Джек Бестелесный - Мэй Джулиан - Страница 9

3

Оканагон — Земля

24 августа 2051

Его вызвали.

Принудили. Его, не поддающегося принуждению!

Ничего конкретного, как, например, вызов по личной телепатической волне. Нет, чистейшее принуждение, ноющее, болезненное побуждение, которое не имело ничего общего с обычными процессами его мощного, упорядоченного молодого сознания. Его угнетало ощущение, что мать на Земле, отделенная от него расстоянием в 540 световых лет, находится в опасности, что некто или нечто стремится причинить ей непоправимый вред. И только он, Марк Ремилард, может ее спасти.

Это шло вразрез со всякой логикой, а он организовал свою жизнь так, чтобы подавлять в себе все капризные, интеллектуальные аспекты человеческой психики. Когда чувство все-таки прорывалось, он воспринимал это как личное поражение и, тщательно анализируя случившееся, старался восстановить самоконтроль, чтобы в следующий раз снизить свою податливость. Но почему-то, когда дело касалось его матери, эмоциональные всплески оказывались слишком упорными. Странно, что он продолжает ее любить с такой нерассуждающей нежностью, несмотря на ее доброжелательное равнодушие. Никакие метасозидательные пересортировки и переключения не помогли ему преобразить сыновью привязанность к Терезе Кендалл во что-нибудь более безопасное…

С отцом это ему удалось гораздо лучше. Поль уже не мог причинить ему боли или даже вывести из равновесия. Так почему же, спрашивал он себя, отношение сына к матери не поддается рационализации так же легко? Досадно, а в теперешней ситуации, подсказывала ему интуиция, даже опасно.

Но интуиция также часто бывает алогичной.

Марк попытался установить связь с матерью, но обнаружил, что она поставила непроницаемый психоэкран. И ему пришлось вызвать ее с Оканагона по подпространственному коммуникатору, словно он был метапсихический малыш или даже неоперант.

Когда он соединился с ней, Тереза весело заверила его, что все в полном порядке. Она сказала, что скучает без него, как и без остальных троих детей, отправившихся в свои летние путешествия. Но скоро они снова будут вместе, а она чувствует себя очень хорошо, и так не похоже на Марка поддаваться гипервоображению… А он совершенно уверен, что не подхватил каких-нибудь экзотических микробов?

Он заверил ее, что пройдет проверку, сухо извинился, что потревожил ее.

Она ласково засмеялась: переходный возраст, несомненно, нелегок даже для юного операнта класса Великого Магистра вроде него. Она еще раз сказала, что любит его и что дома, на Земле, все идет хорошо, а затем отключила связь.

Марк не мог решить, солгала ли ему мать или нет. Мысль о том, что в скверных ощущениях повинен переходный возраст, он отверг сразу: гормональная секреция у него была совершенно нормальной для тринадцатилетнего мальчика, и он не сомневался, что она, как и остальные функции его организма, полностью подчинена его самовоздействующим метаспособностям. Но назойливое побуждение не было воображаемым. Оно, несомненно, результат принуждения, очень точно сфокусированного на нем, и, пока он тщетно пытался установить его источник, тревога с каждым часом возрастала.

Он телепатически связался со своей рассудительной двенадцатилетней сестрой Мари, которая пыталась писать свой первый роман на старой даче их деда на Атлантическом побережье. Мари ответила ему, что виделась с матерью неделю назад и дома все как обычно. Тереза явно радуется возможности побыть некоторое время одной. Никаких внешних симптомов дисфункции сознания у нее нет. Немного возится в саду и с видимым увлечением работает над переложением загадочного песенного цикла с архаичного полтроянского лада на современный язык.

По мнению Мари, предчувствия и безотчетная тревога Марка объяснялись «несварением психического желудка». Его гигантский мозг, без сомнения, страдает от перегрузок в результате всех жутких цереброэнергетических опытов, которые он так упорно над собой проделывает; ему необходимо притормозить, расслабиться, понаслаждаться, пока его синапсы не полопались.

Марк поблагодарил Мари за совет.

