Сокрытые в веках - Лазарева Ирина Александровна - Страница 12

– Ничего удивительного. Многие морские организмы обладают электрическими зарядами. Взять хотя бы ската.

– Тебя ничем не проймешь, – сказал восторженный Доменг. – Это волшебно и таинственно, и мы это видели!

Разговор прервал торжествующий дедушка Итой, предъявив восхищенной молодежи целую связку трепещущей рыбы. Все засуетились вокруг костра, усиленно превознося удачливого рыболова; тот даже покраснел от гордости и, подбоченясь, давал с важным видом кулинарные указания. Рыбу вычистили и испекли на горячих углях. Потом разложили остальную провизию на чистых салфетках и устроили настоящий пир; ели с огромным аппетитом, даже малыш Ургонд, принимавший самое деятельное участие в рыбной ловле, отважился съесть покрытый медной корочкой кусок рыбы.

Ночь незаметно окутала остров. Круглолицая луна неторопливо свершала свой путь сквозь изумрудные скопища светил Вселенной. Доменг и Метта, взявшись за руки, медленно шли вдоль берега под нависающими кронами деревьев, обратив к звездам светлые лица, и кружевная тень сонной листвы тихо скользила по их волосам. Доменг наивно решил воспользоваться темнотой как прикрытием и высказать Метте то, что мучило его последнее время.

– Что будет, когда все кончится? – вымолвил он, смущаясь и краснея. – Ты перевернула всю мою жизнь. Без тебя мне все покажется пустым и бессмысленным.

«Они оба стали мне дороги, как родные братья, – глядя на него украдкой, думала Метта, которая видела ночью, как днем, – но такого я совсем не хотела. Разве он забыл, кто я? Как видно, любовь не принимает доводов рассудка».

Вслух она сказала:

– Твоя жизнь всегда будет полна смысла. Пока есть такие, как ты и Рене, не все еще потеряно. Я рада, что узнала вас. А обо мне не печалься – я не могу стать человеком. У тебя будет подруга, такая же славная, как твоя сестренка Маринг.

Рене и Ургонд, пустившись наперегонки, нарушили их уединение, и скоро все четверо носились по темному берегу, оглашая молчаливый остров веселыми возгласами.

Глава 11

Ночью Метта внезапно проснулась, как от толчка. Казалось, кругом царил ничем не нарушаемый покой. Все ее спутники спали. Костер едва теплился, догорая. Лес жил своей обычной потаенной жизнью – кричали ночные птицы, шуршали жуки в упругой траве, медленные лори охотились в высоких ветвях, но Метта чувствовала незримую надвигающуюся угрозу. Ее приметы были ничтожны – случайный диссонанс, одна короткая фальшивая нота в стройной гармонии лесных звуков.

– Доменг, Рене, проснитесь, – тихо позвала Метта, трогая их за плечи. Оба сразу открыли глаза и сели, настороженно озираясь и прислушиваясь. Доменг сжимал мачете, Рене вытащил из рюкзака охотничий нож.

Внезапно непроницаемая стена стволов и ветвей разверзлась, и на прибрежную поляну высыпало с десяток вооруженных до зубов людей, в восточных одеждах и чалмах. Они окружили путешественников, наставив на них тусклые дула ружей и автоматов. Метта рванулась к Ургонду и крепко прижала его к себе.

– Не двигайся, Метта, – предостерег Доменг, – положи нож, Рене, – он подал пример, отбросив в сторону мачете.

Они медленно встали, подняв руки и заслоняя собой Метту. Разбуженный шумом, дедушка Итой хлопал спросонья глазами, недоуменно разглядывая стоящие по кругу сумрачные фигуры. Потом суетливо поднялся и, обходя всех по очереди, заглядывал каждому в глаза, приветливо улыбался и говорил:

– Прошу к нашему костру. Не угодно ли отведать свежей рыбки? А мы вот тут решили сделать привал, не знали, что это ваш остров. Но мы сейчас уйдем, немедленно уйдем. Прощения просим.

Выглядел он нелепо и комично, но никто не улыбнулся, ни один мускул не дрогнул на бесстрастных лицах, лишь глаза мрачно поблескивали из-под черных тюрбанов.

