Повелитель Мории - Мусин Ринат - Страница 15

Близнецы переглянулись и согласно кивнули.

— Вперед, — приказал Балин и пошел первым. За ним потянулись остальные. Лони и Нали остались в замыкающих — закрывать двери. По правде говоря, любая дверь, сработанная гномом, имеет замок. Но не каждый может его найти и уж тем более — открыть. А дверей в Мории было превеликое множество. Балин отметил на карте место, где не удалось поймать орков, и сейчас шел вверх, надеясь поспеть к месту сбора вовремя. На войне многие вещи надо успевать делать вовремя. Война для гномов была самой грязной работой, которую только возможно придумать. Балин уже устал ползать в грязи, бесцельно размахивать топором, бегать, ждать, ничего не делать, снова бегать в полной темноте, карабкаться вверх, сползать вниз, вытаскивать каждый раз из-за пояса метательный топорик, сдирать комья грязи и орочьего дерьма с бороды и снова — ждать, идти, бежать, ждать. Более бесполезным делом он ни разу в жизни не занимался. Он пытался убедить себя, что это не бесполезно и, несомненно, нужно. Но разум отказывался принимать беготню за работу, а трупы врагов и друзей — за результат упорного труда. Ба-лин устал. Единственное, что осталось, — побыстрей закончить с этим бардаком, который почему-то называется благородным делом.

На рассвете четвертого дня битвы за Морию войска Гримбьорна Молодого достигли Восточных ворот.

Орки спешно покидали гномье царство. Хотя снаружи начинало светать, страх гнал темных тварей на равнину.

Оин и Бьерн достигли ворот первыми, нещадно рубя направо и налево. Сопротивления они уже не встречали, но застарелые ненависть и гнев владели их душами. Когда солнце взошло, оно увидело тучи орков, что, повизгивая и закрывая головы руками, на подгибающихся ногах убегали от гномов и людей, выходивших из древних ворот Мории.

Люди, презрев опасность и радуясь пространству, свежему воздуху и солнцу, оставляли преследование, довольствуясь тем, что враг бежит. Но гномы, привыкшие все доводить до конца, не останавливались.

Свет был противен слугам Тьмы. Поэтому орки пользовались любым укрытием от солнца. В одной из балок, которая предательски расположилась совсем недалеко от широкого мощеного тракта, идущего от самых ворот, скрывалась толпа тварей. Увидев гномов, увлекшихся преследованием, орки выпустили рой стрел и кинулись удирать по дну оврага. Ба-лин, который шел впереди, мгновенно закрылся щитом. Но шедший за ним Флой не успел сделать этого. Тяжелая орочья стрела ударила гнома прямо в глаз. Не издав ни единого звука, мертвый Флой повалился на землю.

Балин сдавленно замычал, будто стрела поразила его самого. Одним движением, словно ребенка, а не кряжистого взрослого гнома, он поднял Флой на руки. Потеряв секиру, не видя перед собой ничего, кроме кровавого тумана, Балин пошел по дороге вперед. И так величественно и угрожающе было это зрелище, что орки разбегались в стороны, страшась обернуться, а гномы преследовали их в бешенстве, как будто каждый стал берсеркером.

Балин прошел не один фарлонг, пока наконец не остановился. Пот заливал ему глаза, сердце храброго гнома птицей билось в груди, а могучие руки дрожали. Он повернул голову влево и понял, что стоит рядом с Зеркальным. Поверхность озера была черной и абсолютно гладкой, словно ни один ветерок не мог потревожить этих печальных вод.

— Холодны ключи Кибель Налы, прекрасны многоколонные залы Казад Дума и темны воды Келед Зарама, — проговорил гном. Сколько раз он видел этот миг в мечтах и во снах: бегущие враги, боевые друзья и лик воды, заглянуть в который мечтает каждый из Подгорного народа. Только не было на этой картинке из мечты убитого Флой. Балин перехватил тело поудобней и начал спускаться по берегу, который, казалось, еще не знал ничьей ноги. Пройдя по траве, он оставил убитого друга у камня Дарина, обломка колонны, возвышающегося неподалеку от того места, где он сошел с дороги.

