Бес специального назначения - Мякшин Антон - Страница 38

Сверху — медленно и величаво, словно океанский дредноут, наплывал на нас высокий мужчина в широкополой шляпе. Плащ развевался крыльями, седая растрепанная борода вилась змеей, а единственный глаз сверкал из-под шляпы таким могучим пламенем, что безо всяких подтверждений верилось: этот седобородый может уничтожить всех присутствующих здесь одним движением пальца.

— Великий Вотан! — прохрипел Донар и упал на травмированные колени.

За ним повалились все, кто еще мог стоять.

Вотан завис в воздухе метрах в пяти от земли. Между прочим, в левой руке он держал сбежавший молот, а в правой у него был ущемлен за ухо поскуливавший Лодур.

— Дерзнувшие нарушить Время, подойдите ближе ко мне! — загремел великий Вотан.

Я не сразу понял, что это он ко мне обращается.

— Ближе, рогатый демон из огненных глубин!

— Это вы мне?!

— Сказанное мною не нуждается в повторении! Ну, не препираться же с живым Древним Богом?

С самым настоящим Богом. Пусть оживленным заклинанием Время Вспять из машины времеатрона, но все-таки… Я бы и не смог при всем желании. Пламенный глаз Вотана жег меня соляной кислотой — аж кисточка хвоста шипела. Я даже подняться не посмел — так на коленях и подполз.

— Я был одним из тех, кто создавал эту вселенную! — громыхнул Вотан. — Долгие века я делал то, на что обрекло меня бесконечное Мироздание — охранял покой и порядок, и когда пришло Время, как и многие другие боги, я ушел в Небытие! Но я не смел роптать, ибо таково мое предназначение и даже я не могу сопротивляться ему! Ответь мне, низкое создание, как ты осмелился нарушить течение Времени? Как дерзнул переломить десницу Рока?!

Честное слово, я не собирался закладывать бедного Степана Федоровича. Просто под огнем всевидящего ока Вотана невозможно было солгать.

— Товари… гражда… госпо… Ваше величество, я не виноват! Понимаете, какое дело, раз в несколько миллионов лет на Земле появляется человек, который…

— Не перечь мне, низкое создание! Ты думаешь, неведомо мне о нарушении Вселенского Равновесия? Недостойно даже тебя, демон, перекладывать вину на неразумного смертного!

— Вот это новости! Значит, смертный Степан Федорович нарушил, а я, бес Адольф, отвечать должен?

Ваше высочество, побойтесь бо… гхм… Между прочим, аккурат над нами безобразничает маньяк, который — если уж на то пошло — виновен больше всех!

— Ты о циклопе говоришь, низкое создание? Знаю я и о его кознях!

— Правда? Вот здорово! Покарайте его, ваше высокопревосходительство!

— Не от него и тем более не от тебя исходит великая угроза всему сущему в этой вселенной!

— Как это? А от кого в таком случае? — Тут я невольно посмотрел на Степана Федоровича.

Штирлиц-Зигфрид-Брумгильда, школьный учитель и Машина смерти, театральный уборщик и Нарушитель Вселенского Равновесия с умильным испугом на мордашке обнимался с дрожащим фюрером.

— Жалкий смертный — всего лишь орудие, — прорычал Вотан и поднял пылающий взгляд к клубящимся туманом небесам. — Они… те, что приходят издалека, из таких далеких земель, что невозможно вообразить даже мне — Вечно Живущему, — они и есть настоящая угроза!

— Это вы о ком? — поинтересовался я, усилием воли подавив дурацкое воображение, немедленно нарисовавшее мне выводок апокалипсических чудовищ, спускающихся с неба на парашютах и злорадно скалящих клыки.

— Имя грядущего изверга лежит дальше моего понимания.

— Но ведь вы все равно можете этих гадов покарать, чтоб неповадно было?

— Я здесь не для того, чтобы карать! Я здесь для того, чтобы восстановить Порядок! Десница Рока — ее невозможно обмануть! — собрала вас всех здесь! Смотрите же, дерзкие, и трепещите!

Коленопреклоненные войска с готовностью затрепетали. Вотан, сунув под мышку бедного Лодура, освободил руку и извлек из-под своего плаща нечто похожее на большое яйцо, только не белое, а переливающееся всеми мыслимыми цветами сразу. И поднял яйцо над головой.

