Шпора Персея - Мэй Джулиан - Страница 45

Поэтому мы надели защитные костюмы класса 2 — предельно крепкие и легкие комбинезоны из «дышащей» ткани со шлемом-капюшоном, перчатками и ботинками. Вентиляционная система в ранцах за спиной отфильтровывала ядовитые сернистые соединения, частицы смога, вредные микроорганизмы, споры, цветочную пыльцу и излишнюю влажность.

Воздух выходил наружу через переднее отверстие капюшона, а ионное поле, окружавшее лицо, служило дополнительной защитой от мелких летучих тварей и дождя. В шлем были также встроены съемные очки ночного видения и переговорное устройство. А забрало с видеоэкраном могло пригодиться в случае, если Кашне соблаговолит одарить вас своими наиболее яркими природными дарами: кислотным градом, например, стаями букашек-камикадзе с жалами-булавками и даже небольшими пожарами и самородной серой на сольфатарных полях.

Двигаться в этом костюме было довольно удобно. Можно было даже плавать, если задраить забрало и дышать через трубку, отходящую от вентиляционного ранца. Как и в скафандре, подкреплялись вы из трубочек, хотя меню отличалось разнообразием. Отлить? Пожалуйста, через отводную трубку. И дефекация не возбранялась, проблему решали одноразовые пакетики; хотя лучше, конечно, было попридержать это дело до возвращения в лагерь.

Мы все надели наручные навигационные приборы, настроенные на местный спутник. Из сочувствия к моему ослабленному организму мне выдали самый легкий ранец и ручное оружие — фотонный карабин «ромуальд» с регулируемой шириной луча. Мэт с Айвором выбрали более тяжелые бластеры «клаус-гевиттер», парализаторы Иванова на ремне и восемнадцатисантиметровые зазубренные ножи «беретта». Юный гигант, подкачанный из миостимуляторного ошейника, тащил также громадный рюкзак с нашим снаряжением, продуктами и едой.

Когда мы собрались, я запрограммировал автопилот катера, чтобы он поднял нас на поверхность Рассольной Рытвины с помощью безынерционного двигателя. Катер пробудет на плаву десять минут и снова погрузится на дно. Я решил забрать буек и положить его к себе в ранец, поскольку это было наше единственное средство связи с Мимо. А он единственный, кто мог перепрограммировать автопилот спрятанного катера и послать его за нами… или же вызвать подкрепление, воспользовавшись карточкой «Сезам, откройся!», которую я оставил ему. Я уже показал Мэт и Айвору, как обращаться с этими карточками, если со мной что-нибудь случится.

Мы вышли через грузовой отсек, оборудованный дезактивирующими приборами, на платформу и стали ждать. Моросило, но ветер почти полностью стих, и волны были не настолько большими, чтобы смыть нас в рассол. Слышались отдаленные завывания животных и биение прибоя о скалы.

Несколько вонючих молекул умудрились проникнуть сквозь ионное поле, и я понял, каким образом Рассольная Рытвина получила свое название: озеро пахло как подгнившие кошерные маринованные огурцы. Местные мошки жужжали вокруг нас плотными кровожадными тучами. Из воды то и дело вылезали пиявкообразные твари, корчась, ползли по платформе и медленно лезли вверх по нашим ногам, оставляя липкие следы.

«ЭСК-10» спустился и завис, тихо гудя; через очки ночного видения он казался бесцветным призраком летательного аппарата. Боб выдвинул «шлюзовой» туннель, и конец его улегся на платформу.

— Ты первая, Мэт, — сказал я.

Она согнулась и нырнула в гофрированную трубу. Шлюз закрылся и произвел дезинфекцию. Через пару минут за Мэт последовал Айвор, волоча свой неподъемный рюкзак. Я пристегнул к поясу буек, закрепил его и шагнул в туннель. Секундная обработка ударной волной — и мой костюм стал стерильным. Затем открылся внутренний люк «прыгунка», и я вошел в кабину.

Мэт с Айвором уже поставили оружие и прочее громоздкое оборудование и откинули капюшоны с очками. Я сделал то же самое. Боб Баскомб тряс руку Мэт, бормоча банальные любезности. Низенький, тоже в защитном костюме, немного отличавшемся от наших, и в настоящем шлеме, сдвинутом назад. Мы вчетвером да еще наше снаряжение до отказа заполнили кабину «Ворлона ЭСК-10», обставленную по-спартански: узкие койки, компактный камбуз со складным столиком и скамейками, многочисленные ряды шкафчиков с припасами, а под самым потолком — полки с целым арсеналом оружия и всякими приборами. В глубине были две двери с табличками «Туалет» и «Душ».

