Алмазная маска - Мэй Джулиан - Страница 2

Это была жемчужина местных болот, редчайшая представительница единственно сохранившегося на Гавайях естественного вида с диким для привыкшего к стандартному английскому слуха названием «о'о-а'а». Первый и третий звук человеческое горло еще кое-как могло воспроизвести, второй и четвертый с каким-то хитроумным придыханием следовало выталкивать из самого нутра.

Роги доверился автоматике, которая подправила наведение, включила телескопическую систему, выбрала параметры — раздался тихий щелчок. Сразу, не дав времени на повторный снимок, о'о-а'а вспорхнула с ветки и исчезла в направлении Ваиалеале.

Уже угасла в небе радуга, солнце спряталось за огромной покатой горой, новая облачная громада в мгновение ока затянула Алакайские топи. Как всегда, в тропиках неожиданно легли густые сумерки…

Вовремя он успел щелкнуть затвором!

Старик нажал на кнопку «печать», расположенную на боку фотокамеры, и спустя десяток секунд из длинной щели прямо в его руки выполз влажный снимок. Он жадно принялся разглядывать его — операнту даже невеликих способностей свет был не нужен. Изображение превосходное, с точной прорисовкой каждой детали, цвета сочные, даже гордое презрение, которым птица наградила фотоохотника, легко угадывалось на снимке.

Странно, удивился Роги, но он теперь никаких чувств не испытывал. Разве что усталость… Старик зевнул, спрятал снимок в нагрудный карман рубашки…

Голос, долетевший до его сознания из пропитанных туманом глухих сумерек, окликнул его:

Что, дядюшка Роги? Плоды усердных трудов нагоняют меланхолию?

Рогатьен Ремилард с удивлением огляделся, потом недовольно проворчал:

— Кучу дерьма тебе на голову, злой дух! Неужели я не могу достойно отпраздновать свое стошестидесятивосьмилетие?

Тот же голос мягко упрекнул старика:

Сколько же можно праздновать? Вот уже тебе и подарок ко дню рождения вручили…

Это как понимать? — возмутился Роги. — Уж не хочешь ли ты сказать, что специально подстроил мне встречу с этой маленькой лесной певуньей?

Конечно нет. За кого ты меня принимаешь?

—  Ха-ха! Я принимаю тебя за нахального экзотика, mon cher fantome! Вот за кого я тебя принимаю. Еще неделя не прошла с того момента, как я перевернул последнюю страницу, а ты уже вновь дышишь мне в затылок. Не смей отрицать — ты следил за мной, а теперь начнешь изводить просьбами вернуться к мемуарам.

Точно, дядюшка Роги. Не смею отрицать. Крайне важно, чтобы ты не прерывал свою работу над хроникой Ремилардов. К новому году надо закончить. Убедительно прошу…

—  К чему такая спешка? Видно, ты решил, что до нового года я непременно протяну ноги? Так прикажете понимать?.. Но меня тебе не провести. Я насквозь вас вижу — стоит мне закончить часть, посвященную Вторжению, как вы тут же выбросите меня в мусорную корзину… Значит, высосете мои мозги, а потом за ненадобностью вышвырнете прочь. Так, что ли?..

Чепуха! Сколько раз твердить одно и то же!.. Дядюшка Роги, ты обладаешь иммунитетом, предохраняющим тебя от старения. Твой организм, в отличие от всех остальных людей, способен самовосстанавливаться. Так же как и у любого другого представителя рода Ремилардов.

—  Исключая Ти-Жана! — огрызнулся старик. — Так или иначе… никто не может быть застрахован от несчастного случая. Ты и вся ваша банда чрезмерно любопытных экзотиков, сующих носы в наши земные дела, скорехонько подстроите что-нибудь в этом роде. То-то вы и спешите…

На небе высыпали звезды, ветерок пробежал по купам деревьев, по высокой траве — ветки, стебли, метелки, цветы покорно пригнулись. Было тихо, надвигался дождь — первые капли робко зашлепали в редких разводьях, зашуршали в листве, словно со всех сторон из темноты к старику начали подбираться таинственные легконогие существа. Вот они перешли на мелкую рысь… Не их ли слаженный хор вдруг зазвучал в его сознании? Роги невольно огляделся. Он не мог избавиться от наваждения — опасность грозила со всех сторон. Наконец капли ударили ровно, гулко, победно, начали сливаться в струи, заплясавшие на болоте. Теперь он точно попал в ловушку, загнан, пойман… Роги вжал голову в плечи, закрыл глаза. Потом взял себя в руки, повернулся и пошел к тому пока еще смутно различимому месту, где оставил рюкзак. Так и зашлепал по грязи напрямую. Старался наделать побольше шума, с размаху ставил ноги — податливая почва громко чмокала в ответ, заглушая ровный гул тропического ливня.

