Рыцарь в потускневших доспехах - Мэйджер Энн - Страница 25

Он мог обнять ее. Он мог попробовать ее.

Позже.

Рок-музыка неслась из радиоприемника, и его сердце гремело так же, как и дикие звуки, рвущиеся из эфира. Он искусал в кровь губы. Он помнил, как она лежала под ним в волнах — теплая и покорная, вздрагивающая всякий раз, как он дотрагивался до нее. Каждый толчок джипа отзывался вспышкой огня в его чреслах.

Белый пляж протянулся перед ним — такой же бескрайний, как и ревущие волны. Такой же бесконечный, как эта ночь. Он вздохнул резко, прерывисто.

Кристофер сжимал руль и снова кусал губы, но даже резкий металлический звук и запах собственной крови не мог заставить его забыть сильное, горячее желание. Он слишком ее хотел. Она заставила его ждать слишком долго.

Сердце Кристофера упало, когда Даллас вышла из джипа и поддразнила его:

— Ты не помоешь джип? — Он нахмурился, но она вручила ему шланг и отправила детей в дом открыть воду.

Он взял ее запястье и поцеловал горячий пульс ее сердца.

— Это пытка, я не могу ждать!

— Придется, — весело прошептала она. — Джип заржавеет, если мы не помоем его.

— Мы?

— Ты мне нравишься таким — когда сходишь с ума из-за меня, — призналась она, касаясь его губ кончиками пальцев.

Когда он попытался прижать ее к себе, она отскочила.

— Кокетка!

Ее дразнящие глаза игриво сверкали, но она настояла на своем.

Кристофер и дети разгрузили джип, пока Даллас убирала вещи в кухне. Каждому ребенку пришлось помыться под горячим душем и переодеться ко сну. После душа между детьми началась потасовка. Кристофер пошел мыть джип и расправлялся со своей работой яростно, стремясь притупить желание.

Не помогало. Даллас читала детям хриплым голосом. Глядя на ее золотые волосы, сверкающие в свете лампы, он был близок к помешательству. Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы удержаться и не коснуться ее. Наконец он отправился на свою яхту и принял там горячий душ. Как всегда, по радио передавали рок-музыку.

Когда Кристофер вошел в свою каюту, обернутый одним полотенцем, она была уже там. Как и в прошлый раз, она спустилась по трапу. Ее желтые волосы, мокрые после душа, блестели. В голубых глазах мерцали золотые искры. Его взгляд быстро обвел все ее тело. В узких джинсах и облегающей розовой блузке она выглядела изумительно сексуальной. Даллас неуверенно подняла на него глаза, обрамленные длинными ресницами. Под его голодным взглядом ее кожа порозовела.

Боже! Она снова боялась его! Опять все сначала! Никогда прежде страсть не билась в каждой клеточке его тела, как сейчас. Кристоферу пришлось приближаться к ней медленно и спокойно. А чувства его были более неистовыми, чем гремевшая музыка, неуправляемыми. Он подошел и выключил радио.

— Нет, оставь, — прошептала она.

Он снова включил радио, и тропический ритм музыки стал пульсировать в такт его крови. Он подошел к ней и горячими губами отодвинул с ее лба волосы. Его пальцы сбегали от ее плеч вниз, по голым рукам. Она затрепетала, но не поцеловала его в ответ. Выражение безграничной печали промелькнуло на ее красивом лице.

Опять что-то не так.

Кристофер не хотел останавливаться, но остаток силы воли возобладал над желанием. Нетвердой рукой он отвел ее подбородок назад и заглянул в ее глаза. Он так неистово хотел ее, что почувствовал: он вот-вот расколется на тысячу кусочков. Он жаждал раздеть ее и притянуть, голую, к себе.

— В чем дело?

Безнадежность, которую он ненавидел, вернулась в ее глаза. На мгновение она застыла. Затем попыталась убежать.

— Нет, не сегодня, милая, — возразил он раздраженно. Стремительно кинулся вперед и закрыл перед ней люк. Потом положил загорелые мускулистые руки по обе стороны от нее и прижал ее к стене.

— Дайте мне уйти. Вы не понимаете… Он подмял ее под свою грудь и заключил в объятия.

— Поцелуй меня, — прошептал он. Его тело горело.

— Нет. — Она начала бороться, пиная его ногами и пытаясь дать ему пощечину.

