Суеверия викторианской Англии - Харса Наталья - Страница 74

В стародавние времена студент шел через лес, почитывая Аристотеля на ходу, как вдруг на дорогу перед ним выскочил вепрь. Не долго думая, студиозус сунул учебник прямо в пасть зверю, и тот издох, подавившись гранитом науки. В память об этих событиях начали ежегодно проводить церемонию с кабаньей головой.

Детям еще в канун Рождества загадывали загадку в стихах:

Каков же правильный ответ? Ну, разумеется, плам-пудинг, пожалуй, самое известное английское рождественское блюдо. Удивительно, но это популярное угощение в свое время пережило немало гонений. В 1664 году пуритане запретили рождественский пудинг, посчитав такое чревоугодие недостойным истинных христиан. Только в 1714 году Георг Первый вновь разрешил готовить это блюдо на радость всем гурманам. Чтобы проникнуться атмосферой восторженного ожидания, которая предшествовала появлению пудинга на столе, обратимся к «Рождественской песне» Диккенса:

«А ну как пудинг не дошел! А ну как он развалится, когда его будут выкладывать из формы! А ну как его стащили, пока они тут веселились и уплетали гуся! Какой-нибудь злоумышленник мог ведь перелезть через забор, забраться во двор и похитить пудинг с черного хода! Такие предположения заставили младших Крэтчитов помертветь от страха. Словом, какие только ужасы не полезли тут в голову! <…> И вот появляется миссис Крэтчит – раскрасневшаяся, запыхавшаяся, но с горделивой улыбкой на лице и с пудингом на блюде, – таким необычайно твердым и крепким, что он более всего похож на рябое пушечное ядро. Пудинг охвачен со всех сторон пламенем от горящего рома и украшен рождественской веткой остролиста, воткнутой в самую его верхушку».

Пудинг

Рождественский пудинг окружает великое множество суеверий. Прежде чем приступить к готовке, хозяйка просила всех членов семьи, а также гостей помешать пудинг в миске. В смесь для пудинга закладывали монетку, и тот, в чьей порции она оказывалась, мог оставить ее себе. Во второй половине XIX века эта традиция пошла на спад – мелкие монеты перестали чеканить из серебра, а монеты из сплавов портили вкус блюда. Помимо монет в пудинге прятали другие мелочи – к примеру крошечный якорь, символизирующий надежду или наперсток.

Пудинг поливали бренди, поджигали и в таком виде подавали гостям. Более экономные хозяева предпочитали растягивать удовольствие. Поскольку пудинги могли храниться очень долго, некоторые семьи оставляли их до какой-либо другой важной даты, например до Пасхи.

В придачу к традиционным блюдам с рождественским сезоном ассоциировались и горячительные напитки. В Уэльсе и на острове Гернси бытовало поверье, что вода в сочельник превращается в вино. Одна беда – любого, кто захочет лично в этом удостовериться, сразит небесная кара. Так что приходилось рассчитывать только на собственные силы. От холодов издавна спасал поссет, горячий напиток из молока, створоженного пивом и приправленного специями. Подавали его в особой фарфоровой кружке с двумя ручками и тонким изогнутым носиком, благодаря которому можно было добраться до сладкого осадка на дне. В кулинарных книгах XIX века приводятся разнообразные рецепты поссета: с добавлением пива, вина, патоки и т. д. Вот типичный рецепт: «Нагреть полпинты (1 кварта = 946 мл, 1 пинта = 473 мл, 1 фунт = 453 г, 1 унция = 28 г) хереса и полпинты эля, добавить кипящее молоко или сливки, немного тертого муската и сахар по вкусу. Готовить на медленном огне в течение часа. Перед подачей добавить два желтка и тщательно взбить напиток».

В Стаффордшире излюбленным напитком был lamb's wool – «ягнячья шерсть», которым хозяева угощали рабочих и служащих. Этот пунш несложно приготовить в домашних условиях: «К одной кварте горячего эля добавить мякоть шести печеных яблок, а также тертый мускат, имбирь и коричневый сахар по вкусу. Тщательно размешать и подавать горячим».

Пользовалось спросом вино из ягод бузины – дерева, вселявшего страх в нечистую силу. Пить его было не только приятно, но и полезно для спасения души – нечисть близко не подберется!

