Гнилое яблочко - Бернс Т. Р. - Страница 43

Это не та же самая команда, которая уверенно шагала в темноту, чтобы победить мистера Икста.

– Отбой! – вдруг вопит Габи. – Отбой, отбой, отбой!

– Что с тобой? – спрашивает Эйб. – Какой может быть отбой, когда мы…

Он замирает. Мы с Элинор замираем. Лимон поднимает глаза от своего хилого костерка, смотрит, куда Габи указывает пальцем, и тоже замирает. Какое-то время все молчат. Потом я чувствую, как Элинор слегка толкает меня локтем, и подаю голос:

– Мы хотим помочь.

– Спасибо, – бросает в ответ Эйб, – но нам не нужна помощь.

Я быстро смотрю на него, потом на Лимона.

– У нас есть боеприпасы. Краски, зажигалки и все такое.

– Ты, возможно, не расслышал, – говорит Эйб. – Нам не…

Лимон поднимает руку. Встает. Подходит к нам. Мы с Элинор протягиваем ему сумки с оружием, чтобы он мог увидеть, что мы привезли.

– Чувак, – шипит Эйб, как будто нас с Элинор здесь нет.

Лимон не обращает на него внимания и заглядывает в сумки.

– Зажигалки новые?

– Да, – отвечает Элинор. – Только что из Кладовой.

Он кивает и продолжает разглядывать содержимое.

– Щитки для лица могут пригодиться. – Он поднимает на меня глаза. – Сейчас ветер и снег, пламя не хочет разгораться.

Я чувствую, как у меня внутри теплеет, и тоже киваю.

– Э, Лимон? – окликает его Эйб. – Ты не мог бы на секунду подойти? Надо поговорить.

– Что бы ты ни хотел сказать, ты можешь сказать это здесь, – отзывается Лимон.

Эйб сжимает кулаки и выпрямляется. Я думаю, что он откажется, но он делает глубокий вдох – такой глубокий, что его слышно за пять метров, – и бежит к нам. Габи следует за ним. Когда они подходят, Эйб одаривает нас с Элинор фальшивой улыбкой и поворачивается к Лимону.

– Мне всем надо напомнить, что мы знаем о всеобщем любимчике? И о том, почему он стал всеобщим любимчиком? Я что, единственный тут понимаю, что это может быть ловушкой? На случай, если вы забыли: мы стоим на вершине горы где-то на краю света. И если – то есть когда – он испробует на нас свое оружие, вряд ли кто-то услышит наши крики и придет на помощь.

Лимон смотрит на него.

– Ты закончил?

Эйб, не ожидавший такого ответа, не сразу кивает.

– Тогда на случай, если ты забыл, напоминаю: Симус меня поддержал, когда больше никто – ни единый человек – не смог. Несколько раз я чуть не убил его, и что он сделал? Он остался. Он старался помочь. Если бы он хотел меня порешить, он бы с легкостью это сделал – и не без причины. Но он этого не сделал.

– Но…

Лимон, глядя мне в глаза, перебивает Эйба:

– А потом я не отплатил ему добром за добро, я отказался от него и не дал ему ни единой попытки объясниться. Но он меня не оставил. Он все еще на моей стороне. – Лимон переводит взгляд на Эйба, потом на Габи. – На нашей стороне.

Эйб надувает губы. Габи хмурится. Никто не возражает.

– Люди ошибаются. Мы все ошибаемся. Но потом люди ведут себя по-разному – и это отличает их друг от друга. Симус снова и снова показывал себя с лучшей стороны. – Помолчав, Лимон добавляет: – К тому же я знаю, что ему жаль.

– Очень жаль, – встреваю я. – Очень-очень.

– Очень, – подтверждает Элинор. – У меня в доказательство есть K-mail.

За этим следует долгое молчание. Я готовлюсь снова извиниться, но тут Эйб пожимает плечами.

– Думаю, небольшая помощь нам не помешает, – говорит он.

Когда Лимон вводит меня в курс дела, я понимаю, что это преуменьшение. Члены команды, не имея больше кредитов, положились на те боеприпасы, что у них остались. После насыщенного месяца, проведенного за хулиганством, их запасы сводятся к высохшим цветным линзам у Габи, единственному баллончику с краской у Эйба, коробку со спичками и материалу для растопки у Лимона, а также к канистре с бензином, который ребята перед выходом откачали у Анники из гольфмобиля.

