Вечные всадники - Байрамукова Халимат - Страница 9

Солтан вывел своих индюков с досадой в душе. Он не хотел, чтобы видели его в роли птичьего пастуха; но как же не увидят, если все аульские ребята здесь? Подумать только: Солтан – настоящий конник, а тут нате – индюкопас! Разве для этого они с Шайтаном учились мчаться через любые преграды на Мазановом коне?

Он сидел верхом на длинном камне у родника и оттуда время от времени поглядывал на свою индюшачью стаю и на мальчишек. Одни из них шумно играли в догонялки и другие игры, а те, что постарше, стреляли из самодельных луков.

Солтан «скакал»: постукивал пятками, как шпорами, по камню, на котором сидел, а руками как будто держался за луку седла. Наблюдая за ребятами, он жалел, что не прихватил из дому свой лук. Ребята прилепили на валун бумагу с нарисованным на ней кружком и с расстояния в сорок шагов стреляли в эту мишень. Стреляли, стреляли, да все мимо. Солтан не вытерпел, вскочил, взял у одного из мальчишек лук и, недолго целившись, пустил стрелу. Но она тоже прошла мимо. Мальчишки посмеялись над Солтаном, но он взял другой лук и стрелял, пока не попал в самый центр мишени. Все ахнули, а Солтан, как будто это его не касалось, повернулся, молча отошел и снова сел на свой камень верхом.

В это время на дороге показались две легковые машины «эмки», они мчались в сторону конезавода. Такие машины здесь редко увидишь. У директора есть быстрая машина «газик», есть на конезаводе грузовики. А тут вдруг эти юркие, блестевшие на солнце машины. Вот здорово! Кто же это едет?

Солтан вспомнил, как отец говорил о том, что ждут на заводе самого Буденного! Маршала! Не маршал ли едет? Солтан тут же забыл все на свете, помчался на завод и через мгновение оказался верхом на изгороди. За ним, как птицы, примчались все ребята и тоже устроились на изгороди. «Если это приехал Буденный, то он сразу придет сюда, к конюшне», – думал Солтан и решил терпеливо ждать. А ребята следовали его примеру.

В это время из конюшни вышел и приблизился к изгороди какой-то сердитый конник. Он начал сгонять хлыстом ребят, рассевшихся на жердях изгороди, словно воробьи. Соскочил на землю и Солтан, но он не отошел далеко от забора, а спросил:

– Дядя, правда, что сам Буденный приехал?

– Ишь ты какой любопытный! Так я и скажу тебе, сопляку: приехал маршал и просит тебя, товарищ кучерявый, не изволите ли повидаться? А ну, чтоб я никого из вас тут не видел!

Солтану стало обидно, он ничего не ответил хмурому коннику и пошел на луг к своим индюкам. А через некоторое время погнал стадо домой, в холодок навеса. Солтану уже пора обедать.

Отец дома. Он заканчивал есть. Солтан боялся спросить у него про Буденного и, пообедав, достал книжку, сел в тени под навесом.

Отец вышел во двор, чтобы идти на работу, остановился перед сыном и, лукаво подморгнув, показал на свой карман. Солтан сразу понял и быстро поднялся, пощупал отцовский карман.

– Пошли, – коротко сказал отец.

Солтан хотел переложить сахар в свой карман, поглядывая назад: не видит ли мать. Но отец шепнул:

– Подожди. Выйдем за ворота, возьмешь. А то можем попасться. И вот еще что: приехал на завод маршал Буденный! Может быть, нам с тобой удастся увидеть его.

Солтан от радости подскочил и на ходу обхватил шею отца так, что чуть не задушил. Отец сердито оттолкнул сына:

– Что ты делаешь, глупец? Люди смотрят! Ты что, не знаешь обычая гор, опозорить меня хочешь? Скажут: смотрите, пожалуйста, сын с отцом разводят нежности при людях!

Солтан устыженно пробормотал:

– Я больше никогда не буду обнимать и целовать тебя, прости.

– Дурачок, значит, никогда не будешь? – шепнул отец и рассмеялся.

– Никогда! – ответил сын.

– Ну и правильно. Мы с тобой мужчины и должны уметь сдерживать свои чувства. А всякие нежности – для женщин. Они это любят.

Так, разговаривая, дошли до завода.

– Ты иди к своему Тугану, – сказал отец, показывая на Гасану и жеребенка, – а я пойду узнаю о маршале. Постой! Сахар-то забыл взять?

