Враг - Мэй Джулиан - Страница 66

— Нет, Элизабет. У меня и мысли такой не было. Пожалуйста, поверь!..

Что-то в ее душе — чувство самосохранения? — выплеснуло — «неверюневерюневерю!..»

— Я не имею права рисковать. Брендан и без ожерелья будет нормальным ребенком, пусть даже и без явных метапсихических способностей. Мы должны оставить все как есть.

Марк встал, склонился над кроваткой. Его длинные чуткие пальцы ощупали макушку ребенка, начали пальпировать не заросшее еще темечко.

— Он мог бы стать великолепным оперантом, если бы ты доверилась мне.

— У Эйкена уже есть опыт в этом отношении, — резко ответила Элизабет.

— Ты передал ему программу для метаобъединения, чтобы он использовал ее против Фелиции, но ты рассчитывал, что ударная мощь свалит и его.

— Какая чепуха!

— Знаешь, что расстроило твои планы? Ну-ка, взгляни! — И она спроектировала ряд последовательных картинок, на которых отразились все перипетии сражения на Рио-Дженил. — Понятно? — спросила Элизабет. — Это Фелиция спасла Эйкена ценой собственной жизни. Она ослабила удар, приняла его на себя, так что даже ее «возлюбленный» Куллукет остался жив. Когда все кончилось и Эйкен начал анализировать присланную тобой программу, он обнаружил в ней незамысловатую ловушку — как раз для нерадивого, тупо исполняющего команды ученика. Ты нас даже за людей не считаешь, Марк. Но ты ошибаешься, мы не так глупы, как тебе кажется, и Эйкен чуть-чуть подправил твою программу, и если ты не уймешься, он обрушит ее на твою голову, и это будет хороший удар. Вряд ли ты устоишь…

— Я не могу допустить, чтобы дети ушли в Галактическое Содружество. Они не ведают, что творят.

— Если ты имеешь в виду свою персональную безопасность или безопасность своих соратников, мы можем дать самые твердые гарантии, при условии, что ты будешь вести себя спокойно…

— О каких гарантиях может идти речь, когда мой сын покидает плиоцен. Это бессмысленно!..

— Все не имеет смысла, и наш разговор тоже. Единственное, что теперь важно, — это ребенок. Ты будешь помогать мне в лечении или нет?

Он молча кивнул. На его лице застыла кривая усмешка. Или сладостная? Элизабет так и не смогла до конца разобраться в этом человеке. Какая цель вела его, во что он верил? Ради чего пожертвовал светом и истиной?

— Давай продолжим, — сказала женщина.

«ДаваймилыйдавайБрендан. Помоги нам».

«БОЮСЬ!»

«Ничегороднойпопытайсяовладетьэтимновымспособомподумайяхочуитебескоро станетлегче».

«НЕТ. ТЕТЯ ЭЛИЗАБЕТ, Я БОЮСЬ».

(«Давай, Марк, протолкни».) «НЕТ! (Боль.) НЕТ!»

(«СильнееМаркчтотыкаквареныйсильнееондолженвладетьэтимканаломда проталкивайтывидишьемуБОЛЬНО!) Потерпималенькийпотерпи Воттакещеодноусилие нукаБрендантыжеунасумница. (ПочтиготоводачтостобойМаркпропихивайжетынажми) Нупопытайсямиленькийнуже. (Все, готово — ожерельеОТСОЕДИНЕНО».) «ОЙ, НЕ БОЛЬНО!»

«Я же говорила, что все будет хорошо».

«НЕ БОЛЬНО!..»

«Да, родной, да. (Маркдержиподконтролемподкоркуагатеперьснимай ожерелье… Что ты ДЕЛАЕШЬ? Марк, что ты ДЕЛАЕШЬ? — НЕТ!! ОСТАНОВИСЬ, ОСТАНОВИСЬ, ДЬЯВОЛ! ВЫРОДОК! СТОЙ! СТОЙ! СТОЙ!..»

«Позволь мне закончить. Он в этом нуждается. И…»

(Экстаз радости.) «…все уже готово. Это же так просто!»

«Ты… ты теперь отпустишь нас?»

«Бедная Элизабет, о чем ты говоришь. Конечно!»

Потом, после длительного молчания, он сказал:

— Я очень сожалею, что был вынужден использовать силу. Но для Брендана это была единственная возможность. Ему улыбнулась судьба. Он уже был готов, я чувствовал, что будет справедливо наградить его за все мучения. Я знал, что ты не совершишь самоубийственного поступка, твое бессознательное «я» провидело, что в этом нет никакой угрозы, как бы ни возмущалось твое сознательное «эго».

