Враг - Мэй Джулиан - Страница 6

— Нам бы только вытащить его из чертова панциря, — ответил Стейнбреннер, — и вы сами увидите.

— Прекратите спор, — неожиданно твердым и спокойным голосом произнес Марк. Он вновь открыл глаза.

(И следом по залу поплыл смолистый сосновый запах.) Стейнбреннер и Кеог замерли.

— Я перенес охлаждение… страшную боль… Когда меня вытащите из аппарата… обязательно надо выключить… чтобы излечить… Никаких побочных беспокойств… Но прежде всего я должен сказать…

— Нет, мы сначала поможем тебе! — нестройным хором закричали соратники. Манион поморщился.

— Сначала выслушайте. Наш эксперимент… можно считать удавшимся. Фелиция погибла. К несчастью, Эйкен Драм еще дышит, но он теперь не опасен. Не сомневаюсь, что тамошние целители в конце концов поставят его на ноги, впрочем, так же как и меня…

— Что с тобой произошло? — спросила Патриция.

(И снова образы: высоко в небе материализовалась сверкающая женская фигурка, полыхнула оттуда астральным огнем. Возникли очертания тела Марка, защищенного слоем брони, охлаждающими системами. В какое-то мгновение пламя адской силы охватило цилиндр, огонь начал проникать сквозь герметически закрытую крышку, жечь заключенное внутри человеческое тело. Охлажденная кровь и особые химические средства надежно сберегли внутренние органы, скелет, мышцы. Волшебное ожерелье женщины-монстра еще раз полыхнуло огнем, обжигая незащищенную кожу. Огонь местами проник в глубину на четыре миллиметра, пытаясь полностью разрушить конечности и гениталии. Затем вражеская сила, не в состоянии окончательно разделаться с противником, исчезла из цилиндра.)

— Наследственный аппарат?

— В порядке. Не беспокойтесь. Три месяца в автоклаве, и я стану как новенький.

— Мозг!

— Я отклонил свой ментальный поток, сосредоточил его в одном месте, где бы она не смогла разрушить личностное сознание. Мозг удалось сохранить… в большей части. Даже изловчился и нанес ответный удар. Весь эпизод занял меньше полсекунды. К счастью, удар был смягчен доспехами. До того момента и даже во время появления этой суки я участвовал в метаобщении, пока мы не нанесли решающий удар. Затем… отклонил поток энергии, чтобы защититься.

Глаза Марка неожиданно выкатились из орбит. Слушатели вздрогнули, словно предчувствуя новый приступ боли, который поразил его тело, но Марк оказался твердым орешком.

— Не волнуйтесь! Даже если что и случилось… конечно, неприятно… надо же… сумела овладеть d-переходом… Откуда у ведьмы сил хватило! Я просчитал вероятности… Когда поправлюсь, покажу расчеты. Тем не менее все должны быть готовы к походу в Европу. Джерри и Питер, я полагаюсь на вас и ваших людей… вы должны отремонтировать генератор. Демонтируйте все основные части… аккумуляторы энергии, центральный компьютер, системы стабилизации и наведения, бронезащиту… одним словом, все… Салваж «Кулликки»… смонтируй установку на борту… Используйте легкие экраны, чтобы ни дети, ни Эйкен Драм даже с помощью ясновидения не смогли нас обнаружить. Мой план… заключается в следующем… надо разрушить стратиграфическую последовательность геологических пластов в том… месте, где расположены «врата времени»… так мы обеспечим выход геомагнитной энергии и… создадим вокруг тау-поле. Преимущество плана… мы не вступаем в конфронтацию ни с детьми… лоб в лоб, ни с Эйкеном… Такое решение вполне… надежно… Больше говорить не в состоянии… Доверьтесь мне…

— Да, Марк, — ответила Патриция.

Опять улыбка, щедрая, многообещающая… (сосны, сосны, сосны). И боль…

Вдруг Марк заговорил снова, громко и четко. Обратился он к Патриции Кастелайн.

— Обеспечь тщательное наблюдение за моим телом, когда поместите в автоклав. Всем известно, что более капризной и вздорной штуковины, чем этот аппарат, на свете не найти. Не хочу проснуться с лишним пальцем на руке или ноге… или еще где-нибудь.

— Обязательно, — прошептала Пэт. Голос ее сел от умиления. — Теперь позволь нам вытащить тебя. Потерпи, Марк.

