Гнилое яблочко - Бернс Т. Р. - Страница 4

– Все хорошо, Симус. – Она выходит в центр комнаты и протягивает руку. – Меня зовут Анника. Приятно познакомиться.

Я оглядываю комнату, не поворачивая головы, ожидая, что сейчас кто-то огромный, сильный и вооруженный кое-чем пострашнее водяного пистолета выпрыгнет из темного угла и закричит: «Попался!»

Но никто не выпрыгивает. Поэтому я шаркающей походкой подхожу к Аннике и пожимаю ей руку. Рука теплая и мягкая.

– Хочешь посмотреть свою комнату? – спрашивает Анника. Не дожидаясь ответа, она возвращается к дальней двери и встает рядом с ней.

Я захожу в дверь и останавливаюсь как вкопанный.

– Кажется, я попал куда-то не туда.

– На самом деле ты попал именно туда, куда надо, – отзывается Анника.

Она, наверное, с кем-то меня путает. Я должен был оказаться в месте вроде вестибюля Академии Килтер, только меньше, темнее, без мебели и без единого выхода. Но по другую сторону двери растет пышная зеленая трава. Там цветы. Фонтаны и статуи. Вымощенная камнем дорожка вьется к другому зданию, которое наполовину скрыто за цветущими лозами.

– Это чтобы напомнить мне, чего я буду лишен в заключении? – спрашиваю я.

– Твой папа говорил, что ты вежливый, но не говорил, что ты остряк, – улыбается она и ступает на каменную дорожку.

Я спешу последовать за ней. Страх частично уступает место любопытству. Дорожка длинная, и здание, к которому она ведет, находится дальше, чем мне сперва показалось. Так что у меня хватает времени, чтобы заметить различия между этим местом и двором перед школой – например, воздух здесь теплее, а над головой щебечут птички. Интересно, мама пропустила это место в видеоролике об Академии Килтер? Наверняка, иначе она бы меня сюда не отправила.

Мы срезаем путь через сад и входим в новое здание с окнами во всю стену. Анника ведет меня по коридору.

– Это Адреналиновый павильон, – сообщает она.

Я гляжу туда, куда она показывает, и вижу в окно бассейн, баскетбольную, волейбольную и бейсбольную площадки, беговую дорожку и огромные деревянные лестницы и перекладины. Все это пустует.

– Это медиазал.

Мы проходим через огромную комнату со стеклянными стенами, и я замедляю шаг. Внутри я вижу высокие шкафы, забитые дисками, огромный телевизор с плоским экраном… и моих собратьев-преступников, развалившихся на диванах и креслах. Они молча глядят в телевизор, завороженные видом того, как почти двухметровый Фродо куда-то бежит по экрану.

– Ты со всеми познакомишься за ужином, – окликает меня Анника.

У меня холодеет в животе. Приятно узнать, что я не один, но вряд ли я буду заводить здесь друзей. Кто знает, почему эти ребята сюда попали?

– Кстати, об ужине, – говорит Анника, когда я ее нагоняю. – Как насчет рыбных палочек?

– Простите, что?

– Рыбные палочки. – Она останавливается перед светло-зеленой дверью. – Хрустящие снаружи, слоистые внутри. С послевкусием, которое длится несколько суток. Это же твои любимые, так?

Мое сердце начинает бешено колотиться. Ну конечно. Теперь все ясно. Почему я избежал колонии. Почему мама с папой так быстро уехали. Почему здесь красивый сад, восхитительная спортплощадка, «Властелин колец» больше чем в натуральную величину. И рыбные палочки.

Есть только одно условие, при котором в подобном месте убийце готовят его любимый ужин.

Если это его последний ужин.

– О, здорово, Лимон на месте, – жизнерадостно сообщает Анника.

Она стучит в светло-зеленую дверь. Когда та открывается, я понимаю, что низкий пульсирующий звук, от которого под ногами дрожит пол, исходит вовсе не из моей груди, а из двух небольших круглых динамиков.

– Добро пожаловать домой!

По крайней мере, мне кажется, что она говорит именно это. Музыка – если так можно назвать грохот барабанов и визг синтезатора – настолько громкая, что мне приходится читать по губам.

