Имперские войны - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 31

– Лучшая новость за последнее время, – сказал Юлий. – О чем тогда будем говорить?

– О вопросах весьма опасных и щекотливых, сир.

– По-моему, других вопросов со мной просто не обсуждают, – вздохнул Юлий. – Мне порой кажется, что император – это нечто вроде кризисного управляющего. Пока все спокойно, он никому и на фиг не нужен. Хочешь – газеты читай, хочешь – парады принимай, хочешь – в потолок плюй. А как что-нибудь случается, так у его дверей выстраивается очередь жалобщиков. Жаль, в мирное время мне тут пожить не довелось.

– Мне тоже, сир.

– Тоже жаль или тоже не довелось?

– И то, и другое, сир.

– Ладно, думаю, вы пришли не для того, чтобы я плакался вам в жилетку. Говорите, Винсент.

– Вы же знаете, что я читал ваше личное дело, сир. Я имел честь знать вас до того, как вы стали императором. Также я знаком с некоторыми вашими друзьями и родственниками…

– Это для меня не новость, – сказал Юлий, не понимая, к чему клонит генерал УИБ. – К чему вы клоните?

– У вас сложилась определенная репутация, – сказал Винсент.

– Полагаю, к моему возрасту у любого человека складывается определенная репутация, – сказал Юлий. – Я знаю, что не ангел, и никогда не щеголял своими крыльями. В чем дело?

– Я даже не знаю, как вам сказать…

– Я не узнаю вас, Винсент.

– Только поймите меня правильно…

– Ой, не нравятся мне такие заходы.

– Вы не могли бы не перебивать меня, сир? И выслушать меня до конца? А потом можете сделать то, что посчитаете нужным.

У Юлия сложилось впечатление, что Винсент что-то натворил. Что-то кошмарное, в чем никак не может признаться и за что боится понести наказание. Неужели Юлий ошибся и сделал директором УИБ не того человека?

– Я знаю, как вы относитесь к своему слову и как вы его цените. Я знаю, что вы всегда держите свое слово, о каких бы глупостях ни шла речь. И я хотел бы попросить вас, сир, чтобы вы дали мне слово прямо сейчас. Дали мне слово, что непричастны к смерти Виктора Второго.

– Наконец-то, – сказал Юлий с облегчением. – Я уж думал, у вас что-то серьезное. Не обижайтесь, – быстро добавил он, увидев выражение лица Винсента. – Я давно ждал от вас этого вопроса. Когда у вас возникли такие подозрения?

– С самого начала, сир.

– У вас потрясающая выдержка, – одобрил Юлий. – Но вы непоследовательны. Если я виновен в том, что вы мне инкриминируете, то мое слово гроша ломаного не стоит. Присягу-то я нарушил.

– Я читал текст присяги пилотов. В ней говорится о службе Империи, а не императору. Там нет ни слова о сюзерене.

– Это всегда здорово ставило меня в тупик. Почему клятва пилотов так отличается от клятвы остальных родов войск? Что имел в виду Петр Первый, когда создавал тексты?

– Вообще-то авторство этих клятв приписывают вашему предку графу Моргану.

– Та еще хитроумная скотина, – заметил Юлий.

– Так что насчет вашего слова, сир? – напомнил Винсент.

– А что вы сделаете, если я вам его не дам? Я чисто из академического интереса спрашиваю.

– Полагаю, в этом случае, как и в любом другом делать будете вы, а не я.

– Сменив мундир, вы оделись во все чистое? К расстрелу готовитесь? – полюбопытствовал Юлий. Традиция одеваться перед боем во все чистое принадлежала царствовавшему дому Романовых и их предкам. Чем было обусловлено ее возникновение, Юлий не знал.

– Как карта ляжет, сир.

– Не боитесь попасть под раздачу?

– Если бы боялся, меня бы здесь не было, сир.

– А вы наглый, – одобрил Юлий. – Не каждый решится задавать такие вопросы своему императору.

