Кольцо Стрельца - Мэй Джулиан - Страница 54

– Это Алистер Драммонд, не так ли? Он остался жив и теперь носит мое лицо.

Дан дико взглянул на меня, приоткрыв рот.

– Нет! Не он!

Но иных подтверждений мне и не требовалось. Я никогда до конца не верил, что Драммонд мертв, а потом появились доказательства, что он присутствовал при похищении Дана. Когда я лежал в дистатическом растворе, халукские лидеры упоминали о некоем человеке – психически нестабильном преступнике, который подходил для их проекта. Халуки только опасались, что он сумасшедший. А я знал на сто процентов, что Алистер Драммонд – харизматичный, внушающий доверие, очень талантливый… психопат.

А теперь он превратился в меня.

Я поднялся на ноги, подобрал «иванов» и обошел вокруг стола. Мой брат скорчился в кресле.

– Я больше не собираюсь терять на тебя время, – сказал я. – Когда халуки снова привяжут тебя к своим машинам, будь добр передать им, что я собираюсь отыметь их во все дыры. А также стащить свою шкуру с Драммонда, а что останется, раздавить в лепешку.

– Аса, они же запытают меня до смерти!

– Не исключено. Но до того как откинуть копыта, передай, пожалуйста, Слуге Слуг, что я знаю о его захватнических планах. Скажи ему, что пусть лучше сдается, пока не поздно, и ползет в Совет на коленях – умолять о милости. Если он этого не сделает, человечество так надерет ему синюю задницу, что он пулей вылетит отсюда в свою поганую Халукскую Гроздь и будет гнить там со своим народцем до конца времен.

– Аса, Бога ради…

Я всадил в Дана две парализующие пули. Он проваляется без сознания по меньшей мере полдня. Я снял форменный пояс с оружием, потому что с ним бы меня никогда не выпустили из здания посольства, освободил перевязь от всего, что на ней было полезного, и запихал оружие в свою спортивную сумку с одеждой.

После чего вернулся в лифт. Может, у меня и взорвутся внутренности при попытке миновать контрольный пункт на сотом этаже, а может, и нет. Был только один способ это проверить.

По дороге вниз я обнаружил, что карточка в золотую полоску открывает свободный вход на нижний халукский этаж. Я встал на путь к свободе.

На остановках ниже ко мне начали присоединяться инопланетяне. Но гуманоидных полуклонов среди них не было. Я решил, что для таковых, должно быть, существуют особые лифты. Вряд ли их дозволялось видеть в компании халуков владельцам этого здания.

Некоторые из пассажиров были в национальных костюмах, остальные одеты по-человечески – возможно, собирались выходить в город. Никто не обращал на меня внимания. Я занял позицию возле дверей на случай опасности.

И опасность не замедлила появиться.

Двери открылись, впуская очередного пассажира – ха-лукского мужчину в грязно-желтом костюме, с техническим диском-носителем в руке. При взгляде на меня зрачки его расширились – у халуков это выражение удивления. Он не сводил с меня глаз по мере продвижения вниз, хотя в лифт набивалось все больше народа. Наконец его оттеснили из моего поля зрения.

Но я его уже узнал. Горчичный Костюм! Его звали Архиатор что-то там, и именно он демонстрировал меня Слуге Слуг и важной старой халукше, когда я еще лежал в контейнере. Он вел себя как начальник проекта полуклонирования – в общем, большая техническая шишка.

Достаточно ли он сведущ, чтобы отследить мои анатомические особенности?

Еще бы.

Кто-то схватил меня за руку и обратился на халукском:

– Охранник! Сообщите мне свой бу-бу.

Это Горчичный Костюм пытался установить мою личность.

Двери открылись, и в битком набитую кабину лифта добавилось еще трое пассажиров – медиков в бледно-зеленых халатах человеческого типа, с диагностиконами, свисающими с шей. Я ответил Горчичному на его языке:

– Извините. Я выхожу.

После чего вырвал у него свой рукав и в последний момент ускользнул в двери, которые уже закрывались.

Он попытался выбраться из толпы и броситься следом, но не успел.