Соснабольсоснабольсобольсноваболь.

(Образ: мальчуган сдирает с подушки наволочку пытается взглянуть на розовое вспененное заполнившее внутренности подушки мама он всегда прав папа плохо поступил да дорогой плохо плохо плохо…)

— Заранее благодарю, Пэт. Теперь я должен остаться один. О'ревуар. — Его глаза закрылись. Угасла и ментальная сила.

Марк Ремилард снова провалился в бездну.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОГЛОЩЕНИЕ

1

Густой туман плотной завесой покрыл побережье на многие мили, окрасил все вокруг в серовато-стальные печальные тона. Словно живое существо, голубовато-жемчужная влажная взвесь не спеша, упорно рождала новый мир, новые формы — что-то подобное руслу реки, нагромождению валунов, лесным чащобам. Взглянешь на это белесое море и замрешь от неожиданности — вот выплывает надгробный камень, вот затаилась серая мышь, дальше раскинулась потерявшая четкость паутина, все серое-серое. Проходит минута, и как озарение возникает вопрос: почему в конце августа туман? Следом ясное понимание смысла подобного чуда — скопления плачущей воды. Не знак ли отчаяния явлен нам? Или рождения надежды? То был день Великой Битвы, в которой суждено было пасть достойному. Кое-кто с благоговением приговаривал: не воплотился ли сам бесстрашный Однорукий Воин в белесое траурное месиво, не обратилась ли горсть пепла, что осталась от него, в пары воды, не плач ли это по самому себе, не похороны ли?

Менее впечатлительные, практичные люди возразили бы — что за нелепые поэтические вольности! О какой тризне может идти речь! Это всего-навсего метеорологический феномен. Причудливый, необычный? Бесспорно. Только стоит ли теперь, после Великого Потопа, насытившего Пустое Море, чему-либо удивляться?!

Ах, эти скептики, трезвомыслящие знатоки! Пусть их! Просто этим людям не довелось присутствовать при легендарном единоборстве, они не принимали участия в Великой Битве на подступах к Стеклянному Замку.

Туман, покрывший Арморику, пролив Редон и захвативший краем мрачные топи Парижской низины, медленно сносило к югу — от диких джунглей Верхнего Лаара к болотам Бордо и Аквитанскому заливу. Справа оставались лесистые Вогезы, горы Юры, пологие холмы Верхней Гельвеции. К полудню фронт облаков покрыл Кантабрию и полностью затопил Центральный Конейн. Удивительно, но по мере движения к югу туман становился все более плотным, теперь он полностью скрыл от глаз горы Сьерра-Морена, просочился к устью Гвадалквивира, и только заснеженные вершины хребта Бетик немного замедлили его движение. Туман плотно обложил склоны высочайших вершин Бетика — Велету, Алькобабу и сверкающий на солнце пик Муласен.

Здесь, теряя силу и становясь все тоньше, туманное покрывало еще скрывало солнце и пролилось дождем на буйные леса в горных долинах, северные предгорья и широкие степи Южного Конейна, где стада плиоценовых травоядных в страхе сбились на высотах. С тревогой принюхивались они к водопаду, низвергнувшемуся с небес, вслушивались в поминальные пляски тяжелых дождевых капель. Страшно и печально было стоять на вершинах холмов, бок о бок с мокрым, тоже покрытым шерстью собратом.

В этот день король одержал величайшую победу.

Это был день гибели королевы Мерси и Ноданна Стратега.

К вечеру король добрался до своего замка. Слуги доставили трофеи.

Рыцари и вассалы короля встретили его радостными криками. Они требовали назначения триумфального шествия, однако, к всеобщему удивлению, король был мрачен и молчалив. Когда он бросил на брусчатку широкой крепостной площади серебряную механическую руку, принадлежавшую Ноданну, на площади наступила тишина. Что-то случилось с королем во время этой битвы — необычно пуст был его взор, бессловесны мысли. Все решили, что победа далась дорогой ценой. Не пострадало ли его сознание?

Стоявшие возле короля герои Блейн и Альборан попытались привести его в чувство, обратить внимание на ликовавшую толпу, просили приветствовать победителей, однако Эйкен Драм остался глух к их уговорам. Отказался он и проследовать в королевскую спальню (только много позже соратники узнали, в чем была причина подобного поведения).