Городские джентльмены предпочитали более изысканные глинтвейны. Например, в конце «Рождественской песни» подобревший мистер Скрудж предлагает своему клерку побеседовать за чашей «дымящегося епископа» – глинтвейна из красного вина, портвейна, сахара, специй и севильских апельсинов. В Средние века его пили из чаши, напоминавшей епископскую митру. Среди других глинтвейнов, названных в честь должностных лиц, были «дымящийся папа» – из бургундского, «дымящийся кардинал» – из рейнского вина и, наконец, «дымящийся бидль» – из имбирного вина с добавлением изюма.

«Вассейл» – рождественский пунш

Зимние праздники не обходились без чаши с пуншем «вас-сейл» (wassail), название которого восходит к англо-саксонскому приветствию «waes haeil» – «будь здоров».

В кулинарной книге 1906 года «Буфет холостяка» приводится следующий рецепт этого пунша: «К пинте эля добавить по полунции тертого имбиря и муската, щепотку корицы и полфунта коричневого сахара. Нагреть и размешать, не доводя до кипения. Добавить еще две пинты эля, полпинты хереса, цедру одного лимона, растертую с кусочком сахара, и шесть печеных яблок без сердцевины. Подавать горячим, с кусочком яблока в каждой чашке».

Чашу с вассейлом захватывала с собой молодежь, когда отправлялась христославить к соседям. Изначально в этой церемонии принимали участие исключительно девушки, но уже в XIX веке появились смешанные группы певцов. В своих песнопениях они благословляли хозяев, слуг и всю домашнюю скотину, желали хозяйке вкусного пирога, а хозяину – смачного куска говядины. Вознаграждением за приветливые слова и глоток пунша были деньги, еда или сласти. Кроме Рождества подобным образом колядовали на Новый год и в двенадцатую ночь, накануне Крещения.

После обильной трапезы и не менее обильных возлияний возникала потребность в небылицах, и чем страшнее, тем лучше. На юге Йоркшира поговаривали, что с приближением Рождества призраки обретают силы. Некоторые привидения появлялись только раз в году и под самый праздник. В 1830 году, как раз в сочельник, развеселая компания собралась в кабаке Уорстэда, Норфолк. Под стук пивных кружек мужчины начали травить байки. Не забыли они упомянуть и местную достопримечательность, призрачную Леди в белом. Каждый сочельник, как только пробьет полночь, ее силуэт мелькает на колокольне приходской церкви. Один из гуляк решил встретится с призрачной леди, да не просто на нее поглазеть, а поцеловать! Сказано – сделано, да только грубияна ожидала жестокая кара. Когда остальным мужчинам надоело бродить вокруг колокольни, они поднялись наверх и увидели побледневшего приятеля. Он забился в угол и не отвечал на расспросы. Его отнесли в кабак, где он пришел в чувство и успел прошептать: «Я видел ее! Там! Там!». Это были его последние слова. На что еще он мог рассчитывать? Не стоит лезть к английской леди с двусмысленными предложениями!

Рождественские гулянья

Как и современные дети, их викторианские сверстники с нетерпением ждали подарков. Подарки клали под елку или опускали в чулок, заблаговременно подвешенный у камина. В зависимости от достатка семьи ребенок мог рассчитывать как на дорогостоящую заводную куклу, так и на апельсин.

Приносил подарки Рождественский дед. Одушевленное воплощение Рождества впервые упоминается в гимне Ричарда Смарта середины XV века. Вежливый пастор величает его «сэром Рождество». При Тюдорах и Стюартах он именовался «Рождественским капитаном», «Рождественским лордом» или «принцем Рождество». Со временем англичане понизили его в чине до обыкновенного деда, точнее, отца – Father Christmas, батюшка Рождество. Гравюры первой половины XIX века изображают его румяным весельчаком в костюме елизаветинской эпохи и с огромной кружкой пива. Однако именно в XIX веке Рождественский дед сменил род деятельности. Вместо того чтобы пировать со взрослыми, он начал приносить подарки малышам. Его зеленую мантию постепенно вытеснили красная куртка и колпак на меху, да и сам дед утратил отличительные черты, слившись с образом своего американского коллеги Санты-Клауса.