Золотой торквес - Мэй Джулиан - Страница 54

Эйкен нахально осклабился, покачался в кресле, перекинул одну ногу через подлокотник и принялся рассматривать свои ногти.

— Так, что еще новенького?

— Ну, до тебя, наверное, уже дошли слухи о несостоятельности нашего Властителя, вызванной, как утверждают, предчувствием близкой смерти и провалом моего последнего генетического плана.

— Бреда показала вам двуликую задницу, да? — хмыкнул плут. — Ясное дело. Древний синдром тонущего корабля. Команда бедняги Тагдала в качестве экипажа «Титаника», а вы в роли главной крысы.

Лорд Принудитель добродушно улыбнулся.

— Тебе понадобится мощная поддержка, малыш, и я готов ее оказать. Обдумай как следует мое предложение — больше я ни о чем не прошу. — Он достал из шкатулки новую сигару и начал вертеть ее меж пальцев. — На мой взгляд, мы приближаемся к поворотному моменту в истории изгнания. Разгром Финии был только увертюрой. В преддверии грядущих бурь людям следует держаться друг друга, ты не находишь?

Он взял со стола щипчики, аккуратно отхватил кончик сигары, затем, все так же улыбаясь, через стол бросил маленькую блестящую вещицу Эйкену.

Пройдоха на лету поймал щипчики и невысказанную мысль Гомнола. Внимательно разглядел изящное приспособление и прочел выгравированные на металле буквы:

ЗОЛИНГЕН — НЕРЖАВЕЮЩАЯ СТАЛЬ.

11

Герт с угрюмым видом вошел в кают-компанию.

— Ханси говорит, скоро опять начнутся пороги. Быстрей приводите лоцмана в чувство.

Амери опустилась на колени перед лежащей навзничь фигурой.

— Да-да, еще пять минут.

Вождь Бурке взял человека за одну руку, Фелиция — за другую. Уве и Бэзил схватили его за ноги.

— Три-четыре! — скомандовала монахиня и приготовила шприц.

Монитор, закрепленный на лбу лоцмана, начал менять цвет на всех четырех экранах. Свинцово-серые с красными прожилками глаза приоткрылись.

— О Господи! — простонал лоцман, еле шевеля опухшими губами. Затем он пронзительно вскрикнул, как от физической боли, и начал так бешено извиваться на полу, что все четверо его еле удерживали.

— О-ох! Паскуды, сукины дети, окаянные, что ж вы со мной сотворили? Где ж он, мать вашу так, сняли, спилили?! Да чтоб вам, сволочам, пусто было! Ох, бедный я, бедный!

Слезы градом катились по грубому лицу лоцмана. Он выл, словно раненый зверь, а Амери сокрушенно наблюдала за тем, как монитор снова меняет цвет, белея под действием гнева. Простая, опрятная зеленая туника худого седовласого человека была заляпана кровью и рвотной массой, после всех мук, что он претерпел от похитителей. На загорелой шее, там, где был серый торквес, выделялась полоска светлой кожи.

Они два дня плыли по реке, и уже в шестой раз им приходилось прибегать к помощи лоцмана. На гладких участках Роны Герт и Ханси и сами справлялись, но пороги и мели мог преодолеть только опытный кормчий. Всякий раз, как они будили своего пленника, крики его становились все отчаяннее. Среди жителей Финии лишь у единиц наблюдались такие тяжелые симптомы при потере торквеса, причем всех их на самой болезненной начальной стадии тщательно усыпляли.

Но лоцман не мог все время оставаться спящим.

— Ради всего святого, — молил вождь Бурке, — дайте ему чем-нибудь по башке!

— Нет, — возразила Амери, — он должен как следует усвоить первый укол. Не видишь, он уже на грани помешательства! Взгляни на монитор — какие низкие параметры жизненно важных функций… Фелиция! Проникни в его мозг!

Вопли человека перешли в клекот. Монахиня повернула его голову так, чтобы он мог отхаркнуть сгустки желчи. Глаза Фелиции затуманились, на лбу выступил пот. Ярость лоцмана под действием наркотика и принудительной силы девушки стала снижаться. Цвет монитора опять изменился.

— Хорошо, — отметила Амери.

Она помассировала место укола, и лоцман совсем обмяк.

— Как только увидишь, что лекарство подействовало, оставь его в покое, — велела Фелиции монахиня.