Страшное это было зрелище. Необъяснимо страшное. Переплетенные лучи рождали и тут же губили на поверхности яйца одну за другой десятки картин: вот облаченный в шикарный костюм Степан Федорович обнимается на широком диване с импозантной блондинкой; а вот тот же Степан Федорович, уже в рваном пальто и малахае, удирает от стайки лязгающих консервных банок; вот паскудный циклоп из паланкина важно отдает приказания распластанным на земле чернокожим воинам уна-уму; а вот и я сам в паре с Нотунгом провожу сеанс одновременной стрижки и бритья толпы ледяных великанов… Фюрер, Гиммлер, Златич, Лодур… цверги и негры, красные дружинники и солдаты СС… Все события последних дней промелькнули передо мной, все действующие лица, личики, мордашки, хари и рыла пронеслись в мгновение ока…

Я закрыл глаза ладонью. В голове мутилось, зрачки пылали, словно я долго смотрел на яркое солнце.

— Течение Времени… — гремел сверху голос Древнего Бога, — нельзя нарушить… О, бесконечное Мироздание, услышь смиренного твоего раба! Верни всех и вся на свои места, сплети воедино разорванное, разнеси в клочья неверно созданное! Пусть каждый вернется туда, откуда начал этот путь! Пусть того, что случилось, никогда не случится! Назад! В прошлое!

Земля и туманное небо задрожали. Фигура Вотана окуталась пламенем. Яйцо, вознесенное вверх, распухало, заполняя собой Вселенную. И тут меня коснулась какая-то неведомая сила, ослепительно ясная, но такая ужасно чуждая всему моему существу, что я моментально понял, как эта сила называется — Благодать Богов.

— Слава Вотану! — стоном вырвалось у всех. Древний Бог полыхал все сильнее и сильнее… — Ай!

Сияние померкло. Потускневшее яйцо шлепнулось на землю, а барахтающийся под мышкой Вотана Лодур смущенно проговорил:

— Я нечаянно… Мне пятки прижгло, вот я и дернулся.

— Глупое отродье! — пробасил Вотан и отшвырнул рыжего аса вместе с молотом Донара далеко за холмы. — Начинай теперь все сначала из-за вас!

Яйцо на земле вспыхнуло снова и шевельнулось. Все в страхе попятились, а Степан Федорович, как самый цивилизованный из присутствующих, метнулся вперед, схватил яйцо и с дурацкой вежливостью поклонился.

— Вот, пожалуйста, — проговорил он, протягивая его замершему в воздухе Вотану. — Вы обронили…

— Не трогай! — вырвалось у меня.

— Не шевелись, несчастный! — пророкотал Вотан.

— Медленно положи эту штуку обратно! — крикнул Златич.

— Отойди от нее, а то я тебя с потрохами сожру! — зарычал Донар.

— Не кричите, а то напугаете его! — рявкнул оглушительно невесть откуда появившийся Гиммлер. — Штирлиц, миленький, положи яичко на травку, а?

— Так я же извиниться хочу, — вздохнул Степан Федорович. — Господин Вотан, как интеллигентный че-ловек интеллигентному… — Он шаркнул ножкой и покачнулся.

— Не-э-э-э-эт! — заревел я, но было уже поздно.

Яйцо скатилось с неловкой ладони великого неудачника всех времен и народов, пролетело коротенький отрезок пространства, упало в покрытую мягчайшим мхом лунку — и, конечно, разлетелось в мелкие дребезги.

Что случилось в следующую секунду, я не уловил. Потому что тот мир, в котором я только что находился, взорвался оранжево-черным взрывом и перестал существовать.

Часть третья

ХРРЧПОК НАСТУПАЕТ

ГЛАВА 1

Тепло, сыро… Сквозь густые лианы пробивается огромное желтое солнце. Болит голова, а рядом в куче осыпавшихся пальмовых листьев неуемно ворочается сухопарая тушка. Я поднялся, ощупал себя и с удивлением ощутил, что вполне жив и даже не ранен. Разве что одежда истрепана и закопчена донельзя… Где это я? Копыта утопают в чересчур мягкой почве. Какие-то первобытные джунгли вокруг…

— Где это мы? — раздался неподалеку робкий голосок. — Джунгли какие-то вокруг…

Я вздрогнул. Все, с меня хватит!

— Адольф! Куда вы? Подождите меня! И не подумаю!

— Отвалите, Степан Федорович! — прокричал я на бегу. — Оставьте меня в покое! Всякому терпению приходит конец, даже бесовскому!