Рене оттащил старика к костру и обратился к одному из молчаливых воинов:

– Мы – путешественники. Я натуралист из Франции, член Национального географического общества. Вот мои документы. Мы транспортируем редкое животное на Борнео, в места его обитания. Если мы нарушили чьи-то права или вторглись на частную территорию, то готовы заплатить, после чего, надеюсь, вы нас отпустите.

Рене умолк. Нависла напряженная тишина. Затем один из незнакомцев вышел вперед, оглядел группу у костра и коротко приказал:

– Следуйте за нами.

– Пошли, – негромко сказала Метта, – не будем испытывать судьбу.

Они послушно собрали вещи и в окружении безмолвного конвоя вступили под своды плотного полога леса.

Шли они минут двадцать по неприметным тропам, среди сплетения лиан и высоких кустарников, огромных древовидных папорoтников и стройного бамбука, сквозь царственный делоникс и остролистный панданус, благоухающие в лунном свете. Неожиданно джунгли расступились, и отряд оказался на безлесом всхолмье, где поодаль друг от друга стояло несколько бамбуковых хижин, крытых соломой. Между ними разгуливали вооруженные люди. Без всяких объяснений арестованных затолкали в одну из хижин, связав им предварительно руки за спиной, заперли дверь и удалились, оставив охранника у входа.

Ургонд был привязан в углу веревкой за шею.

– Где же твой Алнонд? – недовольно спросил Рене. – Все время плыл за нами, а когда нужно, его нет.

– По ночам он общается с Великой Матерью и в это время ничего не слышит, – вступилась за отца Метта. – Кроме того, что ты предлагаешь, чтобы он пришел и спалил весь остров, вместе с нами в придачу? Я смогу связаться с ним через несколько часов, и поверь – его мудрый совет будет намного полезнее, чем применение силы.

Дверь отворилась, и вошел один из тюремщиков.

– Ты и ты, – сказал он, указывая на Метту и Рене, – идите за мной.

– Присмотри за Ургондом, – шепнула Метта Доменгу. – Не бойся, пока нас убивать не собираются. У них что-то другое на уме.

Они спустились с холма, потом снова поднялись по отлогому склону следующей возвышенности. Наконец их подвели к добротному дому, стоящему среди больших пальм. По дороге Метта обнадежила Рене:

– Если дело примет плохой оборот, я смогу за нас постоять. Пока же сохраняй спокойствие и ни с кем не спорь. Посмотрим, чего они от нас хотят.

Хмурый проводник сказал что-то стражу у двери, и пленных пропустили вовнутрь.

Они вошли в неожиданно богато убранную комнату, устланную коврами. Напротив, на низкой софе, среди расшитых золотом и серебром подушек, полулежал человек, одетый во все белое. Лицо его было закрыто покрывалом так, что были видны одни глаза, на руках он носил тонкие матерчатые перчатки, тоже белые. Человек курил кальян, опустив бледные веки. Он не повернул головы, когда ввели Метту и Рене. Они стояли и ждали окончания затянувшейся паузы. Наконец хозяин дома поднял голову и остановил на них мутный и холодный взгляд. Он кивнул охраннику, и пленникам развязали руки.

– Я вижу, вы европейцы, – заговорил он хриплым, переходящим в свист голосом, глядя на светловолосого Рене.

– Да, я француз, – ответил тот, – а это моя жена, и прошу отнестись к ней с уважением.

– Вот как, – вдруг заговорил по-французски его собеседник. – Как вас зовут, мадам? Где вы живете? Сколько вам лет? – забросал он Метту вопросами.

Она растерялась и беспомощно посмотрела на Рене. Вопросы она, конечно, поняла, но как ответить не знала. Скрипучий смех, сменившийся приступом кашля, прорезал наступившую тишину.

– Не пытайтесь меня обмануть, мсье, – снова перешел на английский человек в белом. – Прежде чем мы продолжим нашу беседу, хочу представиться. Здесь и повсюду меня называют Белым Шейхом. Вам это имя вряд ли что-нибудь скажет, но поверьте, очень многих оно приводит в трепет. А вас как прикажете величать? – насмешливо осведомился он.

– Меня зовут Рене Мартен, – ответил последний, все еще пытаясь спасти положение, – а это Метта. Она не француженка. Мы поженились совсем недавно, поэтому она еще не знает языка.

– Я вижу, что она слишком молода. Думаю, вы мне лжете, мсье Мартен, – не купился человек, назвавшийся Белым Шейхом. – Подойди ко мне, девочка, сядь рядом.