Алмазная маска - Мэй Джулиан - Страница 93

Эта идиллия рухнула в октябре 2072 года. Доротее тогда исполнилось пятнадцать лет. Она только что закончила свою выпускную письменную работу. К тому времени она уже была очень женственна. Рост маленький… Тихая, скромная, загруженная учебой девушка — мальчики ее в ту пору не интересовали… Вела себя она сдержанно, даже несколько флегматично, с точки зрения развития метаспособностей дошла до стадии «полноценный оперант».

Подобно всем другим сильным «мета», Доротея постоянно держала под спудом свои мысли, однако ее мощь создавала вокруг девушки такую ауру, что ошибиться в ее возможностях было нельзя. И совсем не «ореол святости», как в позднейших апологиях писали о ней, окутывал Доротею. В ней не было ничего от харизматического, увлекающего порыва Марка или внушающей ужас и благоговение таинственной обреченности Джека. Я бы назвал присущее ей изначальное качество как непоколебимую стойкость. Не гранитная, алмазная или еще какая-нибудь твердокаменная, а обыденная, естественная, основанная на вере в добро неустрашимость. Хотя, может, эпитет «алмазная» вполне уместен в этом случае.

Когда ее метаспособности достигли уровня Великого Магистра, все ждали, что с наступлением совершеннолетия она, как и Джек, будет представлена Консилиуму, а потом удостоена звания «магнат». Однако сама Доротея относилась к такой перспективе без всякого энтузиазма — ее, казалось, не интересовали фанфары и ликующие возгласы. Вела себя она по-прежнему скромно, многие студенты Дартмутского колледжа с других факультетов ничего о ней не знали; хотя, по общему мнению, сам факт наличия всех пяти способностей, да еще такой силы, должен был сделать ее галактической знаменитостью. Обладателей «пяти высших» было много среди крондак (и лилмиков, конечно), но в других мирах подобных уникальных личностей можно пересчитать по пальцам. На Земле, например, в ту пору было всего одиннадцать таких человек. В их число входили Поль и Анн Ремиларды, Дэвид Макгрегор, Корделия Варшава — Председатель законодательного собрания Земли, и Эдвард Хуакуо Чанг, заместитель командующего Четырнадцатым космическим флотом.

Через некоторое время я узнал об особой антипатии Доротеи к Джеку, что тот сносил покорно и терпеливо. «Сам виноват», — как-то признался он мне. Она решительно отказывалась встречаться с ним, избегала даже деловых отношений. Я никогда не подозревал о той внутренней борьбе, которая происходила в душе Доротеи и в которую так неудачно ввязался Джек. Более того, у меня тогда даже мысли не возникало, что девушка может что-то скрывать от меня.

Правда открылась нежданно-негаданно.

Как-то я отправился в Конкорд, столицу Земли, навестить Северена Ремиларда, который только что отстроил там новый очень модный дом. Я знал Севи с детских лет, когда он, драчливый подросток, уже начал выступать против философской покорности, с какой его родители и большинство других оперантов встретили Вторжение. Я был свидетелем трех его разводов (один по его вине), тайно поддерживал Севи и брата его Адриена в моменты духовных кризисов — с ними такое случалось. Я даже одобрил их увлечение лозунгами мятежников. Подобно мне, у Севи был легкий характер, что резко выделяло его из рядов насупившихся, наморщивших лбы оперантов-бунтарей, пораженных страшным недугом — вселенской печалью. Все они были слишком серьезны… Северен же, словно бабочка, порхал из одного Директората в другой, везде уживался, нигде не засиживался. То-то косили на него взгляды его сверх меры ответственные, отягощенные государственными заботами брат Поль и сестра Анн. Высокий блондин, иногда ироничный, временами циничный, красавчик, по-настоящему счастливым он чувствовал себя, выдумывая всевозможные каверзы и юридические загадки, с помощью которых, случалось, ставил в тупик весь Консилиум. Естественно, что в 2083 году он оказался в первых рядах восставших.

До той поры Северен оставался самым доступным и простым в общении членом семьи Ремилардов. Иногда он занимался профессиональным целительством, производил операции на головном мозге — нейрохирург он был отличный. Вот я и отправился к нему за помощью. Проблема была деликатная, касающаяся моего мужского достоинства. В последнее время я слишком часто разочаровывал мою обожаемую библиотекаршу. Сурья старалась не подавать вида, с пониманием относилась к моей слабости, однако так долго продолжаться не могло. Того и гляди, она найдет более энергичного партнера.

