Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

По ту сторону любви - Мэйджер Энн - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Эдуард был сыном графа де Ландо, всемирно известного производителя прекрасных вин и шампанского. Эдуард был воспитан в винном бизнесе, и считалось, что он унаследует не только титул отца, но и его видное положение в винодельческом мире. Семья де Ландо владела виноградниками и винодельнями не только в Шампани и Бордо, но и в Напа-Вэлли.

Дине шел двадцать первый год. Брюс хотел, чтобы она училась в колледже, а она только хотела быть с ним рядом и работать на винограднике и винодельне. Почему он не мог этого понять?

— В мире есть много интересных вещей, кроме Кирстен-Вайн-ярдз, — доказывал Брюс. — После, если ты захочешь вернуться, я найду тебе работу здесь.

— Колледж ничего не дал Холли! — выпалила Дина и тотчас пожалела, увидев боль, вспыхнувшую в глазах Брюса.

Дина знала, как был разочарован Брюс, когда Холли два года назад бросила университет и уехала в Сан-Франциско, где постоянно меняла работу и была так расточительна, что часто ей не хватало денег на жизнь. Брюс тем не менее помогал ей.

Весна на винограднике всегда была сезоном ожидания, но этот год выдался неспокойным для Моргана, Дины и Брюса. Морган мечтал связать свое будущее с Кирстен-Вайн-ярдз, а Брюс, не любивший скороспелых решений по важным делам, раздражался, потому что должен был сделать выбор, от которого зависели они все.

За неделю до двадцать первого дня рождения Дины Брюс и Морган крупно поссорились. Они орали на весь дом, но она притаилась на лестничной площадке над библиотекой, чтобы лучше слышать.

— Если ты не решишь, то решу я, — орал Морган. — Я четыре года усердно работал.

— Четыре года, мальчик? Ты, наверно, забыл, кто владелец этих земель? Я здесь уже пятьдесят шесть лет. Свой первый клочок земли я приобрел в 1933 году во время сухого закона, когда никто не знал, сколько этот сухой закон просуществует. Мне было только восемнадцать. Я работал как проклятый, чтобы сделать это место таким, каким оно стало теперь…

— Я вовсе не хочу отрицать, что ты сделал для этого места и для меня, Брюс, но, если мне здесь нечего делать, я уеду.

— Кто говорит, что здесь нет ничего для тебя?

— ТЫ никогда ничего не обещал.

— Не торопи меня, Морган. Я не могу принимать поспешные решения, как ты.

— А я не могу больше ждать.

Дверь библиотеки распахнулась, и Дина прижалась к стене, чтобы Морган не заметил ее, когда спустился в холл, а затем выбежал из дома. Дина ощутила свинцовую тяжесть в сердце, готовом выскочить из груди. Надо бы радоваться, что он уезжает, а вместо этого она была в ужасе и полной растерянности. Что с ней? Почему такая пустота? Все эти годы она заставляла себя не любить Моргана. Внезапно до нее дошло, что она давно не думает о нем плохо. Это была просто детская привычка, упрямство видеть в нем самое плохое, чтобы чувствовать свое превосходство. Ее неуверенность и ревность всегда мешали ей видеть людей такими, какие они есть… Давно ли он вернул себе доброе имя? Он так упорно работал. Он всегда был добр к ней и ко всем остальным на винограднике. Она думала о нем плохо, потому что прочла что-то дурное в газетах. Что бы он ни сделал своей матери, у него, наверное, были причины, потому что тот Морган, которого она знала, был хорошим человеком. И вот он собирается уезжать, а она так ни разу даже виду не подала, как на самом деле его обожает.

Дина услышала, как завелся мотор его пикапа, кинулась вниз по лестнице и выбежала за ним. Ночной воздух был холодный, но у нее не было времени надевать свитер. Ее длинные волосы растрепались без заколок. Она как бешеная побежала к машине.

Он затормозил рядом с ней.

— Морган… — Она запыхалась и не могла говорить.

Он перегнулся через сиденье и открыл ей дверь. Как всегда, он заговорил с ней нежным голосом:

— Дина, что случилось?

— Я слышала, как вы ссорились с дедушкой.

