Кровные братья - Турчанинова Наталья Владимировна - Страница 52

«Понтиак» несся по шоссе со скоростью, недопустимой в городе. Машины шарахались в стороны, недовольно гудели. Она обратила его лишь для того, чтобы доказать мне свою власть над ним? Только потому, что он был моим другом? Захотела его, как новое платье или серьги. Протянула руку — и получила. Вэнс даже не сопротивлялся. А может, и сам захотел, когда узнал, кто такая на самом деле его драгоценная Паула. Она просто обольстила его. Своей красотой, обещанием вечной любви, славой, деньгами, силой. Как обидно! Как безумно обидно! Отличный человек, замечательный певец превратился в обычного вампира. Интересно, сколько лет он продержится? Когда почувствует холод в душе и станет забывать себя прежнего? В какой момент ему станет скучно.

Паула! Какая же ты эгоистичная мерзавка!

На светофоре загорелся красный свет. Но я не обратил на него внимания и выехал на перекресток. И в то же самое мгновение с соседней улицы вылетел здоровый черный джип. Я ударил по тормозам. «Понтиак» застонал, потом завизжал, цепляясь шинами за скользкий асфальт. Меня бросило на руль, ремень безопасности врезался в грудь. Но я уже знал, что все это бесполезно. Передний бампер джипа с хрустом врезался в бок моей машины. Звук рвущегося металла. Разбитое стекло брызнуло на дорогу, словно сверкающая серебряная кровь из порванной артерии. Обжигающий всплеск человеческой паники. Тишина.

Я выругался про себя, позаимствовав пару фраз из цветистого словарного запаса тхорнисхов. Отстегнул ремень, открыл дверь, выбрался наружу. Водители машин, проезжающие мимо, не обращали на аварию внимания. Я отгородил нас от остального человеческого мира. Не хватало еще разбирательства с полицией.

Бок «понтиака» был смят, лобовое стекло отсутствовало.

Мощный джип пострадал меньше. Из него уже выбирался молодой мужчина с выражением последней степени озверения на физиономии. В салоне его машины жалобно скулила собака, к стеклу прижималась несчастная морда. Судя по черной бархатистой коже со множеством складок и красным глазам, это был мастино неаполитано.

Парень, прихрамывая, подошел ко мне:

— Ну ты… ты чо… на красный… совсем… козел… Ты мне чуть мастину не угробил! Я за мастину… порву!

Глаза его были белыми от бешенства и постепенно уходящего страха. Кулаки, нижняя челюсть угрожающе выдвинута, коротко стриженые волосы, казалось, встали дыбом над потным лбом. Кожаная куртка широко распахнута. От него пахло «Лакостой», потом, адреналином. «Мастина» на заднем сиденье продолжал скулить, размазывая слюни по стеклу.

— Гад! Я тачку только вчера… Ща парням позвоню, они тебя!

И тут я понял, что сейчас, сию же минуту размажу этого человека, случайно подвернувшегося под руку, по асфальту. Вместе с собакой. За Вэнса, за Паулу, за Эрнеста, Амира, Словена, за Лориана, который тащил меня на себе из подземелья, а я едва не убил его. Парень вдруг отшатнулся, заморгал, забормотал успокаивающе:

— Э, тихо-тихо! Ты чего? Чего ты?!

Моя черная безумная злоба раздавила его волю, парализовала… А ведь он совсем молодой, лет двадцать. Глаза чистые, голубые, растерянные.

— Забирай своего пса и катись отсюда! Твой джип должен быть на ходу. Ну, живо!

— А… это… — пробормотал он нерешительно.

Я порылся в карманах, нашел клочок бумаги. Присмотрелся, оказалось — билет на оперу с Вэнсом! Вернулся к машине, с третьего раза открыл заклинившую дверцу бардачка. На пол посыпался мусор — банка кока-колы, которую мне бесплатно вручили на заправке за покупку бензина, темные очки, старая карта города, музыкальные диски, карандаш. Я поймал его на лету, нацарапал на билете номер своего телефона и отнес водителю, по-прежнему в легкой прострации стоящему рядом с машиной.

— Это мой телефон. Звони. Оплачу ремонт.

Он кивнул, тупо глядя на бумагу. Я отвернулся, снял защитное покрывало с «понтиака» и пошел прочь по краю шоссе, глубоко засунув руки в карманы. Разбитый автомобиль остался стоять на обочине.

Через несколько десятков метров со мной поравнялся джип с погнутым бампером. Стекло передней дверцы опустилось. Появилась хмурая человеческая физиономия.