Она говорит что-то еще, но я перестаю смотреть на нее и оглядываюсь по сторонам. Эта комната в два раза больше, чем моя собственная, стены здесь такого же цвета, как и дверь, а на деревянном полу лежит кремовый коврик. Высокое окно выходит на поле. В комнате стоят кровати, шкафчики и столы – всего по два. За одним из столов спиной к нам сидит мальчик.

– Лимон, – произносит Анника, показывая на него.

Мальчик склонил голову, будто что-то сосредоточенно читает или пишет. Он не обращает на нас внимания. Возможно, он даже не заметил, что мы вошли, потому что динамики грохочут у него под самым локтем. Анника подходит к нему, заглядывает ему через плечо и одобрительно улыбается. Она показывает на меня и произносит мое имя. Его голова слегка приподнимается… и поворачивается обратно.

Анника возвращается ко мне, не переставая улыбаться. Она приставляет ко рту воображаемую вилку и делает вид, будто ест, потом показывает мне шесть пальцев.

Видимо, мой последний ужин состоится в шесть часов.

Она уходит, и я не понимаю, что мне делать дальше. Мои сумка и рюкзак лежат на одной из кроватей, но что толку их разбирать? «Братство кольца» – мой любимый фильм, но зачем его смотреть? Единственное, чего бы мне хотелось, – поговорить с родителями и в последний раз попросить у них прощения, но, наверное, они не захотели бы меня слушать.

Комнату как будто окутывает туман. Я думаю, что сейчас потеряю сознание от волнения, и опускаюсь на кровать… но тут я чувствую запах.

Запах дыма.

Дымится что-то на столе у Лимона. Дым поднимается к потолку белыми завитками и быстро становится серым, а потом черным.

Лимон по-прежнему сидит со склоненной головой, но его плечи поднимаются и опускаются.

Может быть, он заснул? Папа любит разгадывать кроссворды в воскресной газете при свечах – чтобы создать атмосферу. Возможно, Лимон писал при свече и случайно опрокинул ее, когда…

– Что ты делаешь?! – вскрикиваю я.

Теперь, когда я подошел поближе, я точно знаю, чего Лимон не делает: он не спит. Он раздувает маленький костер, который разгорается у него на столе.

В углу стоит кулер с водой. Я бросаюсь к нему, наполняю два стаканчика и возвращаюсь к столу. В промежутках между ударами барабанов я слышу шипение гаснущего пламени.

Лимон откидывается на стуле. Он смотрит на мокрую черную кучу у себя на столе, а затем медленно поднимает глаза.

Он примерно моего возраста, с лохматыми каштановыми волосами и прыщами на кончике носа. Трудно сказать, рассердился ли он: кажется, уголки глаз и губ у него от природы опущены, так что в первую очередь он выглядит грустным.

– Прости, – говорю я, сам не зная почему.

Он не отвечает. Вместо этого он берет серебряную зажигалку из обувной коробки, где лежат разнообразные приспособления для разжигания костра – спичечные коробки, бутылки с горючим, хворост, – и щелкает. Появляется маленький язычок пламени, который Лимон подносит к нетронутому листку бумаги на столе. Через несколько мгновений бумага пузырится и с хлопком сгорает, рассыпая крошечные оранжевые искры.

Я мчусь к двери. При обычных обстоятельствах я бы не побежал ябедничать – или побежал, не знаю. В любом случае, это не обычные обстоятельства. То, что я сегодня умру, не значит, что все остальные должны умереть вместе со мной.

– Анника!

Она стоит в коридоре и уже подняла руку, чтобы постучать в дверь. В другой руке она держит стеклянную пепельницу.

– Ты не передашь это Лимону? – выкрикивает она с улыбкой.

– Но…

– Спасибо! – Она вручает мне пепельницу и быстро удаляется по коридору. – Встретимся за ужином!

Ошеломленный, я стою и смотрю, как она уходит.

Ученикам Академии Килтер сегодня вечером стоит рассчитывать на шашлык.

Глава 4

Без пятнадцати шесть я закрываю комикс, который уже три часа пытаюсь начать читать. Встаю с кровати и надеваю ботинки. Аккуратно зачесываю волосы набок – так, как нравится маме. Потом, не желая идти на ужин в одиночестве – как будто, если у меня будет компания, это что-то изменит, – я поворачиваюсь к Лимону.