Красавица и ее чудовище - Никольская Ева - Страница 25

– Эй, Катрина! Нельзя же быть такой доверчивой! – проговорила девушка сквозь смех, красивый такой смех, только очень уж холодный и какой-то неестественный в окружении каменных стен. – Шутка это, шутка. Свободен твой Хранитель, успокойся. Хотя лучше бы был занят. Для тебя лучше. И, будь добра, сделай лицо попроще, а то на него невозможно спокойно смотреть.

– Ну, знаешь ли, я от впечатлений дня еще не отошла, а ты меня такими новостями огорошиваешь. – Скучающее выражение на вытянутой физиономии, по моему скромному разумению, должно было смотреться очень естественно. Его-то я и постаралась нацепить на себя в качестве защитной маски от проницательных бледно-зеленых глаз. – Я же девушка скромная, со стойкими моральными принципами, а тут шведской семьей запахло. Ты уж не пугай меня так больше, Лили. А то еще разрыв сердца случится, и некого тебе будет домой отправлять. Труды твои даром пропадут, и месть не свершится. А кстати, кому мстим, если не красноглазому? – Дышать стало легче. Это от того, что я наконец соизволила вдохнуть как следует или еще почему?

– Мужу мстим, мужу, – отозвалась она. – Да и всем остальным за компанию, особенно Эре с ее правилами. Ты ведь не знаешь, что они за твари, да? Тебе открыли только часть правды. Ту, которая смотрится красиво и благородно. Хранители Равновесия… ха!

– А вторую часть ты мне сейчас поведаешь? – заинтересовалась я, ища рукой возмущенно запищавшего Ринго. Нечего мешать мне общаться, особенно когда в разговоре всплывают такие важные темы.

– Пойдем со мной, я тебе много всего интересного расскажу по дороге, – склонив набок белокурую головку, предложила собеседница.

– А может, начнем прямо сейчас? Например, скажи мне, Лили, кто твой муж? – засовывая под мышку дергающегося и царапающегося зверька, спросила я.

Лилигрим закатила глаза и что-то прошептала себе под нос, потом снова взглянула на меня, оценивающе так взглянула.

– Кто мой муж? Я и сама до сих пор в этом не разобралась. Сначала думала, что он ангел, а на поверку оказался демон. – Она пожала плечами и хитро улыбнулась. – Мужчины такие странные. Ну же, Катрина…

– Катерина, – снова поправила я, но она пропустила это мимо ушей и продолжила:

– Нельзя же быть такой серьезной! Знаешь, как мы с ним познакомились? – Я отрицательно покачала головой. Действительно, откуда мне знать? Дар ясновидения вроде как пока не просыпался, хотя в здешних условиях возможно все. – Летней ночью при полной луне я сидела на дереве в нашем саду и играла на скрипке, а он…

– На дереве? – переспросила я, мысленно прикидывая, как Лилигрим карабкается по стволу, держа в руках… нет, скорее уж в зубах, музыкальный инструмент. Ладно, проехали. Может, там лестница садовая стояла. Ну или это воздушное создание умело левитировать. Тоже вариант.

– Угу.

– На скрипке?

– Да! Что тебя удивляет? – Ее тонкие брови нахмурились.

Мои дурацкие вопросы, без всякого сомнения, сбивали блондинку с волны романтических воспоминаний. Ну да, а что я могла поделать, когда перед глазами так и стояла картинка: ветки несчастного дерева, сметаемые широким взмахом руки, вооруженной смычком. Она бы еще с виолончелью туда залезла. Ночью… И желательно в чем мама родила. На такое чудо не то что ангелы с демонами слетелись бы посмотреть, но и сами правители ада и рая заглянули бы наверняка.

– Так, ничего, – пряча кривую ухмылку, проговорила я. – А играла ты в одежде или без?

– Ты меня поражаешь: то о морали твердишь, то подобные фантазии выдаешь. Что-то с тобой не чисто. Тайные эротические желания одолевают, что ли? – ехидно поинтересовалась она, в сто первый раз накрутив на палец свой золотистый локон. – А, Катрина?!

– Кате…

– Я помню.

– Неужели? – Мой язвительный тон ее не задел. – Тогда, может, лучше по-простому называть? Катей.

– В этом и состоит главная беда, – с той же интонацией ответила собеседница. – Что Катя – это как-то слишком уж… по-простому. Меня тоже родители Лили назвали. Обычное, скучное имя. Я лет в девять придумала себе псевдоним, да так и представлялась окружающим. Лилигрим, – мечтательно произнесла она, словно пробуя собственное имя на вкус. – Звучит гордо, согласись.

