Дикий Талант - Обедин Виталий - Страница 13

Внутри было мрачно, сыро и душно. И снова запахи оказались достаточно сильными, чтобы я смог их учуять – несло серой, гнилью, горелым мясом. В воздухе витали эманации боли, страдания, животной одержимости и низменных страстей. Толстые свечи на шестирогих подсвечниках сильно чадили. Это, конечно, не был чистый трупный воск, но без него не обошлось.

Ко мне подошли двое в черных одеждах. Под капюшонами виднелись традиционные для Черной Церкви символы – треснувшие серебряные пентаграммы. Странно, что металл, губительный для Тьмы, так привлекает её служителей. В лучах пентаграммы заключены простые мистические знаки, складывающиеся в шестой символ – одновременно заклинание и одно из Неназываемых Имен.

– Что привело тебя к нам, брат мой? – голос, донесшийся из-под капюшона, был ровным и холодным.

Ни участия, ни радости, ни желания помочь – исключительно деловые отношения.

– Поиск удовольствий? Желание утолить ненависть? Терзающая душу тоска? Страх, может быть?

– Исцеление плоти! Черная благодать! – выдохнул я.

– О, да. Ты страдаешь, брат мой. Тьма не приветствует муки, которые испытывает смертный. Он достоин наслаждения и земных благ, боль же и страдания – удел зверей. Наша церковь готова помочь тебе… но Герцоги ада не откликнутся на одни только мольбы. Нужна жертва.

Двери скрипнули, и внутрь настороженно вошел подручный торговца – невысокий, хлипкого вида паренек, держащий на руках белого ягненка.

– Твоя жертва радует глаз. А кровь её будет радовать духов Тьмы. Кому из идолов ты поклоняешься, брат мой?

– Это неважно. Любое из имен – лишь отзвук настоящего Имени. Мне нужна Черная благодать! И быстрее!

Фигура в черном молча направилась вглубь церкви. Следом пошел я. За мной – мальчишка с дрожащим ягненком.

Алтарь был накрыт блестящей алой тканью.

– Клади! – приказал я.

Служитель протянул жертвенный нож – с выщербленным лезвием из позеленевшей от времени бронзы. Нож походил на коготь исполинского зверя. Я неуклюже принял его, зажал как мог уцелевшими пальцами, и поднял над слабо барахтающимся ягненком.

Парнишка не сводил глаз с искривленного лезвия, готовый отпрыгнуть в любое мгновение. Наверняка ему случалось присутствовать и при человеческих жертвоприношениях. Закон законом, а демонов трудно удовлетворить одной лишь овечьей или бычьей кровью. Тем более что Черная Церковь принесение в жертву «белого козлика» только приветствует и никаким префектам, естественно, не докладывается. По закону – казнят тех, по чьему желанию человеческая жертва приносилась, и тех, кто непосредственно умерщвлял. Служители Церкви наказанию не подлежат. Они – под особым покровительством.

– …и одари меня Черной благодатью; верни силу рукам и ногам моим, дабы мог я воздать тебе; исцели мои хвори и раны, дабы мог я умножить число их, твоей милостью неся смерть и увечье… – нараспев гнусавил служитель, и я повторял за ним слово в слово.

Черная благодать исцеляет тело, но обрекает душу на вечные муки. Но мне было наплевать. Однажды заложив душу мастерам Сагаразат-Каддаха, я привык использовать её как разменную монету. Кому она достанется в конечном итоге… кто знает? Думать об этом было страшно, поэтому я и не думал.

Вслед за служителем назвав имя шестого Герцога ада, я опустил нож, попытавшись при этом задеть и руку мальчишки. Человеческая кровь, даже если ее мало, лишней не будет. Но гаденыш был начеку и ловко отпрыгнул в сторону. Не дожидаясь окончания ритуала, он выбежал прочь из храма.

Разумно. Зачем искушать судьбу?

Лезвие легко перерезало горло, ягненок задрыгал ножками. Кровь лилась на алое, но на ткани не оставалось и пятнышка. Вся кровь до капли уходила в материю и исчезала без следа. Агнец, наконец, затих.

Жертва принесена.

Я замер, ожидая ответа. Время тянулось медленно и тягуче, будто смола. Тьма может и отказать в благословении, тем более, что душу я продаю не в первый раз.