— Чертов соглядатай! — неожиданно выругался старик. — Если уж ты сумел разыскать меня в этих топях, то помоги выбраться отсюда.

Мокрый рюкзак, который Роги за лямку поднял из лужи, тут же на глазах обсох, отлетели комки грязи, посвежел и обновился брезент, из которого сшит мешок. Теперь он был как новенький — негнущиеся кожаные ремни, еще похрустывающая материя, даже никелированные металлические замки заблестели так, как они поблескивали восемьдесят четыре года назад, в тот день, когда Рогатьен купил рюкзак в магазине туристского снаряжения в Нью-Гемпшире.

Что-то необычное произошло с верхней пряжкой. Хрупкие, темные, пластмассовые дуги вдруг стали золотыми. Две буквы «R» прорезались на украшенной гравировкой, отливающей желтоватым блеском пластине, прикрывающей дуги.

Старик рассмеялся.

— Пустил-таки пыль в глаза! Ладно, спасибо…

De riennote 3 , — ответил дух. — Это мой маленький подарок ко дню рождения.

Роги нахмурился.

— Тебе все шуточки! А знаешь ли, что с того дня, как ты усадил меня за написание этих мемуаров, мой книготорговый бизнес совсем зачах. Сколько может стоять закрытым мой букинистический магазинчик? К тому же это бесконечное перелопачивание былого все больше и больше нагоняет на меня беспробудную тоску. Есть события, о которых мне не хочется вспоминать. Выкинуть бы их побыстрее из памяти… Если в тебе есть хотя бы капля уважения к старику, если ты не утратил гордость, помоги мне избавиться от этих кошмаров, а не насилуй мой мозг.

Незримое существо, известное Роги как Фамильный Призрак семьи Ремилардов, а в Галактическом Содружестве именуемое Примиряющим Координатором, или Верховным лилмиком, — некоторое время молчало. Затем в сознании старика вновь зазвучал тихий голос.

Правда о семье Ремилардов, история их рода имеют большую ценность как для Галактического Разума, так и для всей межзвездной конфедерации. Каждое разумное существо из тех, кто живет во Млечном Пути, сможет почерпнуть из твоих воспоминаний много полезного. С самого начала я пытался втолковать тебе, что ты работаешь не на меня, не на какую-то группу любителей истории, а на всех нас, на все расы, входящие в Содружество. Дядюшка Роги, твоя память уникальна. Ты знаешь о таких событиях, которые и не снились ученым, занимающимся историей нашей галактики. Ты — единственный человек, присутствовавший при рождении Фурии.

Старик хранил молчание — деловито подгонял лямки. Отсчитал пять дырочек на левой, отпустил зажим, потом на правой… Наконец он глянул через плечо в темноту и недоверчиво спросил:

— Ты, всеведущий, никогда не догадывался, как родился этот монстр?

Роги, Роги, сколько раз тебе повторять, что я не всеведущ. Не Бог я! Даже не ангел, посланный свидетельствовать о доблестях и пороках человеческих. Если в галактике меня называют существом, для которого нет тайн, то это не более чем метафора. Я всего-навсего разумная особь, принадлежащая к расе лилмиков. Когда-то я был человеком… Более того, твоим родственником… Это было шесть миллионов лет назад. Мой срок истекает, у меня остались считанные тысячелетия…

—  Иисусе! — Старик от изумления широко открыл глаза — Ты!.. Неужели… Ты?..

Дождь неожиданно ударил с такой силой, что гул пошел по болоту. Трава у ног старика полегла, застонали деревья. Роги стоял, поливаемый тяжкими холодными струями, промокший, продрогший, не в силах шевельнуться, пронзенный поразившей его догадкой. Он забыл о капюшоне, вода потоком струилась по впалым щекам, по затылку, текла по спине…