Сердце мое колотилось, когда я вылетел из лифтовой ниши и распластался спиной по стене, где меня не было видно. Я ожидал, что сейчас дверь за спиной раскроется, и послышатся тревожные крики. Но ничего такого не произошло. Возможно, Горчичный не успел добраться до панели управления, чтобы вовремя нажать на «Стоп». А может, решил плюнуть на свои подозрения и ехать дальше по делам.

Или поехал предупреждать охрану на контрольном пункте.

На этом этаже не было ни скульптур, ни красивого оформления – даже окна отсутствовали. Света было мало, воздух отдавал влажностью. Я отказал своим первым же инстинктам – сесть на следующий лифт и поспешить вниз, на контрольный пункт, чтобы успеть проскочить, пока не началась шумиха.

Спокойно, Адик. Халукские охранники все одинаковые. Может быть, тебе стоит переодеться.

В коридоре никого не было. Я прошел по нему, миновал несколько дверей и открыл с помощью карточки одну из дальних. За дверью оказалась темная комната, в которой я поспешно заперся изнутри. Только после этого я включил свет – и охнул от изумления.

Комната оказалась полна золотых саркофагов. Они стояли в неглубоких нишах вдоль стен, тесными рядами, похожими на библиотечные стеллажи. Между рядами был оставлен проход. К каждой из элегантных гробоподобных коконов был подключен аппарат медицинского контроля. Я хорошо знал, что внутри куколок – халуки в яйцевидной фазе, состоянии спячки алломорфной инопланетной расы.

Но ведь халуки, прошедшие терапию преодоления алломорфизма с помощью РD32-С2, не впадают в спячку. И всем известно, что халуки не посылают на Землю алломорфных членов своего народа! Это просто не окупается, когда штат посольства и торговые атташе отключаются каждый раз на полгода – а халуки очень трепетно относятся к проблеме окупаемости.

Так что же здесь тогда делают яйцевидные?

Я вернулся в коридор, погасил за собой свет и наскоро обследовал несколько соседних комнат. За дверью напротив оказалось то же самое – ряды яйцевидных. В комнате справа – то же самое, даже еще больше. На этот раз я поспешно заперся в комнате сам и начал переодеваться в спортивный костюм Дана.

Мысли мои скакали в замешательстве, переполненный желудок урчал. Напрашивалось только одно объяснение – исцеленные халуки каким-то образом возвращались в свое 784 изначальное алломорфное состояние.

Неужели Эмили Кенигсберг сделала это специально, с по-мошыо того мутант-экзона? Или странный состав халукских генов преодолел временное препятствие и вернулся к обычным неодолимым процессам?

Когда эти яйцевидные выйдут из своей пассивной фазы и снова станут грацильными, нужно ли их будет снова подвергать лечению? И если так, чем, по мнению халуков, их народ обязан человечеству – и в особенности концерну «Оплот»?

«Оплот»… Кусочки мозаики начинали складываться в целую картину.

Я зашнуровал ботинки, надел бейсболку и низко надвинул козырек на глаза. Вытащил все железо из сумки – кроме «Иванова» и подкожного инъектора – и сложил это хозяйство в просторный карман-«кенгуру» под полурасстегнутой молнией куртки. Засунул карточки-ключи в карман штанов. Помыслил над тем, чтобы оставить полицейскую халукскую форму и башмаки здесь, вместе с сумкой, инъектором и пистолетом, – но вспомнил, что за стенами башни Макферсона почти что зима, черт ее дери. Так что я затолкал форму обратно в сумку – мало ли, для тепла пригодится – и остальные вещи тоже оставил. И кольцо с опалом тоже оставалось у меня на пальце.

Открыв дверь, я обнаружил, что нахожусь в коридоре не один. К счастью, халук-чешуйник с каталкой, на которой лежал золотой кокон, направлялся в противоположную сторону. В промежуточной чешуйчато-кожной фазе инопланетяне делаются толстокожими, неуклюжими, они тупеют и годятся только для выполнения простых заданий. Чешуйник дотолкал каталку до двери напротив лифтовой ниши, открыл ее карточным ключом и завез свой груз внутрь.

Я бегом бросился к нише, и мне повезло – лифт приехал почти сразу же. Он был даже не слишком набит. Но когда мы прибыли на нижний этаж халукского посольства, двери отказались открываться, и зазвенел сигнал тревоги. Я почувствовал, как мышцы моего переполненного желудка сокращаются от страха, и едва не оскандалился.