Он заломил за спину ее взлетающие запястья.

— Тебе придется поверить мне, — сказал он. — Я не могу больше этого выдержать. Я валяюсь без сна ночи напролет, желая тебя и тоскуя по тебе.

— Ты бы не стал, если бы знал…

— Все равно стал бы…

Она закрыла глаза. Ее ресницы увлажнились от слез.

— Ты не понимаешь!

— Дай мне возможность попытаться. Она вновь принялась бороться, изгибаясь и крутясь под ним, но он держал ее крепко. Он почувствовал ее панику. Сердце Даллас бешено стучало. Когда она закричала, он отпустил ее.

— Милая, ты действительно собираешься всегда бежать от каждого, кто попытается сойтись с тобой?

— Да! — Ее руки были подобны когтям. Ногтем она оцарапала ему щеку. Яркий ручеек крови проступил на его темной коже. Она отпрянула, задыхаясь от ужаса и нежно касаясь его.

— Не надо! — Он поморщился. — Мне чертовски больно.

— О, дорогой, — произнесла она сокрушенно. — Я не хотела…

— Это всего лишь царапина, — жестко отрезал он. — Ничего страшного. — Пауза. — Ты должна сказать мне, что с тобой происходит.

Она изнемогала, глядя на него пустыми, потерянными глазами.

— Извини…

— Я уже сказал, забудь об этом. Только объясни мне…

Она прошла в ванную, принесла оттуда смоченный водой тампон и приложила к его щеке:

— Не могу поверить, чтобы я… Он коснулся ее волос:

— Ладно, все в порядке.

— Может, ты и прав. Я потеряю тебя, если скажу. И потеряю, если не скажу.

Сдерживаемая боль, послышавшаяся в ее голосе, наполнила его страхом.

Она отвернулась, словно ей было стыдно даже смотреть на него.

— Я не говорила этого моему мужу, пока мы не поженились. Когда я наконец сказала ему, он ушел от меня.

— Что такого уж страшного ты сделала?

— Отдала своего ребенка!

— Что?

Ее лицо стало белым как снег.

— Ребенок, которого я потеряла, был не от мужа. Она родилась, когда мне исполнилось семнадцать. Понимаешь, мои родители умерли, и я была страшно одинока. Потом появился этот парень, и я вдруг снова ожила. Я так запуталась! И имела слабое представление о парнях и о любви. Однажды я пошла с ним. Это было ужасно, и я поняла, что той ночью допустила чудовищную ошибку. Но я забеременела. Кэрри заботилась обо мне, пока не родился ребенок. Роберт убедил меня отдать мою дочку, я так и сделала. Но позор, трагедия невозможности иметь другого ребенка… Понимаешь, я думала, что забуду все и заживу по-прежнему. Но не смогла. Хочешь узнать, какая я сумасшедшая? Вообрази: я праздную каждый ее день рождения.

— Когда она родилась?

— Десятого сентября.

— Милая… — Его низкий голос был бесконечно нежен.

— Я часто вижу ее во сне, только она всегда остается маленькой: я в больнице и сестра уносит ее от меня.

На ресницах Даллас заблестела одинокая слеза. Она упала и скатилась вниз по щеке. Кристофер поймал ее пальцем — и там она сверкала, словно драгоценность.

— В нынешнем сентябре ей будет тринадцать.

Иногда я просыпаюсь и пытаюсь представить, как она выглядит, все ли у нее в порядке, любят ли приемные родители ее так же, как любила бы я. Чане, я чувствую себя так, словно пропала часть меня самой.

Он слишком хорошо понимал это.

— Почему ты не пытаешься ее найти?

— Надеюсь, что однажды она найдет меня, но я не могу искать ее.

— Почему?

— Потому, что я сделала выбор. А у нее есть право сделать свой. Не хочу ломать ей жизнь, не хочу навредить ей. У нее теперь другая семья.

— Почему бы тебе не написать в Агентство по усыновлению?

— Я писала, но мне так ничего и не удалось узнать.

— Не сдавайся. Для приемных родителей вполне естественно опасаться биологических родителей. — Его мрачный голос снизился до шепота:

— Может быть, когда-нибудь…

— Теперь ты понимаешь, почему я сделала все возможное, чтобы позаботиться о детях своей сестры. Когда я потеряла родителей, я наделала чудовищных ошибок. Не могла допустить, чтобы такое случилось и с детьми сестры.