— Ты — настоящий дьявол…

— Я только мужчина, а ты не более чем женщина. — Он говорил ровно, словно отчитывая ее. — Для любого человека, в сущности, очень важно знать свое место. Это прекрасно понимал твой муж Лоуренс. Когда ты начинаешь задумываться над своими проблемами, стараешься не терять из виду это обстоятельство.

— Теперь неудивительно, что твои дети возненавидели тебя. И Галактическое Содружество…

Она не договорила. Марк отвернулся, подошел к окну, оттуда бросил:

— Кстати, ни ты, ни ребенок не понесли никакого ущерба, а он теперь оперант с большой буквы!..

Элизабет мысленно обежала нейронные цепи в голове ребенка, отвечающие за использование метаспособностей. Марк был прав. Этот безмятежно заснувший ребенок станет непревзойденным мастером. Кожа его приобрела естественный бело-розовый оттенок, румянец выступил на щечках, волдыри на шее затягивались на глазах сухой коркой. Сон был глубокий, спокойный, боль больше не мучила его.

Женщина тяжело опустилась в кресло, закрыла глаза, погрузилась в самосозерцание. Только шаги Марка, слабо отзывавшиеся в сознании, связывали ее с реальностью… Потом неожиданно в детской зазвучал его голос.

— Дети!.. Только и слышишь — дети, дети!.. Сколько лет ты и Лоуренс считали, что самое важное на свете — это ваша работа, а когда поняли ошибку, было уже поздно. Я никогда не хотел иметь детей в обычном смысле этого слова. Я ведь как считал — если биоинженерия доказала невозможность желательным образом влиять на личность ребенка, если случайность играет решающую роль в воспроизведении характера, способностей, темперамента, если я не в силах создать человека таких достоинств и способностей, какие я считаю самыми важными в жизни, — зачем мне тогда ребенок? Не в качестве же наследника! И какую собственность я ему передам? Зачем мне это? Собственность, движимость, недвижимость… Смешно! Моим ребенком должен был стать мой брат Джек — вероятно, так и излагается теперь, в послереволюционную эпоху история нашего восстания. Однако я очень сомневаюсь, чтобы вам было дано знать правду о всей нашей семейке. О Люке, Мари и этой простушке Мадлейн, о мертворожденных и змееподобных уродах, о Матье, который должен был убить меня еще во чреве матери. О, мы, Ремиларды, по правде говоря, мало походили на ангелов. Один святой — Джек

— и шеренга грешников! Все мы, за исключением его лучезарного величества, были обременены плотью, жизненными проблемами, глубоко страдали от жутких химических реакций, свершающихся в наших душах, которые теперь принято называть «чюйствами». Мы, как и все прочее человечество, были обречены развиваться медленно, через бесконечную смену поколений, по чуть-чуть… И тут вдруг мне улыбнулась удача. Я вообразил, что нашел щель в этом ужасном круговороте мучительных страданий. Мне открылось, как разорвать — вернее, ускорить — эволюционный процесс. И что же, я должен был забыть о своем открытии, уйти в монастырь или, как Будда, стать учителем?.. Даже не попытаться спасти миллионы подобных себе?.. У меня в руках оказалось средство, способное сделать людей свободными, счастливыми и бессмертными. Они все были бы мои дети. Понимаешь — все!.. Одна мысль, что мое отцовство будет распространяться на миллиарды моих соплеменников, была самой ценной наградой для меня.

Голос умолк… Элизабет открыла глаза. Марк стоял перед ней в своем обычном наряде путешественников в подпространстве — черное трико-комбинезон, на правом запястье золотой браслет. Халат, одолженный ему братом Анатолием, алой, как бы кровавой лужей лежал на полу у его ног.

— Но ведь у тебя родились Хаген, Клу…

— Синдия хотела детей, а я любил ее.

— Но разве ты не испытывал кним никаких чувств?

— Конечно, испытывал. Я и сейчас их очень люблю. Я привез детей сюда, прекрасно понимая, что они вырастут в чем-то ущербными людьми — кем они еще могли стать в нашем гадюшнике экс-бунтарей и свихнувшихся оперантов! Но я верил, что они будут лучше, чем я, умнее, сильнее… У них была для этого основа. Ты представить себе не можешь, как я радовался, что они родились отличными оперантами. Не только Хаген и Клу, но и все остальные дети. Если бы они послушались меня, вся Вселенная была бы у их ног.