— Уверен, нас было слышно в Калистоге. Она села рядом, и вдруг ей стало не по себе с ним наедине в темном пикапе. Должно быть, он считает ее дурой. Он уже не был тем косматым, неуверенным в себе мальчиком, которого она спасла, а потом жалела об этом. Тот злюка исчез много лет назад. Это был Морган-мужчина, Морган, кожа у которого теперь всегда была загорелой, тонкое худое тело обросло крепкими мускулами и твердой плотью, Морган, который знал, чего хочет и как этого добиться, Морган, чью целеустремленность нельзя не принимать в расчет. Такого Моргана она еще не знала.

— А ты вернешься когда-нибудь? — выдавила она из себя.

Воцарилась тишина, и он наконец спросил:

— А ты бы этого хотела? Она смутилась под его прямым взглядом и сдалась:

— Мне кажется, я к тебе привыкла. Он улыбнулся, и эта улыбка сняла напряжение между ними.

— Итак, черт побери, ты привыкла ко мне? Он откинулся назад, вытащил из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и зажег.

— Видно, ты знаешь, как польстить мужчине.

— Можно подумать, ты нуждаешься в женской лести.

— Ты стала женщиной?

Что-то новое и возбуждающе-интимное вкралось в низкий тон его замедленной речи, и она не нашлась что ответить. Она все еще была девственна. Он наблюдал за ней с той прежней напряженностью, которая бросала ее в дрожь. Кровь прилила к ее голове и шумела, как тысяча индейских барабанов, возвещающих о войне. Она почувствовала себя с ним беззащитной и насторожилась.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — сказала она грудным голосом.

— Ты — женщина?

Слова сорвались с ее губ прежде, чем она подумала:

— У меня никогда не было ничего с мужчиной, если ты это имеешь в виду.

Она покраснела.

Зачем она в этом призналась? Ведь ее неуместные слова прозвучали как приглашение.

Он мягко засмеялся, и она разочарованно вздохнула.

— Не смейся надо мной, Морган. Я не знаю, что ты хотел услышать.

— О, ты сказала именно то, что я хотел услышать, и я смеюсь не над тобой, — пробормотал он суховато. — Я просто не очень тебе нравился четыре года назад.

— Нет.

— Мне всегда хотелось тебе нравиться. Дина. Я почти потерял надежду. Когда ты начала встречаться с Эдуардом и была так холодна со мной, я подумал, что ты в него влюблена. Все эти письма из Франции…

Он не стал продолжать, и она подумала, уж не почудилась ли ей страсть и ревность в его голосе. Он бросил сигарету на землю.

Ее трясло. Он решил, от холода, проникающего в открытые окна. Она следила, как он снимает куртку и накидывает на ее хрупкие плечи. Несколько лет она прожила с ним в одном доме, спала в соседней комнате. Она должна была относиться к нему как к старшему брату, но это было совсем не так. Никогда раньше она не смотрела на него как на мужчину. Его широкие плечи, свежесть запаха, зрелость его смуглой красоты будили приятные, но и опасные чувства.

Случайное прикосновение к плечам вызвало знакомый, предательский жар в крови.

— Я не всегда хорошо к тебе относилась, — прошептала она.

Было что-то гипнотизирующее в его пристальном взгляде.

— С одной стороны, правда. Дина. С другой — ты относилась ко мне лучше, чем кто-либо в доме, и намного лучше, чем я того заслуживал. Ты рисковала жизнью, спасая меня. И ты позволила мне остаться, хотя тебе этого не хотелось. Я ни на минуту не забываю об этом. Дина. Я всем обязан тебе.

— Может быть, я лучше относилась бы к тебе, если бы ты раньше поговорил со мной, как сейчас.

— Я не мог. Ты не подпускала меня к себе близко. Может, это и к лучшему.

— Почему?

— Я тебе как-то говорил, — сказал он. Может, он вспомнил, как целовал ее?

— Морган, я.., я хотела сказать тебе, что мне будет тебя не хватать.

Не дожидаясь его реакции, она прижалась к нему и крепко обняла. Слезы хлынули из ее глаз.

— Я была злой, потому что ревновала тебя к деду.

Он обнял ее дрожащее тело и нежно провел рукой по голове.

— Я знаю, милая. Я знаю. Тебе не в чем упрекнуть себя.

— А теперь я не хочу, чтобы ты уезжал.

Он нежно, по-братски, поцеловал ее в щеку. Она никак не могла найти ручку дверцы, так что он нагнулся и открыл ее сам.