Затем он попытался поговорить со своим двоюродным дедом. Роги жил над своим букинистическим магазином всего в полутора кварталах от фамильного дома. Слабая метапсихика Роги не засекла попыток Марка, из чего следовало, что старикан впал в очередную депрессивную фазу и запил. Но вообще-то дядюшка Роги вряд ли мог знать, как по-настоящему обстоят дела у Терезы. Он всегда старался держаться в стороне от родителей Марка и других галактических знаменитостей из клана Ремилардов, хотя и, как ни странно, был привязан к старшему сыну Поля и Терезы.

В конце концов мальчик решил, что ему остается только одно: вернуться домой и незамедлительно проверить все самому.

Перелет с Оканагона на Землю на космолете «Фунакоси Мару» занял трое суток при максимальном факторе смещения, выдерживаемом людьми класса Магистров. Марк Ремилард почти не испытывал боли во время трех цепных глубоких гиперпространственных перебросок. Погруженный в свои предчувствия, он, кроме того, не обратил внимания, что цена билета на суперлюминальное транспортное средство первого класса почти полностью истощила все, что оставалось на его личной кредитной карточке для карманных расходов. Когда космолет приземлился в Ка-Леи, Марк обнаружил, что ему нечем заплатить за билет на яйцо-экспресс и такси, чтобы добраться домой с Гавайев. На всякие непредвиденные случаи он возил с собой кредитную карточку семейной корпорации, открывавшую неограниченный кредит, но, поскольку ему до совершеннолетия оставалось три года, несмотря на свой редчайший метапсихический коэффициент, воспользоваться карточкой он мог только с родительского разрешения, что сразу бы насторожило Поля. А чертово предчувствие прямо-таки требовало, чтобы он скрыл свое возвращение от всех — и особенно от отца.

Поэтому Марк сел на дешевый местный челнок, который летел из Ка-Леи в североамериканский космопорт на острове Антикости, хотя это и было вдвое дольше экспресса. Но из этого космопорта он в июне прошлого года отправился на планету Оканагон, оставив свой турбоцикл БМВ Т99РТ на долгосрочной стоянке. Он решил было забрать свою тачку тайком, не заплатив, но сразу же отверг такой план. Выезд из гаража был полностью автоматизирован в предвидении подобных случаев, а компьютер славился своей подстраховкой даже от таких, как он. А если попытка сорвется и его задержат, то с тем же успехом он мог остаться на Оканагоне. Оставалось уплатить. Это практически исчерпало его кредитную карточку, но, к счастью, БМВ был полностью заправлен и можно было сразу отправиться в путь — дорожные сборы будут автоматически сниматься с семейного счета.

Марк достал из багажника кожаную форму и облачился в нее. Проверил заряд и провел проверку схемы цереброэнергетического шлема, затем надел его, надежно подключив свой мозг к машине, едва электроды шлема отозвались на мысленный приказ — защекотало кожу на затылке. Механизм БМВ стал частью его органов чувств, а система управления подчинилась его сознательным нервным импульсам, выполняя его психокоманды. В системе, построенной на цереброэнергетических принципах, не было ничего уникального, кроме того факта, что сконструирована она была для управления всего лишь турбоциклом, а не космолетом или другим каким-нибудь сверхсложным устройством. И изготовлена она не ИБМ, не «Датасис» и не «Тойотой», а самим Марком.

Обычно он вел свой сверхмощный БМВ, строго соблюдая все правила движения — кроме, конечно, езды на турботреке. Но теперь он не мог терять времени и решил гнать машину по сверхскоростным полосам автошоссе, блокируя дорожные мониторы метаэнергий. Ну а если он напорется на живого регулировщика, тут уж придется рискнуть и затуманить ему мозги.

Психоуправляемая двухколесная машина с мальчиком в седле выехала из гаражной стоянки космопорта и не превышала скорости на всем протяжении туннеля Жака Картье, выходящего на Лабрадорское автошоссе на северном берегу реки Святого Лаврентия. Однако, едва она выехала на сверхскоростную полосу магистральной наземной дороги, как мальчик включил максимальную скорость. К счастью, он не попался на глаза ни одному живому регулировщику, и ни один водитель, мимо которых он проносился вихрем, не успевал заметить его номера. Марк въехал» в Хановер вскоре после полудня, почти всю дорогу держа среднюю скорость 282, 2 километра в час.