– Необычно.

– Краси-и-и-и-иво, – самодовольно улыбнулась девушка и хитро посмотрела на меня. – Так что там у нас с сексуальными фантазиями?

– С твоими? – Мои брови скользнули вверх. – Ах да. Мы остановились на том, что ты играла голой на скрипке, сидя в полнолуние на дереве. И к тебе прилетел ангел, который оказался демоном (сразу ты не разглядела, темно, видать, было!), а еще точнее… Хранителем Равновесия (ну это тебе и в голову прийти не могло, если ты действительно землянка). За него ты выскочила замуж и живешь теперь в Карнаэле, бродишь ночами по коридорам и выманиваешь несчастных животных из каэры наркотической травкой…

– Стоп-стоп! – приподняла руку блондинка. До этого момента она лишь улыбалась, слушая мою речь. – С чего ты взяла, что это я устроила ловушку для твоего зверька? – Кивком головы она указала на Ринго, висящего у меня на плече.

Устав от попыток окончательно расцарапать мне спину (уж не знаю, зачем это ему понадобилось, в качестве предупредительного знака, что ли? Очень умно! Я и так начеку), малыш впал в полный пофигизм и даже глаза прикрыл, чтобы не смотреть на то, как я мило беседую с Лилигрим. Только его большие и заостренные уши время от времени поворачивались на голос, давая понять, что он не спит, а находится в курсе происходящего. Н-да, не нравилась ему эта Арэ. Жаль. По мне, так она самая приличная из тех троих, которых я встретила. И чувство юмора у нее присутствует, и родина у нас одна, и… да много разных «и»! Импонировала она мне… чуть-чуть.

– Ты сама сказала, что потратила много сил на мою доставку сюда.

– Видишь ли… – Собеседница на мгновение задумалась, потом снова оживилась, и вид у нее был такой, будто она приняла для себя какое-то важное решение. – Мне нужно тебе кое в чем признаться. – При этом заявлении даже Ринго, положивший голову на мое плечо, приоткрыл один глаз, я же вопросительно уставилась на девушку, ожидая продолжения. – Ты ведь не из робкого десятка, правда, Катри… Катерина? – Я кивнула. – И призраков, наверное, не боишься?

– После знакомства с Эрой?

– Да. – Лили рассеянно усмехнулась, отводя взгляд. – После знакомства с нею либо начинаешь шарахаться от собственной тени, либо теряешь чувство страха окончательно и бесповоротно. До первой брачной ночи, конечно. – Очередной смешок, слетевший с ее губ, был полон злой горечи. – Так вот, вернемся к призракам.

– Хочешь меня с кем-нибудь из них познакомить?

– Разве что… брось мне что-нибудь, а?

– В смысле? – Я насторожилась.

При всех своих положительных чертах Лилигрим могла оказаться такой же чокнутой, как и остальные Арэ. Что я должна была ей бросить? Ринго, что ли? Боюсь, он будет категорически против. У меня же ничего нет, кроме ножа, а с ним я ни за какие коврижки не расстанусь. Вдруг она таким ненавязчивым способом пытается меня обезоружить? Ага, милая девушка, красивая… опасная.

– Ой, ладно, – простонала блондинка, дернув несчастный локон. – Только пообещай не орать и не падать в обморок.

– Обещаю, – подозрительно глядя на нее, ответила я.

– Тогда… – Она подарила мне ослепительную улыбку и, разведя в стороны руки, сообщила: – Представление начинается!

Когда ее тонкая светящаяся фигура стала медленно подниматься вверх, я скептически изогнула бровь. После сцены с постепенным истаиванием у меня на глазах – нервно передернула плечами. А потом Лили, материализовавшись вновь, предложила мне посмотреть на ее истинный облик… В момент преображения я на полном серьезе подумала, что обморок – это совсем неплохо, это даже очень хорошо. Да только вредные колени отказывались подгибаться, а сознание не желало нырять в темноту, с каким-то извращенным интересом изучая стоящую напротив фигуру.

Ее белое платье было не узнать: рваное (словно об него точило когти какое-то дикое животное), мятое (что неудивительно, учитывая первый пункт) и в красно-бурых разводах. Сквозь изодранный едва ли не на ленточки лиф виднелись расцарапанная грудь и выступающие сквозь кожу ребра. Господи, какая же она худенькая! На тонкой девичьей шее темным пятном красовался лиловый синяк. Ее что, душили? Размазанная тушь черными потеками располосовала белое как мел лицо, на котором, словно два изумруда, горели ярко-зеленые глаза. Вот вам и «алебастровый грим»… фильмы ужасов отдыхают!