Балин снял с себя пропахший потом шлем, далеко отшвырнул. Ноги сами понесли его. Он зашел в озеро и опустился на колени, очутившись в воде по пояс. Холод остудил своими объятиями разгоряченное тело. Балин заметил, что его руки в крови. Не задумываясь, он погрузил их в жидкую темноту. Пальцы почувствовали что-то металлическое, круглое. Гном медленно вытащил на свет старый шлем. Долго с непониманием смотрел на находку, затем принялся очищать ее от тины и налета. Руки внезапно задрожали, и Балин с трудом смог продолжить работу. Усердно оттирал грязь с потускневшего налобника, боясь отнять руку. Обрывки множества бесполезных слов и чувств переполняли Балина. Пытаясь хоть немного успокоиться, он зажмурился, а когда приоткрыл глаза, увидел искусно выбитую на мифриле шлема арку с эльфийскими рунами, а под ними — изображение молота и наковальни, увенчанное семизвездной короной.

— Шлем Дарина, — воскликнул знакомый голос за спиной.

Обернувшись, Балин увидел гномов, почти всех. Они стояли, уставшие, опустив секиры, кирки и топоры, и с благоговением смотрели на него. Он пошел к ним, держа на вытянутых руках корону, тысячи мыслей мелькали в голове.

С трепетом принял Оин протянутую ему драгоценность. Взглянул в глаза друга, переложил шлем Дарина в левую руку, а правой почти силой заставил Балина склонить голову. Когда шлем занял свое место, он показался сыну Фундина таким тяжелым, что Балин непроизвольно начал опускаться все ниже и ниже, пока снова не оказался на коленях.

Обеими руками взял Оин коленопреклоненного гнома за плечи, поставил перед собой и, убедившись, что тот крепко стоит на ногах, обернулся к соплеменникам.

— Отныне Балин — государь Мории! — закричал во всю мощь легких Оин.

И пятьдесят гномов как один встали на колени перед наследником Дарина.

— Поднимитесь, друзья мои, — сказал Балин и поразился силе своего голоса. — Дело только начато, а нам уже приходится хоронить одного из нас.

— Пусть он лежит здесь, — снова раздался голос Ори.

— Да, он будет лежать здесь, под травой на берегу Келед Зарама, — поддержал его Балин.

— Мория еще не наша, — тихо, так чтобы никто не разобрал слов, пробурчал он себе в бороду.

1.7

Солнце жарило землю. Воздух вибрировал над ярко-зеленой травой, и вершины Мглистых гор, далекие, покрытые снегом и льдом, казались смазанными. Даже во влажной полутьме пещерного зала было жарко. Воинов сморило; вот уже второй день, как люди только и делали, что ели и спали после трех суток боя. Ближе к вечеру часовые заметили на равнине двоих, что шли не таясь. Один из них, Бьерн, получеловек-полумедведь, покинул войско вчера вечером, наказав всем, кто остался, ни в коем случае не выходить из пещер. «Сегодня ночью орки узнают силу моих друзей», — сказал он мрачно, и каждый понял, о чем говорит гигант. Второй путник, на первый взгляд ничем не отличавшийся от человека, оказался при ближайшем рассмотрении эльфом.

— Орофэи, — представился эльф Гримбьорну, в котором сразу разглядел командира.

Эльфы прекрасно видят при любом освещении; Орофэн сразу заметил в углу пещеры гнома и узнал шлем, который был у него на голове.

— Приветствую государя Мории, — произнес он, подойдя к подгорным жителям.

— Что он сказал? — спросил Ори с подозрением, потому что никто не понял эльфа, говорившего на наречии Лориена.

— Он приветствует нового государя Мории, — проговорил Балин. — Я догадался.

— Он плохо говорит на всеобщем, но вести, которые он принес, еще хуже, — глухо заявил подошедший Бьерн. На него одного новость о том, что Балин стал наследником Дарина, не произвела ровно никакого впечатления. Кивком он отозвал сына в глубь пещеры, где они долго разговаривали вполголоса. Затем Бьерн подошел к гномам.

— Азг и много его прихвостней ушли. На восток, по гномьей дороге между Фангорном и Лориеном. — «Лотлориэне» — Бьерн называл его на древнем эль-фийском наречии, как будто был одним из перворожденных. — Разведчики эльфов говорят, что орки подались в Бурые земли, поближе к своему хозяину. Мы идем за ними — Бьерн помолчал немного, затем продолжил: — Пойдем пока пешими. Лошадей подгонят позже. Мы оставляем вас.