Алмазная маска - Мэй Джулиан - Страница 29

Крондак? Один из самых высокопоставленных чиновников Магистрата? Вы что, окончательно сдурели?!

Он оказался на острове инкогнито, скрыв свой истинный облик. Как мы могли догадаться? Он до сих пор в неведении, мы сразу исчезли, как только я сожрала их. Он нашел в пещере сгоревшие останки. Сразу нагнал туда толпу копов, ты знаешь, эти звери видят сквозь скалу… Потом… отпраздновав… спустя час или около того… я попыталась проникнуть в пещеру, но сочла за лучшее побыстрее рвать когти.

Дада. Понятно. Ты говоришь, что у тебя есть ментальный ключ к секретным файлам?

Да. (Короткая колонка цифр.) Я их выудила из головы Роберта Страчана. У тебя будет достаточно времени, чтобы подправить данные и замести следы так, чтобы комар носа не подточил.

Отлично… Ты считаешь, что крондак в конце концов поймет, что убийцей была Гидра?

Уверена. Это тот же самый Дознаватель, который допрашивал Марка, когда я погубила старого БретаМакалистера годы и годы назад. Он тогда взял на заметку кучки пепла, а тут еще чертеепобери ДоротиМакдоналъд со своими предчувствиями она расскажет о ферме Санейгмор они найдут мое/наше оборудование мы все уничтожили но все равно нам лучше исчезнуть с Земли.

Какая досада! Правда, никакой катастрофы не случилось. (Размышления.) Куда вы собираетесь?

Элизиум. Ты же там основала акционерное общество.

У меня есть другая идея. (Изображение.)

Туда? А ты не боишься?

Помолчи. Если все пойдет как надо, ты там будешь очень полезна. Только нельзя улетать из космопорта. Наймите челнок и отправляйтесь в Анами-о-Шима. Немедленно. Билеты я вам закажу, а после вашего отлета так перепутаю путевые листы, что ни один сыщик никаких концов не найдет. Однако непредвиденные осложнения на Айлее вынуждают нас вести себя предельно осторожно. Никакой пожирателъной активности в ближайшее время. Надеюсь, ты запаслась жизненной энергией у этих троих? Сможешь пока поддерживать существование?

Дерьмо!

…и впредь никаких «празднований» — уничтожать сразу, на месте. Понятно?

Да! Фурия, прости. Ты все еще любишь меня/нас?

Конечно. Дражайшая Гидра, одна только мысль, что я могу потерять тебя, приводит меня в ужас (имея в виду мою грандиозную идею создать второе Галактическое Содружество). Как я могу охладеть к существу, мною рожденному, взлелеянному, в которое я так много вложила… Понятно, что ты не могла предвидеть появления на острове крондака. Ты все сделала очень хорошо. Если бы ты только знала, как я люблю тебя.

Все, что у меня/нас есть, осталось в Санейгморе…

Вы ни в чем не будете нуждаться, когда устроитесь на новом месте. К несчастью, в настоящее время я не могу перепрограммировать ваши внутренние ментальные почерки, ваши отпечатки. Надо подождать… В этом пока нет необходимости. Когда вы прибудете на Анами-о-Шима в звездопорт, там вы найдете новые документы — все уже будет внесено в общеземной банк данных: эмигрантские формуляры, кредитные карточки… Деньги будут переведены в только что образованный банк. Не пытайтесь воспользоваться старыми документами, счетами в банках. Вы теперь под крылышком Лернаес Лимитед, биохимического концерна.

Как скажешь. Только, пожалуйста, больше не оставляй меня одну.

Поддерживать связь мы будем постоянно. Когда прибудете на место, я дам дополнительные инструкции. Теперь, к сожалению, у меня много дел…

До свиданья, Фурия, до свиданья…

6

Из мемуаров Рогатьена Ремиларда

Смерть породила их — Фурию и сотворенное ею существо, которое потом все стали называть Гидрой. Мне довелось присутствовать при этом событии. Случилось это в Страстную пятницу, в году 2040 от Рождества Христова, в маленьком городишке Берлин, что в Нью-Гемпшире.