Я представился Баскомбу. Он ответил мне чересчур радушной улыбкой, осветившей его пышущее румянцем лицо:

— Похоже, ваша команда сгорает нетерпением, вице-президент Айсберг! Вы уверены, что не хотите подождать до завтра и подумать?

— Зови меня Адом. У меня к тебе один вопрос, Боб. В твоей главной базе данных, той, что в Куполе, есть детальное геологическое описание Кашне?

— Я не назвал бы его детальным, — виновато сказал он. — Конечно, микроконтиненты вулканического происхождения изучены довольно неплохо. И часть океанского дна тоже — там, где есть залежи прометия и ценные морские культуры.

Но такие известняковые земли, как Грант, никто особенно не исследовал. Здесь мало полезных ископаемых.

— Плохо… И, естественно, в вашем «прыгунке» нет аппарата для сканирования подземных пещер?

— Есть, а как же! Без магнитометрии на Кашне не обойтись. Грант в этом смысле еще ничего, а другие карстовые микроматерики — вообще жуткое дело! С воздуха место может выглядеть совершенно надежным — там тебе и заросли кустов, и других растений, но порой почва покрывает тоненький слой камня, под которым разверзлась бездна. Даже на деревья нельзя полагаться. Некоторые из них пускают корни прямо на дно пещеры глубиной в пятьдесят или шестьдесят метров.

Я кивнул.

— У меня есть теория, которую я хотел бы проверить прямо сейчас. Отвези нас туда, где ты нашел останки халука, и зависни так, чтобы мы могли обследовать этот район.

Мы пошли за Бобом в рубку. Он сел за пульт, а мы пристегнулись к креслам. «Прыгунок» медленно поднялся и направился к северному берегу озера.

Выпуклые иллюминаторы и очки ночного видения позволяли нам обозревать окрестность на много миль вокруг. Мы пролетели над отдельными пиками и направились дальше, минуя выщербленные скалы. Дальше земля обрывисто уходила вниз, в маленькую долину, густо поросшую лесом.

«Прыгунок» замедлил ход и завис над северным краем долины.

— Здесь, — заявил Баскомб. — Правда, я никогда не проверял эту местность. Любители острых ощущений годами ездят на охоту в район Рассольной Рытвины. Все знают, что известняковый слой тут достаточно прочный.

— Вруби-ка свой приборчик, — сказал я ему. — Посмотрим, что там в глубине.

— Вы бы выключили свои очки, — посоветовал Боб. — Картинка будет довольно яркой.

Я чуть замешкался, не успев щелкнуть переключателем, и ослепительная стереоскопическая проекция, вспыхнувшая на экране, обожгла мне сетчатку. Долина, похожая на неровную чашу, была около четырех километров шириной. Ее окружали крутые скалы, и только с одной стороны пологие горные отроги образовывали уступчатую террасу, поросшую деревьями.

— Я нашел тело халука вот тут. — Баскомб указал на красный крестик на проекции. — Мой лагерь отмечен красным квадратом, а вот путь, по которому я гнался за горбатым ящером. — Он показал на желтую пунктирную линию. — Горбун был просто красавчик, в жизни не видал такого огромного гребня. Это был бы рекорд всех времен и народов! Я продирался за этим зверюгой через кусты, а потом он вдруг исчез.

Как сквозь землю провалился. Ни следов, ни единого вопля, и на инфракрасном прицеле ничего. Я начал шарить вокруг — и чуть не поскользнулся на чешуйчатой коже. А в паре метров от нее лежал обглоданный кокон. До самого вечера я все надеялся найти своего горбуна, а потом улетел. Я дал Еве подробную карту местности.

— Переключи на подземное сканирование, — попросил я. — Какую предельную глубину берет твой магнетометр?

— В таком известняке — около девяноста метров.

Он нажал на кнопку. Трехмерная проекция сменилась плоской красной картой со сложными переплетениями изумрудно-зеленых линий, показывающих подземную геологическую структуру. И хотя понять в них что-либо было трудно, я внезапно почувствовал, как у меня перехватило дыхание. Похоже, я нашел то, что искал.