Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения

Пастернак Борис Леонидович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения - Пастернак Борис Леонидович - Страница 38

Изменить размер шрифта:

Облако. Звезды. И сбоку

Шлях и – Алеко. – Глубок

Месяц Земфирина ока —

Жаркий бездонный белок.

Задраны к небу оглобли.

Лбы голубее олив.

Табор глядит исподлобья,

В звезды мониста вперив.

Это ведь кровли Халдеи

Напоминает! Печет,

Лунно; а кровь холодеет.

Ревность? Но ревность не в счет!

Стой! Ты похож на сирийца.

Сух, как скопец-звездочет.

Мысль озарилась убийством.

Мщенье? Но мщенье не в счет!

Тень как навязчивый евнух.

Табор покрыло плечо.

Яд? Но по кодексу гневных

Самоубийство не в счет!

Прянул, и пыхнули ноздри.

Не уходился еще?

Тише, скакун, – заподозрят.

Бегство? Но бегство не в счет!

Цыганских красок достигал,

Болел цингой и тайн не делал

Из черных дырок тростника

В краю воров и виноделов.

Забором крался конокрад,

Загаром крылся виноград,

Клевали кисти воробьи,

Кивали безрукавки чучел,

Но, шорох гроздий перебив,

Какой-то рокот мёр и мучил.

Там мрело море. Берега

Гремели, осыпался гравий.

Тошнило гребни изрыгать,

Барашки грязные играли.

И шквал за Шабо бушевал,

И выворачивал причалы.

В рассоле крепла бечева,

И шторма тошнота крепчала.

Раскатывался балкой гул,

Как баней шваркнутая шайка,

Как будто говорил Кагул

В ночах с очаковскою чайкой.

В степи охладевал закат, —

И вслушивался в звон уздечек,

В акцент звонков и языка

Мечтательный, как ночь, кузнечик.

И степь порою спрохвала

Волок, как цепь, как что-то третье,

Как выпавшие удила,

Стреноженный и сонный ветер.

Истлела тряпок пестрота,

И, захладев, как медь безмена,

Завел глаза, чтоб стрекотать,

И засинел, уже безмерный,

Уже, как песнь, безбрежный юг,

Чтоб перед этой песнью дух

Невесть каких ночей, невесть

Каких стоянок перевесть.

Мгновенье длился этот миг,

Но он и вечность бы затмил.

1918

БОЛЕЗНЬ

Больной следит. Шесть дней подряд

Смерчи беснуются без устали.

По кровле катятся, бодрят,

Бушуют, падают в бесчувствии.

Средь вьюг проходит Рождество.

Он видит сон: пришли и подняли.

Он вскакивает: «Не его ль?»

(Был зов. Был звон. Не новогодний ли?)

Вдали, в Кремле гудит Иван,

Плывет, ныряет, зарывается.

Он спит. Пурга, как океан

В величьи, – тихой называется.

С полу, звезда́ми облитого,

К месяцу, вдоль по ограде

Тянется волос ракитовый,

Дыбятся клочья и пряди.

Жутко ведь, вея, окутывать

Дымами Кассиопею!

На́утро куколкой тутовой

Церковь свернуться успеет.

Что это? Лавры ли Киева

Спят купола или Эдду

Север взлелеял и выявил

Перлом предвечного бреда?

Так это было. Тогда-то я

Дикий, скользящий, растущий

Встал среди сада рогатого

Призраком тени пастушьей.

Был он как лось. До колен ему

Снег доходил, и сквозь ветви

Виделась взору оленьему

На́ полночь легшая четверть.

Замер загадкой, как вкопанный,

Глядя на поле лепное:

В звездную стужу как сноп оно

Белой плескало копною.

До снегу гнулся. Подхватывал

С полу, всей мукой извилин

Звезды и ночь. У сохатого

Хаос веков был не спилен.

Может статься так, может и́наче,

Но в несчастный некий час

Духовенств душней, черней иночеств

Постигает безумье нас.

Стужа. Ночь в окне, как приличие,

Соблюдает холод льда.

В шубе, в креслах Дух и мурлычет – и

Всё одно, одно всегда.