Бес шума и пыли - Мякшин Антон - Страница 1

Антон Мякшин

Бес шума и пыли

Часть первая

КОВАРСТВО И ЛЮБОВЬ

ГЛАВА 1

БАХ!

Неплохое начало рассказа, правда? Вообще-то «БАХ» был не совсем «бах»… На словах этот звук описать трудно, но, если вы слышали треск сильного электрического разряда, возможно, поймете, о чем я.

Рухнув на лесную лужайку с двухметровой высоты, я пару раз перекувыркнулся; заходя на третий кувырок, уперся ногами в землю и погасил движение. Поднялся, отряхиваясь. Удобная всё-таки вещь — джинсы: переживут любую катастрофу, по швам не поползут, на коленках не треснут — разве что немного испачкаются…

— К вылету готов? — звучали еще в моих ушах слова дежурного Кондрашкина. — Поше-о-ол!..

Бейсболка отыскалась на месте моего приземления. Даже в подслеповатых предутренних сумерках я ее сразу увидел — стоило только оглянуться. В высокой траве она светилась, как невиданная, перезревшая до багрянца ягода. Нацепил ее как и обычно — козырьком назад, смахнул с армейских ботинок ошметки земли, выпрямился, разминая руками шею. Ну вот — жив, здоров, головной убор в порядке, обувь в наличии — без этого мне сейчас никак нельзя: я ведь на задании! Теперь можно и приступать…

Перво-наперво обследовал поляну, в центре которой нашел любопытное кострище. Угли еще слегка дымились. Было бы неплохо увидеться с тем, кто здесь ночью костерком баловался. Вообще-то странно, что клиент меня не встречает…

— Ау! — позвал я на всякий случай. — Ау-у-у!

Нет ответа… Что ж, ладно, придется искать…

Направление поиска я определил интуитивно — моментально то есть. А чего тут долго раздумывать, если от кострища через всю полянку тянулись по смятой траве следы, отчетливые, словно лыжня. По следу и пошел.

Лужайка скоро закончилась. Углубившись в лес, я будто оказался в подвале с отсыревшими стенами — темно, прохладно, просторно… Деревья всё больше древние… Влажная плесень, как седина, на покрытой мощными буграми коре… Ветви смыкаются высоко над головой, совсем не пропуская света…

Хотя следов на земле уже нельзя было различить, потерять направление я не боялся.. Ночью по такому лесу случайные люди разгуливать не рискнут. А клиент мой — явно не профан в лесной жизни: не будет он бестолково блуждать! Вот и я с прямого пути не сверну…

Говорят, у большинства людей шаг правой ногой длиннее, чем левой. Оттого-то, идя без ориентира, человек незаметно для себя забирает влево и, следовательно, ходит по кругу, словно телок на привязи… Моя правая нога не своевольничает. Она хромает. И жалеть меня не надо — хромота не врожденная и не приобретенная, а профессиональная.

Шел я около часа. Страшно жалел о том, что на мне футболка, а не рубашка с длинным рукавом! Комаров было столько, что на три шага вперед ничего не видно — как при сильном снегопаде… И здоровенные же твари — едва с ног не сбивали, когда натыкались на меня в полете, а уж хоботками своими, наверное, насквозь проткнуть могли!

Ближе к опушке деревья пониже стали. Посветлее сделалось. Лесной сумрак, наполненный вертолетным жужжанием исполинских насекомых, отступил. Даже птичье пение послышалось. А потом и еще кое-что…

«Пора бы и клиенту моему появиться», — подумал я и, конечно, не ошибся.

* * *

Свернув влево, я ускорил шаг. Почти побежал, пригибаясь под ветвями. Когда голоса, заглушавшие щебетание птиц, смолкли далеко позади, я остановился, присел на корточки и начал наблюдать.

А посмотреть было на что. Двое розовощеких молодцев в черных кафтанах и остроносых высоких сапогах широко шагали меж деревьев. Здоровенные сабли в узорчатых ножнах болтались на поясах. Судя по тому, как оживленно они разговаривали, прогулка доставляла обоим немалое удовольствие.