С того дня, как пораженный ментальным ударом Виктор Ремилард, мой племянник и младший брат Дени, впал в оцепенение, — каждый год, согласно обычаю, введенному Дени, вся семья собиралась у постели недвижимого, безгласного, бездыханного Виктора, чтобы помолиться об исцелении и спасении его души. Я никогда не принимал участия в этих метапсихических обеднях, когда все родственники сливались в единый метаконцерт и пытались достучаться до замкнувшегося в самом себе сознания преступного гения. Но в тот год Люсиль, жена Дени, была особенно настойчива и, несмотря на то что я не считал себя обязанным вплетать свой разум в общий хор моих сородичей — к тому же во всем этом спектакле таилась смертельная угроза для каждого из нас, — мне все-таки пришлось приехать в Берлин.

Собралось нас пятнадцать человек. Все поднялись наверх, я тоже поплелся по лестнице в полутемную комнатушку, где лежал Вик — человек, чьи сатанинские страсти невольно приблизили начало Великого Вторжения. В ту пору он решился на неслыханное преступление. Виктор поднял руку на всех самых сильных оперантов Земли — на меня в том числе — и был повержен, возможно, даже мною или тем таинственным бестелесным существом, которое я называю Фамильным Призраком. Теперь этот дьявол представлял из себя жалкое зрелище — он впал в кому, оказался лишенным чувственных восприятий и возможностью пользоваться метаспособностями. Единственное, что ему оставалось — это размышлять о самом себе. Его тело, обладающее набором генов Ремилардов, самовосстанавливалось в течение двадцати семи лет. Все это время он оставался наедине с самим собою, но на этот раз должен был угаснуть окончательно.

На родовую тризну приехали все семеро детей Дени и Люсиль вместе со своими супругами-оперантами. Вся так называемая Династия Ремилардов. Старший сын Филип со своей женой Аврелией Даламбер. Она была единственной из всех женщин, которая в тот момент не носила в чреве маленького Ремилардика. Прибыл в Берлин и Морис, и его жена Сесилия Эш; Северен со своей супругой Мэв О'Нил. Приехала Анн Ремилард — она все еще не была замужем. Вскоре Анн постриглась в монахини ордена иезуитов. Прикатила Катрин Ремилард (беременная) с Бретом Макалистером, Адриен с Шери Лозье-Дрейк. И наконец, самый блистательный из всех нас Поль со своей супругой Терезой Кендалл.

Когда все собрались возле постели умирающего Вика, Дени попытался включить меня в семейное метасогласие взывающих к небесам родственников. Однако я тут же выскользнул из его метапсихических объятий. Молить Бога о спасении души Виктора? Увольте! Я никогда не был лицемером. Если бы отпевание происходило в церкви по полному обряду, в присутствии священнослужителей, я бы не устоял, смирился и вплел в молитвы, возносимые родственниками, пару слов о милосердии, о непостижимости Божьего величия. Я бы утешался тем, что, возможно, Спаситель знает о великом грешнике нечто такое, что неизвестно нам, простым смертным. И эта тайна позволит все забыть и простить…

Но подпольное метасогласие, слияние во внутреннем коде слов о всепрощении и славе Божьей, хор уединившихся родственников, более напоминающий сборище секты, вызывал во мне глухую, утомительную ненависть. Если бы дело было только во мне — хотя и во мне тоже! Как я мог обращаться к Всевышнему с просьбой о прощении человека, пытавшегося превратить меня в зомби, а когда это не удалось, он, не испытывая ни малейших угрызений совести, решил лишить меня жизненной силы. Осушить до дна, словно я был бутылкой виски.

Итак, я отдалился от толпы родственников, поставил защитный экран. Дени, чьим духовным наставником и руководителем-оперантом я являлся, несколько раз делал попытки заманить меня — и заставить силой тоже! — принять участие в этой дьявольской оргии. Но силенок не хватило! Так что я стоял в сторонке и сбоку, из-за защитного экрана наблюдал за «черной» — другого слова и не подобрать — мессой. Это была жуткая церемония выпрашивания милосердия.

Вот тогда на сцене и появилось новое действующее лицо.

Кто ты? — спросил я.

Я — Фурия!