улицам.

Один из всадников подъехал к Оуэну и стал жестикулировать, закрывая рукой свой приплюснутый нос и указывая на Оуэна. Оуэн все понял. Он глубоко вдохнул, зажал ладонью нос и рот, и в то же мгновение его дельфин нырнул в толщу зеленой воды.

Вокруг, над черневшей внизу бездной, Оуэн видел размытые очертания каких-то башен, арки, образованные переплетениями водорослей, и яркие вспышки бледно-сиреневых огней, которые, должно быть, служили для освещения в городах морского народа. Дельфин опустился глубже, и легкие Оуэна едва не разорвались.

Они проскочили какой-то тоннель и вылетели наверх, в зеленый бассейн, освещенный слепяще-ярким сиреневатым светом. Оуэн, задыхаясь, стал жадно хватать ртом воздух.

Сопровождавшие его всадники вынырнули рядом с ним и помогли ему выбраться на скользкую мокрую платформу: они улыбались и молча одобрительно кивали друг другу. Выжимая из бороды воду, Оуэн огляделся вокруг.

От бассейна во все стороны вели узкие коридоры, освещавшиеся бледно-сиреневыми огнями. Вокруг собралось много морского народа, и один из них, с медным ожерельем на шее, улыбаясь, приблизился к Оуэну. В руке он держал большую гладкую пластинку и какой-то предмет наподобие мелка. Приподняв доску, он начал быстро чертить фигурки, пользуясь безошибочным языком рисунков.

Вглядываясь в его письмо, Оуэн понял, что все эти существа вообще не могут говорить.

Было ясно, что их мало волнуют проблемы земных людей. Но смысл сообщения Оуэн понял сразу. Он должен был проникнуть в подземный ход, который приведет его в сад вриколов, крепко закрыть за собой ворота, чтобы не выпустить кого-нибудь из его призрачных обитателей, и, если ему случится возвращаться тем же путем, он обязуется, что с ним в ворота не пройдет ни одна из теней, населяющих сад.

Оуэн кивнул в знак того, что он понял. Мужчина с медным ожерельем поклонился в ответ, и они пошли по освещенным переходам.

Оуэну подумалось, что, может быть, он – первый обитатель суши за долгие века, который видит город морского народа, и, вполне вероятно, – последний. Но, быстро следуя за провожатым, Оуэн едва успевал рассмотреть все, что открывалось ему: необыкновенные мастерские, где в кузнице горел холодный огонь, группы синеватых морских жителей, глядевших на него круглыми глазами без век, странные росписи по стенам, содержание которых не поймет ни один земной житель.

И вот в мрачной комнате они увидели медную дверь с непонятными надписями. Здесь изображения на стенах были непохожи на произведения морского народа. На них Оуэн узнал людей с теми же гордыми лицами, которые он хорошо запомнил, – правители города. Их руки лежали на каких-то удивительных сосудах и испускавших лучи устройствах. То там то здесь из-под этих предметов появлялся ребенок. Сначала обычный ребенок… а потом блекло-синий, с кожистой складкой вокруг головы. Смысл изображений был ясен: сотворение морского народа.

И вот наконец древняя медная дверь дождалась, чтобы ее открыли: ее вековая ржавчина отпадала кусками, когда морские жители отодвигали засовы. Потайной ход не использовался уже многие века, но в нем горел все тот же сиреневатый холодный свет.

Оуэн пробрался внутрь, и дверь с лязгом захлопнулась за ним. Безо всякого воодушевления двигался он вперед по узкому извивавшемуся проходу, скользя размокшими ботинками по мягкой слизи на полу.

Проход спирально изогнулся и вывел в другую мрачную комнату, без росписей на мокрых стенах, освещенную всего одним сиреневым огоньком. На одной из стен выделялось огромное медное колесо, с которого свисал обрывок толстой цепи. Рядом виднелась труба, круглая и такая широкая, что в ней спокойно мог поместиться человек. Тут же была и еще одна дверь, которая вела дальше, в глубь потайного хода.

Здесь Оуэн задержался, чтобы обследовать громадное колесо. Прислонившись к краю трубы, он прислушался. Оттуда шел глухой мягкий гул – ровное биение моря.

Он понял, что это шлюз. Если сейчас открыть его, разве море не затопит их подземный сад? Ведь наверняка шлюз установили здесь именно для этого. Но, подумалось ему, вряд ли удастся одолеть Мирдина Велиса столь простым способом. Да и наверняка невозможно было так легко решить ту задачу, которую ему предстояло выполнить.