— Э!.. Куда?

— До Маросейки.

— Садись.

Я сел. Салон благоухал дорогой автомобильной косметикой, хвойным дезодорантом и псиной. Собака на заднем сиденье завозилась, заворчала, заскулила, пытаясь отодвинуться от меня как можно дальше.

— К ветеринару везу, — доверительно сообщил парень. — Сожрал что-то не то. Резинового зайца, кажется. Теперь животом мается… Никита.

Последнее, очевидно, было именем водителя и не имело отношения к состоянию здоровья пса.

— Дарэл.

Держа одной рукой руль, двумя пальцами другой, он вынул из нагрудного кармана куртки визитку, небрежно подал мне:

— Мои координаты.

«Торгово-промышленное объединение „Бриз“», — прочитал я на ней. Никита Иванов, директор, номера телефонов.

— И чем торгуете?

Он довольно рассмеялся и заявил:

— Чем?! Воздухом!

Вдаваться в подробности не хотелось, но парень по собственной инициативе принялся рассказывать мне подробности последней сделки, которую он заключил… Судя по его дорогой машине, торговля воздухом шла неплохо.

Насколько же сильное доверие испытывают ко мне люди. Я разбил его автомобиль, чуть не покалечил любимую собаку, а он разговаривает со мной как с лучшим другом. Вэнс мне тоже доверял, и Лориан… Что за проклятие! Я вызываю симпатию и приношу несчастья. Им всем нужно держаться от меня подальше, а они тянутся ко мне!

— Останови здесь.

— Но тебе…

— Останови.

— Ладно.

Никита затормозил возле автобусной остановки. Я вылез из машины. В заднем окне появилась улыбающаяся собачья морда. Пес был рад отделаться от опасного пассажира. Джип мигнул на прощание фарами и унесся прямо по шоссе.

Похолодало. В воздухе носились крошечные острые льдинки. Казалось, я вижу их зазубренные грани, сверкающие в свете фонарей. По небу ползли синие горы облаков, тяжелые, неповоротливые, холодные. Убывающая луна проваливалась в них, а потом выныривала на поверхность, ослепительно-яркая.

Люди на остановке ежились под порывами холодного ветра, поднимали воротники. Компания тинейджеров в распахнутых куртках стояла под пластиковым козырьком, белея голыми, беззащитными, тонкими шеями. Они весело болтали, как будто совсем не чувствуя холода, — способность, присущая подросткам и вампирам.

Я поднял руку, останавливая такси. Всю дорогу разговорчивый шофер осыпал меня сведениями о ситуации на Ближнем Востоке и своими соображениями по этому поводу. Ругал Штаты, но даже предположить не мог, почему политические лидеры поступили именно так. Он не знал, что всесильная независимая «Организация» была всего лишь марионеткой в руках асиман.

До дома мы доехали за полчаса, порядком попетляв среди темных, грязных дворов и подворотен. Тупики, длинные переулки, старые церкви, дома, готовящиеся под снос, котельная с длинной трубой, круглосуточно выпускающей клубы пара. И, как неотъемлемая часть пейзажа, раскуроченная машина, стоящая на кирпичах вместо снятых колес. Ребята взяли «покататься», не спросив владельца, и бросили, а хозяйственные местные жители сняли с нее все годное для перепродажи.

Я расплатился с таксистом и вышел. Пятиэтажка, в которой была моя квартира, стояла напротив сквера, зажатого между старыми домами. Огромный тополь у подъезда казался случайным путником, вышедшим из этого жалкого куска леса и задумчиво остановившимся у серой кирпичной стены. Он стоял уже почти без листьев. Лишь на самых верхних ветвях мотались на ветру несколько последних, похожих на грязные бумажные обрывки.

Сквер был засыпан битым стеклом и банками из-под пива. В мае здесь буйно цвела сирень. Ее аромат плыл по кварталу, перебивая миазмы мусорных баков. А еще оглушающе орали кошки. Юркие пушистые звери, одуревшие от весны, шмыгали прямо под ногами, не боясь даже меня… Но сейчас было холодно, пусто, мертво.

На дороге растекалась огромная лужа, подернувшаяся по краям первым хрупким ледком. Трудно было отказать себе в удовольствии наступить на него. Тонкая, словно стеклянная, корочка хрустнула под моими ботинками, фонтанчик черной воды выплеснул из трещины, устремился к подошве. Я отступил обратно на сухую дорогу.