Вечные всадники - Байрамукова Халимат - Страница 17

– У Лепшоковых, говорят, никогда не было в роду знатных людей.

– Как не было? – вспылил Солтан. – А разве вы, Хасановы, имели в роду такого борца, как мой дядя Унух, которого во всем ауле никто пока не положил на лопатки? Разве у вас был такой кузнец, каким считают дядю Идриса? Разве не мой отец берет призы на конных соревнованиях?

– Подумаешь! Не отец твой берет, а кони.

И тут началась потасовка.

Так почти каждый день. Но ни разу Солтан не жалуется дома, молча переносит упреки мамы за свою пострадавшую в драках одежду. Наверно, маршал Буденный не дрался, когда был таким, как Солтан, но что делать, если так получается.

Как бы там ни было, но если не считать этих стычек, то Солтан переменился в лучшую сторону. А все из-за сабли. Над кроватью Солтана висит портрет маршала Буденного, а пониже – его же фотография среди работников завода. Над изголовьем Солтана отец сделал сосновую полку, и на ней красуется драгоценная сабля. Несколько раз в день Солтан осторожно и торжественно берет ее оттуда и, налюбовавшись вдоволь, кладет обратно.

Школьные товарищи Солтана то и дело приходят посмотреть на подарок маршала.

– Если позволишь подержать шашку, я дам тебе насовсем свои сани, подбитые железом, – скажет кто-то.

– А я дам все свои альчики! – предлагает другой.

– А я – самую большую юлу, – готов третий.

– А я принесу сахару для твоего Тугана, – сулит еще мальчишка.

– Ничего я брать не буду, – сердится Солтан.

Одним он разрешает совсем «бесплатно» потрогать саблю, а другим – с условием: если они будут за него дежурить в классе и если девочек не будут трогать.

Однажды учительница Солтана решила посвятить специальный урок жизни и деятельности Семена Михайловича Буденного, хотя завуч сказал, что это не входит в программу. Она показала множество фотографий маршала, рассказала о его полководческих делах, о его двукратном приезде сюда. Сабля же Солтана пошла в классе по всем рядам, так что каждый мог потрогать ее своими руками и налюбоваться. Под конец учительница рассказала, какими должны быть буденновцы, а что все ребята аула причисляли себя к ним, она знала хорошо. Еще бы, завод носит имя прославленного маршала, а аламатцы работают на заводе и гордятся тем, что небольшому аулу Аламат, на зависть крупным селам района, выпала честь водить дружбу с прославленным воином.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Жеребята тяжело переживали разлуку с матерями, хотя первое время кобылицы находились совсем рядом, за загородкой из жердей. Сначала малыши сбавили в весе, перестали резвиться. Но постепенно они стали приходить в себя, начали есть: видно, раны уже болели меньше.

Туган, казалось, уже забыл своих родителей. На жеребят он не обращал внимания. Ему нужен стал только Солтан. Жеребенок запомнил, что Солтан всегда идет сюда по одной и той же улице: Абдул не раз замечал, как Туган, прервав кормежку, устремлял взор именно туда и гадал: Солтан ли показался вдали или кто другой? Солтан спешил угостить его сахаром, но Тугану дороже сахара была ласка: он тыкался в ладонь мальчика головой, желая, чтобы Солтан погладил его. И сразу веселел, преображался. Стоило в это время подойти кому-нибудь другому, как жеребенок настораживал уши и копытца его задних ног готовы были нанести пришельцу ощутимый удар.

Солтану не надоедало играть с ним. Особенно нравились обоим догонялки: Солтан начинал убегать, а жеребенок мчался за ним, легко обгонял и становился поперек дороги Солтана. Нравились им и прятки: Солтан прятался и двукратно свистел, а Туган должен был безошибочно определить, где искать друга. Он становился там и ждал, недоуменно поводя глазами и навострив уши. Солтан моментально выходил из укрытия и кидался на шею Тугану.

Солтан в свободное от школы время кормил косячок жеребят, гонял их на водопой. А главное, он следил, чтобы Туган был всегда ухожен: чистил его шерсть мягкой скребницей, вытирал белоснежное тело влажной тряпкой, гриву расчесывал материнским гребешком. Все это нравилось Тугану.