Стоило только Гасане увидеть Солтана, как она степенным шагом направилась ему навстречу, а Тугану было пока что не до сахара – он обрадовался, что выпустили погулять, и ошалело метался по загону. Вообще он не мог долго стоять, разве только тогда, когда прильнет к соскам матери или выпрашивает у Солтана сахар. Бедная Гасана еле успевала поворачивать за жеребенком свою красивую голову.

Солтан чувствовал, что жеребенок небезразличен к нему: бегает-бегает, а потом с загоревшимися глазами, раздувая ноздри, весь воздушно-легкий и счастливый, бочком подступается к Солтану, будто хочет сказать: «Давай поиграем с тобой, Солтан? »

Вот и сейчас Туган подбежал, а Солтан и Гасана только этого и ждали. Солтан гладил и гладил красивую голову малыша, затем скормил свой сахар по очереди Гасане и Тугану. Потом вытащил из кармана гребень и начал расчесывать и без того холеную, расчесанную гриву Гасаны. Ей всегда очень нравится это. Хотел Солтан провести гребнем и по гриве Тугана, но тот вырвался и одновременно оторвал от земли все четыре ножки и помчался. Попробуй поймай ветра в поле! Сделав круг, озорник примчался назад и уткнулся маленькой головкой в вымя матери, играя хвостом. Когда, насытившись, жеребенок оторвался от матери, Солтан схватил его за шею, начал вытирать ему полой рубашки мокрые губы, приговаривая:

– Ты мой маленький, но самый сильный и быстрый на свете! Мы с тобой поскачем к Эльбрусу! Я всегда буду тебе носить сахар. Буду зарабатывать в колхозе деньги и покупать тебе сахар – белый, как ты. Ты станешь как конь самого маршала, ты будешь понимать мои слова, ну и еще слова моего друга Шайтана. Помнишь, он приходил к тебе? Нам с тобой сам маршал шашку подарит!

Как ни странно, Туган стоял смирно, будто все понимал, и слушал с удовольствием рассказ о своем будущем.

Гасана думала о своем – она толкала Солтана мордой, требуя сахар.

Ни Солтан, ни Гасана, ни Туган не заметили: внутрь изгороди вошла большая группа людей. Они стояли поодаль, слушали разговор Солтана с Туганом и улыбались. Долго длился рассказ Солтана и, наверное, продолжался бы, если бы Гасана не схватила губами вывернутый наружу карман Солтана, выпачканный сахаром. Она начала с удовольствием жевать карман. Солтан обернулся, чтобы поругать Гасану, и вдруг увидел людей, среди них и своего отца. От группы отделился коренастый человек с длинными черными усами и с орденами на рубашке защитного цвета, подошел к Солтану и сказал:

– Здравствуй, джигит! Давай знакомиться: меня зовут дядя Семен, а тебя?

«Дядя Семен…» – обомлел Солтан. А Будённого зовут Семен Михайлович! И усы… От радости Солтан замер и, подавая дрожащую руку, прошептал:

– Нас зовут Солтан…

– Вас? Да вас же тут трое, джигит! Значит, тебя зовут Солтан. А вот этих твоих друзей? – И маршал показал на коней.

– Его зовут Гасана, его – Туган, – сказал Солтан, путая роды русского языка.

– Слушал я, как ты с Туганом говорил. Мне ваш директор завода переводил твои слова, Солтан, – улыбнулся маршал, вспомнив свою юность, свою влюбленность с детских лет и коней. Погладив курчавую голову Солтана, маршал спросил у директора: – Он у вас давно шефствует над лошадьми?

– Да вот его отец, товарищ маршал! Он у нас работает коневодом со дня основания завода вашего имени, а его сынишка всегда бывает здесь. И в выходные дни, и после уроков. Особенно с тех пор, как родился Туган. Мальчишка, вид но, влюблен в коней, но пока ему запрещают ездить на них.

Маршал повернулся к Солтану.

– Ты, кажется, рассказывал своему другу, вон тому озорнику, – и Буденный показал на Тугана, увивающегося возле матери, – что Буденный подарит вам саблю?

– Это я просто так… – смутился Солтан.

– Так вот, друг Солтан, саблю ты получишь, я пришлю тебе ее. А что касается Тугана, то это будет отличный конь. Его надо беречь, ухаживать за ним, обучать. Трудное это дело! Но я думаю, что лучше тебя никто это не сделает.

Он подал руку изумленному Солтану и, о чем-то разговаривая с окружающими, пошел к денникам.