А вот старик, пошатываясь, тащившийся впереди парочки, удовольствия их явно не разделял. Одетый в белую рубаху и драные портки, он уныло загребал босыми ногами, постанывал, кренясь то на левый, то на правый бок. Руки его были связаны за спиной, на голове дерюжный мешок, из-под которого топорщились нечесаные седые волосы.

Идти по лесу с мешком на голове наверняка неудобно! Если старик не знал об этом раньше, то уж теперь-то мог в полной мере оценить всю прелесть такого способа передвижения… Еще два шага, и…

— Оп! — прошептал я.

— Ox! — простонал старик, ткнувшись лбом в очередной ствол.

Вооруженные молодцы радостно расхохотались.

— Како дерево? — вопросительно крикнул один из них.

— Дуб… — тоскливо предположил старик

— А вот дам тебе в зуб! — жизнерадостно завопил задавший вопрос и, прыгнув вперед, воплотил обещание в действительность.

Зуботычина придала движению старика довольно замысловатую траекторию, на излете которой он впечатался в соседнее дерево — правда, уже не лбом, а затылком.

— Како дерево?! — в один голос закричали молодцы.

— Осина…

Молодцы залились счастливым смехом и одновременно рванулись к старику, вразнобой проговаривая:

— А вот теперь по мягкому месту, но — сильно! — На этот раз старику повезло. Вместо того чтобы собственным черепом проверить на крепость молодую липку, он пролетел мимо и ухнул в заросли валежника. Молодцы хохотали. Как дети, клянусь вратами преисподней! В том смысле, что шутки-то довольно-таки дурацкие, притом никакого уважения к старости!

Определенно клиента пора было выручать. Неловко вести деловые переговоры, когда он валяется в кустах, жалобно скулит и дрыгает босыми ногами…

Я вышел из-за дерева и поздоровался. Один из молодцев раскрыл рот и попятился. Другой выпучил глаза и изумленно ахнул:

— Басурманин! — со свистом выпрастывая саблю из ножен.

Почему-то я заранее был уверен в том, что на вежливую просьбу одолжить мне старика на полчасика ребята именно так и отреагируют! Поэтому начинать разговор даже не стал и пытаться — как-то не до разговоров, когда наточенная до убойной остроты сталь рассекает воздух в непосредственной близости от твоего лица!..

— Басурманин! — произнес снова молодец с саблей и неуверенно добавил: — Сгинь, пропади!

Он подождал минутку, наверное, втайне всё-таки надеясь на то, что я сгину и пропаду, но я крепко стоял на ногах и растворяться в прозрачном утреннем воздухе не собирался.

— Морок! — высказался второй молодец. — Лесной дурман! Чур, чур, сгинь тот, чья плоть тоньше комариного писка!

Насчет комариного писка — это он зря! В чаще комары гудели, как носороги какие-нибудь… Не успел я додумать эту мысль до конца, как первый из молодцов, воодушевленный словами товарища, взмахнул саблей — должно быть, хотел проверить, настолько ли тонка моя плоть, как предполагалось… Само собой, эксперимент до успешного завершения он не довел.

Отскочив, я перехватил его руку, вздернул крайне удивленного таким поворотом дела молодца в воздух, раскрутил и зашвырнул по направлению к выглядывавшему из-за верхушек деревьев желтому солнцу. Сабля, звякнув, упала к моим ногам, а молодец, очень скоро превратившись в крохотную точку, исчез в голубой небесной пучине.

Товарищ его посерел.

— Еропка… — не сводя с меня глаз, позвал он. — Еропка, ты где?

Я поднял с земли саблю. Молодец на клинок в собственной руке взглянул с ужасом и отшвырнул, будто это вовсе не оружие было, а полутораметровая гадюка! Затем он подскочил на месте и со всех ног бросился бежать в чащу, причем спиной вперед, потому что глаз своих не мог оторвать от моего лица, словно собирался загипнотизировать меня своим страхом!.. Я первый раз такое видел — прямо как кинопленка, запущенная в режиме ускоренной обратной перемотки.

— Чур меня… — гукнул позади слабенький старческий голос.

Я обернулся. Старик, кривыми оглоблями раскинув ноги, сидел в куче изломанного валежника. Мешок, сползший с его головы, валялся рядом.

— Изыди… — добавил старик и ритмично задергал плечами — наверное, хотел перекреститься, чему явно не способствовали связанные за спиной руки.