Для жеребят культурной группы, да и для других, началась новая жизнь. Разработан для них специальный рацион кормления. Ведь еще когда они были под матерями, осенью, а трава начала подсыхать и молоко кобылиц – уменьшаться, жеребят понемногу подкармливали, приучая их к «взрослой» еде.

Постепенно начались и оповаживание, обтяжка – обучение жеребят.

С разрешения отца, который уже работал тренером, Солтан начал заниматься обучением Тугана. По сравнению с другими жеребятами Туган был немножко «грамотным» – он знал призывную команду своего друга. А прочих жеребят надо приучать даже и к этому, к тому, чтобы они знали своего хозяина. Были также бестолковые малыши, что вообще пугались любого человека, дичились всех.

Учение началось. Солтан положил в рот Тугану кусок сахара и приготовил недоуздок. Пока жеребенок расправлялся с гостинцем, Солтан тихо, мягко надел – впервые! – на его голову недоуздок. Жеребенок, казалось, не заметил этого. Но когда Солтан, потянув ремень, хотел повести Тугана за собой, такое началось! Солтан думал, что у него отнимется рука: Туган кидался во все стороны, во что бы то ни было хотел высвободить голову из недоуздка. Глаза его, такие красивые, черные глаза, были страшны и налились кровью. Он во что бы то ни стало хочет оставаться свободным! Солтан растянулся на земле, не в силах удержать повод. А Туган, вырвавшись на свободу, помчался в дальний угол конюшни и стоял там, приняв злой, дикий вид.

Солтан поднялся без обиды на Тугана, но с обидой на себя. «Я на целых восемь лет старше него, а дал малышу победить себя!» – думал он с досадой и оглянулся по сторонам, боясь, нет ли свидетелей его позора. Как хорошо, что все заняты своими жеребятами! Отец Солтана быстро отвел взгляд и сделал вид, что ничего не заметил.

Солтан подошел к нему. Тот крепко держал за недоуздок карего жеребенка. Железная рука у отца! Жеребенок будто знал, что ему не вырваться, и поэтому сразу смирился, дрожал всем телом.

– Ты чего хотел? Как там твой Туган? – равнодушно спросил отец, не глядя на сына.

– Он вырвался…— признался Солтан.

– Поймай, – просто ответил отец.

Солтан чуть не спросил, как. Хорошо, что это слово не слетело с губ. И так понятно: как можешь, лови. И Солтан вернулся к Тугану, белевшему в дальнем углу среди жеребят.

Туган уже набрался жизненного опыта и недоумевал: почему люди стали обижать его? Разлучили с матерью… Сделали больно, прикоснувшись к его телу чем-то жгучим… На голову, на его ни в чем не повинную голову надели что-то неприятное… И это сделал сейчас человек, которого он любил больше всех людей и коней на свете, который был его единственным другом!

Туган с недоверием, даже с ненавистью озирался из своего угла на приближающегося к нему мальчика.

Солтан шел медленно, с безразличным видом. Но Туган понял, что он подкрадывался, и это особенно не понравилось малышу, потому что Солтан обычно к нему так не подходил, а всегда мчался радостно, бегом.

Солтан стал неподалеку от Тугана. Тот смотрел на него косо, недоверчиво, не сделал ни шагу навстречу, уши навострил и ждал, готовясь к борьбе. Солтан шагнул к другу, но жеребенок отпрянул и умчался в другой конец конюшни.

Солтан решил дать время жеребенку, чтобы он мог забыться, а сам стал присматриваться к другим табунщикам. Ну что ж, у них тоже не сразу получается, вон один тоже упал и выпустил жеребенка… У отца-то не вырвется! Он уже вдел в недоуздок чембур[19] и привязал его конец за кольцо привязи. И жеребенок не протестует, стоит смирно.

Солтан снова пошел к Тугану, протягивая ему сахар, но Туган только покосился на лакомство, а подойти и не подумал. Тогда Солтан молнией метнулся к жеребенку и успел схватить недоуздок.

Оба закрутились вихрем, но теперь никакая сила не смогла бы оторвать Солтана, схватившего недоуздок двумя руками, от Тугана. Жеребенок подпрыгнул, на миг оторвал от земли Солтана, мотал головой во все стороны. Но отделаться от укротителя он уже не мог.