Сердце отбивало удар за ударом, ничего не происходило, только боль продолжала терзать тело. Кружилась голова, перед глазами прыгали пятна.

– Увы, Герцоги не видят в тебе достоинств, позволяющих заплатить за Черную благодать, брат мой, – развел руками служитель.

И осекся.

Сначала было липкое прикосновение к спине. Потом огненный столп, в который на мгновение превратился мой хребет. И невыносимая боль, с которой осколки костей начали двигаться в теле, складываясь один к другому, словно кусочки бесовской головоломки, разрывая на своем пути связки и мышцы, которые тут же срастались заново. Тело мялось и корчилось куском глины в пальцах гончара. Невидимые пальцы ухватили меня за сломанный нос и с силой дернули, вправляя хрящи. На глаза навернули слезы.

Судороги сотрясали меня, и я кричал, не стесняясь. Так должно быть. Черная Церковь на том и стоит – боль, страх и смерть.

Жар охватил меня, обжигающими пульсирующими волнами прокатился с головы до ног. Кровоподтеки исчезали, раны зарастали, шрамы рубцевались. В искалеченное тело возвращалась былая сила и жизнь.

– Да. Да! ДА!!!

Я подпрыгнул и закричал. Боль исчезла. Исчезла! Служитель одобрительно затряс капюшоном. Пентаграмма качалась на его тощей шее из стороны в сторону.

– Герцоги вняли твоим мольбам, брат мой. Но помни, ничто не достается даром. Боль и увечья, взятые у тебя, должны сегодня же вернуться. И посему ты обязан…

– О, да. – Я, не скрывая удовольствия, потянулся всем телом – как прежде сильным и гибким. И оскалился, точно леопард. – Боли будет много. И боли, и увечий…

Глава 5. БЕЛОЕ ПЕРО

…солнце.

Ходить я учился заново. Шаг левой, шаг правой. Любое усилие вызывало обильный пот, тяжесть в висках и тошноту. Иногда усталость становилась невыносимой – словно гору взвалил на плечи. Хаос подери! Расщелина в затылке. Мост.

Я дотащился до окна и упал в кресло.

Книга.

Что?

Моя книга. Лота. Письмо.

Голова болит немилосердно, перед глазами повисла белая пелена. Мысль о еде вызывает тошноту. Спать нельзя. Что же еще мне остается? Что меня тревожит?

Потом я понял.

К уже имеющимся бедам добавилась новая…

Моя книга пропала.

Трактат «О войне» в первой попавшейся книжной лавке не купишь. Это вам не «Черная магия» Федерико Гануччи. И не банальная «Некрономиконика», которая есть даже у самого последнего школяра…

Это редкость.

Книга о том, как победить Слотеров и ловить рыбу.

Я поднял руку и потрогал лицо.

Дорогой потерь. Тропой достижений.

Шея занемела. Над правым глазом – болевое пятно. У меня потемнело в глазах.

– Х-хаос п-по-ддер-ри, – сказал я. – Чувствую себя так, будто мне действительно оторвали голову.

Где Берни?

Мне нужна моя книга.

Спросить у Берни. Игги-и-ип-п.

Проклятое солнце! Такое ощущение, что у меня на затылке лежит широкая теплая ладонь. И ладонь эта время от времени сжимается.

Когда тяжелые пальцы легли на лоб, сминая его, как кусок глины – я закричал…

…и очнулся.

Ощущение было новым. Я стоял в коридоре (когда я вышел из комнаты? зачем?) и смотрел на две одинаковых двери. Из темного дерева, покрытого лаком, в медной окантовке, с бронзовыми круглыми ручками. Только одна дверь была справа, а другая – слева.

И какая из них моя?

Я посмотрел налево, затем направо.

Не помню.

«В незнакомом месте, – прозвучал голос. – Всегда держись левой стороны, мальчик».

Маран?!

Я оглянулся. Никого. Только белый туман клубится вокруг…

Я подошел и взялся за ручку. Повернул.

Дверь отворилась без малейшего скрипа.

Комната – в точности как моя… нет.

В кресле у окна сидел человек и читал книгу в переплете коричневой кожи.

Медленно, как во сне, я переступил порог.

Я уже видел это лицо. Точно видел. Но – где?

Крючковатый нос, черные усы, впалые щеки – и тонкий вертикальный шрам под глазом. Словно человек фехтовал на рапирах без защитной маски и пропустил неуклюжий замах.