— Черт, ну и бешеный! — Спортсменка выпустила его руку, и та безвольно повисла.

Бурке и Бэзил подняли одурманенного моряка на ноги.

— Он выживет? — тихо спросил Уве. — Что у него там, а, малышка?

— Я могу только применить к нему принуждение, — отозвалась Фелиция. — Целитель из меня аховый. Бедняге необходим основательный ремонт верхних участков мозга, а я этого не умею. Если он еще не полностью свихнулся, то очень близок к этому.

— Пороги! — крикнула Ванда Йо, висевшая на мачте, точно обезьяна.

Халид, хромая, подошел и помог ей спуститься.

— Не стойте там! — предупредил их Бурке. — Всем пристегнуться и проверить надежность ремней. Давай, Фелиция!

Вдвоем они втащили еле живого лоцмана в рубку и усадили за штурвал. Себя девушка прикрутила к соседнему креслу альпинистской обвязкой Бэзила.

— Все по местам, живо! — скомандовала она. — Я сама займусь этой птицей. Надеюсь, по крайней мере на прямых участках моего психокинеза хватит, чтобы удержать шхуну.

Остальные бросились на корму. Едва судно вошло в ущелье, страшный рев наполнил пространство, отражаясь от отвесных стенок, тянувшихся вверх метров на шестьсот. Хотя до вечера было еще далеко, но скальный коридор, где кипела Рона, все ускоряя свой бег, обволакивали сумерки. Из скважин в черных громадах фонтаном вылетали брызги, замутняя видимость.

«Слушай меня, Гарри, ты должен провести судно через пороги, это твое дело, Гарри, ты понял, только ты можешь с ним справиться, ведь ты хороший лоцман, Гарри, лучший в мире лоцман, для такого морского волка какие-то пороги — пустяк, так что давай, выводи свою посудину, Гарри, вперед…»

Налитые кровью глаза сузились. Лоцман резко вывернул штурвал вправо, и судно, обогнув очередное препятствие, понеслось прямо на стену ущелья. Но в последний момент Гарри выровнял ход и точно послал шхуну меж двух колоссальных желтых валов, вздыбившихся над водой подобно китовым хребтам. Потом они зигзагом прошли еще одну гряду скал и пенистых волн; сразу за поворотом ущелье расширилось и поверхность воды казалась необычно гладкой. Лишь в последний момент Фелиция разглядела, что река обрывается водопадом в молочную муть. На мгновение паника охватила девушку, пока она не отыскала взглядом среди клубящейся пены относительно безопасный боковой коридор.

Однако было уже слишком поздно — лоцман вырвался из ее умственных тисков. Шхуна скользнула на гребень водопада, завертелась и полетела вверх тормашками с огромного трамплина в желтую бурлящую бездну. Гарри истерически захохотал, но всем было уже не до него.

Фелиция бросила все свои психокинетические силы, чтобы развернуть судно, застрявшее в расщелине подводных скал у подножия водопада. Когда наконец ей удалось освободить судно и они полетели вперед по быстрине, девушка попыталась снова обуздать Гарри…

Но — Боже! — прямо у них перед носом выросла каменная преграда, и обойти ее не было уже никакой возможности. Судно со всего размаху врезалось в неровный монолит, через пробоину в борту хлынула вода, но тем не менее они как-то вырулили и даже успешно прошли банку в том месте, где Рона поворачивала на пятьдесят градусов.

Наконец течение стало плавным и спокойным; впереди река расстилалась двухкилометровой лентой меж пологих берегов.

Лоцман продолжал хохотать. Фелиция оборвала привязные ремни, подскочила к нему и отвесила такую оплеуху, что он снова едва не отдал Богу душу.

— Ну ты, бестолочь!

Меркнущее сознание кормчего бросило ей дерзкий вызов сквозь пелену боли и маниакального триумфа: что, струсила, змея подколодная, показал я тебе, где раки зимуют?

Вслух он завыл и сплюнул кровь с прикушенного языка. Ханси и Герт, шатаясь, подошли к штурвалу.

— Черт, пробоина! — воскликнул Ханси, заметив треснувший борт.

— Ничего, заделаем, — успокоил его приятель. — Инструменты есть, доски тоже.

Герт сел к штурвалу; Фелиция и Ханси поддерживали обмякшее тело кормчего.

— А как все вышло, детка? — спросил Ханси. — Он что, сознание потерял?