К чести Северена, он всерьез отнесся к моим страданиям — без всяких шуточек, понимающих ухмылок, подмигиваний… Мы разговаривали на балконе — впереди открывался вид на залитую осенним золотом долину реки Мери-мак. Выслушав меня, он долго молчал — обдумывал, что бы тут можно было посоветовать. Я в свою очередь угрюмо размышлял, что долгий на первый взгляд путь от юности до старости я прошагал в мгновение ока. «Земную жизнь пройдя до середины, я очутился в сумрачном лесу» — так, кажется, у Данте. Та роща, в которой оказался я, заметно потеряла листву…

— Послушай, дядя Роги, — наконец сказал Северен. — Тебе только сто двадцать три года.

— А тебе шестьдесят девять, — ответил я, — и оба мы с тобой бессмертны, черт бы нас побрал! Я прекрасно чувствую себя, никогда не страдал чрезмерным усердием, а либидо оказалось на самом донышке. В чем дело? Ладно бы я чувствовал в себе какой-либо изъян, мучился от болезней… Так нет!

— Попытайся использовать стимулирующие средства. Например, экстракт воздушной травы с Каледонии может восстановить потенцию даже у мумии.

— Мне не по нраву подобные штучки! — раздраженно возразил я. — Ты бы не мог с помощью исцеляющей силы подремонтировать меня? Может, я просто устал от женщин?

Северен поднялся и пригласил меня в комнату.

— Хорошо, я посмотрю твои мозги. Скорее всего, у тебя легкая депрессия.

Я расположился на огромной софе, обтянутой белой кожей. На ней были разбросаны черные кожаные подушки. Северен попросил меня закрыть глаза, положил руку на мой лоб.

Свет померк у меня в очах…

Когда я очнулся, племянник с выражением ужаса на лице расхаживал по комнате. У меня заныло в паху, кровь отхлынула от щек.

— Что? Прогрессирующий рак?..

— Ты что, идиот! — рявкнул он. — Ты здоров как бык. — Он помог мне подняться на ноги. — И пьешь так же!.. Я выяснил, в чем дело… Не знаю, обрадует ли тебя мое открытие. Я, правда, кое-что настроил, поставил тормоза, может, слишком слабые…

— В чем трудность?

Он подошел к бару, налил виски, протянул мне.

— Дядя Роги, кто-то постоянно, очень мягко и осторожно, массирует твои мозги. Шарит с помощью испытующего луча… Очевидно, это продолжается в течение двух лет или около того. Просвечивание производится незаметно, однако дает побочный эффект на гипоталамус. Его я и подлечил. Теперь все должно встать на свое место… если, конечно, ты найдешь источник и снимешь помеху. Смею утверждать, что кто-то из твоих знакомых, великий мастер-целитель, — лезет в твое сознание.

— Нет! — воскликнул я. — Она никогда не посмеет!..

Северен пожал плечами. Слава Богу, что я не назвал имя.

— Смени партнершу, — посоветовал племянник. — Найди женщину слабую, не способную пробить твой защитный экран в момент оргазма.

— К черту! — прорычал я и наглухо закрылся метапсихическим экраном. Дело не в партнерше. Среди моих знакомых, кроме Ти-Жана, был только один человек, способный проникнуть в мозги операнта так, чтобы он ничего не заметил.

Маленькая Доротея Макдональд!

Я должен был поговорить с ней начистоту, даже если это приведет к разрыву.

Как я уже сказал, Доротея тоже серьезно увлеклась орнитологией. Мы оба вступили в местное отделение общества любителей птиц. Встречались мы часто — на собраниях кружка, во время пеших экскурсий, а также по сигналу особого сбора, которым все члены общества извещались о появлении в окрестностях городка редких птиц. Однажды чудесным октябрьским утром, в воскресенье, мы с Доротеей отправились в долину реки Коннектикут в штате Массачусетс, где, как было передано нашими наблюдателями, в сосновой роще был замечен дятел необычного окраса. Мы горели желанием сфотографировать его.