– Изначально мы хотели уничтожить весь парк, – говорит Лимон. – Но затем изменили план, когда поняли, как мало у нас ресурсов. Теперь наша цель – испортить несколько мелких объектов, в основном с помощью граффити, и спалить карусель.

Я киваю. Карусель – самый ценный предмет во всем парке. Если утрата какого-то аттракциона и заставит Аннику плакать, то только этого.

– В обычных условиях я бы развел вокруг карусели несколько маленьких костров, которые потом соединились бы и подожгли всю конструкцию, но погода не на нашей стороне. – Лимон кивает на маленький почерневший холмик возле входа на карусель. – Из-за снега я не могу разжечь костер, а когда мне это все-таки удается, ветер тут же его задувает.

– Зажигалки и щитки для лица должны помочь? – спрашиваю я.

Он протягивает руку:

– Это наша единственная надежда.

Мы принимаемся за работу. Габи продолжает выискивать маленькие камеры, чтобы сломать их, не дать Добрым Самаритянам нас выследить и выиграть команде побольше времени. Эйб начинает разрисовывать киоски. А мы с Элинор надеваем защитные маски и встаем живой стеной возле Лимона, заслоняя его от ветра, пока он возится с зажигалками и веточками.

Но мать-природа сильна. И сегодня она в плохом настроении. Лимону удается разжечь несколько костров, но каждый раз, когда он принимается за новый, старый гаснет. Мы стараемся оградить костер и дать ему разгореться, но лишь до тех пор, пока огонь не начинает обжигать лица и руки. А за это время пламя не успевает окрепнуть. Погода гасит наши костры один за другим.

Через двадцать минут Лимон садится на корточки. Кладет руки на колени. Качает головой.

– Ничего не выйдет, – говорит он.

Не желая так быстро сдаваться, я роюсь в оставшихся боеприпасах. Они хороши, но для наших целей бесполезны. Я начинаю раздумывать, как нам могли бы помочь степлер и изолента, когда подбегает Габи.

– Никаких камер, – говорит она, тяжело дыша. – Только странная жужжащая коробка. Я думала, что это камера, но это всего лишь странная жужжащая коробка.

– Хорошо, – говорит Лимон. – В любом случае, мы не делаем ничего такого, что стоило бы скрывать.

Он встает. Окликает Эйба и машет ему, чтобы он подошел. Чувствуя, что сейчас мы поднимем белый флаг и сдадимся, я рассматриваю парк и напрягаю мозги, пытаясь придумать альтернативный план. Я скольжу взглядом по большому серому ящику, который прикреплен к высокому деревянному столбу. Потом я вспоминаю, что только что сказала Габи, и пристально смотрю на ящик.

Как только к нам подходит Эйб, я срываюсь с места.

– Симус, куда ты? – спрашивает Лимон.

– Я знал! – восклицает Эйб. – Я знал, что с ним все пойдет не так. Я же вам говорил…

Кто-то заставляет его замолчать, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто именно. Я подбегаю к столбу, потом останавливаюсь и прислушиваюсь.

Габи права. Коробка жужжит. Как будто в ней тысяча сердитых шмелей.

– Что такое? – Лимон подходит ко мне.

Я киваю на ящик. Лимон поднимает голову и слушает.

– Электричество, – говорим мы одновременно.

Эйб, Габи и Элинор встают позади нас. Когда мы говорим им, что находится в коробке, у каждого возникают вопросы.

– Вы уверены? – спрашивает Габи.

– Разве последний раз тут катались не лет двадцать назад? – спрашивает Элинор.

– Ну и что нам с того? – спрашивает Эйб.

Лимон моментально отвечает на первые два вопроса:

– Да, мы уверены. Посмотрите на провода, которые идут к другим столбам в парке. И да, последний раз тут катались очень давно… но, кажется, ток не выключили. Или просто забыли.

– А нам с того, – продолжаю я, – то, что с помощью электричества мы сможем выполнить Итоговое хулиганское задание.

Повисает молчание.

– Как? – наконец спрашивает Элинор.

Я быстро соображаю:

– Ящик находится выше, чем крыша карусели. Если мы сможем переместить его туда и взорвать, из него посыплются искры, и это будет все равно что тысяча спичек, зажженных одновременно.

– Хорошо, – говорит Эйб; в его голосе я слышу одновременно скепсис и удовольствие. – Во-первых, ящик висит на высоте семи метров. Как мы перетащим его оттуда на крышу карусели? Во-вторых, как мы его взорвем? В-третьих, на эту штуку что, не действуют снег и ветер? Потому что если действуют, то искры потухнут так же быстро, как спички.