– Вы специально тянете время, чтобы меня помучить, сир?

– Ага, – сказал Юлий. – Знали бы вы, сколько я ждал этого вопроса от вас.

– Что ж не начали этот разговор первым?

– Это только подтвердило бы ваши подозрения, и мне пришлось бы вас расстрелять раньше, чем это намечено по плану. Ладно, шутки в сторону. Винсент, я даю вам слово, что никоим образом не причастен к смерти предыдущего императора Виктора Второго Романова и ничего не знал о готовящемся на него покушении! Этого вам достаточно или мне где-нибудь расписаться кровью?

– Вполне достаточно, сир.

– А теперь сядьте, выпейте и поделитесь со мной другими вашими соображениями. Боюсь, что вы – не единственный в Империи человек, который питает по отношению к моей персоне такие же подозрения, а на слово мне больше никто не поверит. Чтобы снять все вопросы, нам надо найти истинного виновника.

– Или выиграть войну с таргами, сир. Победителям вопросов не задают.

– Постараемся решить обе поставленные задачи, Винсент.

В рамках решения первой из поставленных задач Юлий нанес визит фамильному особняку рода Морганов. После того как Пенелопа получила должность секретаря и перебралась жить в Букингемский дворец, слуги были отпущены, и громадная трехэтажная громадина пустовала.

Юлий оставил мордоворотов из личной охраны в гостиной, а сам пошел в кабинет отца, зажигая все световые приборы, попадавшиеся на его пути. Он сам не знал, зачем это делает. Наверное, пытался отпугнуть населяющих старый дом призраков.

Подобно большинству аристократов, Юлий плохо знал своих родителей, потому что проводил с ними слишком мало времени. Кормилица, няня, гувернер, частная школа, Летная академия, служба в армии. А когда он выбирался домой на выходные или в отпуск, то вполне мог не застать старшее поколение дома. Граф Питер был публичным человеком и то и дело отсутствовал дома по делам Империи, а мать часто уезжала на курорты, забирая с собой Пенелопу. Поэтому слуг Юлий видел гораздо чаще, чем родных.

Но теперь в доме, построенном более полутысячи лет тому назад, не было ни единой живой души, кроме самого Юлия и парней из его охраны. Это было странно.

Это пугало.

В кабинете отца он тоже включил все лампы, хотя и знал, что отец не любил яркого освещения. Он говорил, что свет мешает правильному восприятию картин, развешанных по стенам комнаты.

Все картины являлись подлинниками, стоили баснословных денег и изображали космические баталии, в которых то и дело участвовал кто-то из Морганов. Морганы все время воевали за Империю, но, странное дело, ни один из предков Юлия не пал на поле брани. Даже последние жертвы не были исключением из этого правила. Отец пал жертвой террористического акта, а не меткого выстрела с вражеского корабля.

Сам Юлий то и дело уворачивался от смерти, подстерегающей его в бою. Хотя и под огонь зенитных батарей попадал, и с крейсером бился, и истребитель свой в болоте утопил.

Как будто кто-то хранил мужчин рода Морганов на поле брани. Зато в мирное время они гибли почем зря. Никто не пропадал на поле боя, но и от старости тоже почти никто не умирал. До почтенного возраста добирались считанные единицы.

Роду Морганов приходит конец. Юлий является последним носителем этой фамилии, и детей у него нет. Четыреста лет службы Империи, десятки поколений предков сошлись в одном человеке, у которого были гораздо более серьезные проблемы, нежели сохранение рода.

Юлий сел в отцовское кресло и побарабанил пальцами по отцовскому столу. С того момента, как он стал императором, он ни разу не заходил в этот дом. Сам не понимал почему. То ли времени не было, то ли не хотел бередить свежие раны.

Он еще не понимал, что рассчитывает здесь найти. Если бы его отец знал о заговоре, то первым делом известил бы генерала Краснова. А если бы генерал Краснов знал о заговоре, Виктор был бы жив, а Юлий месил бы грязь на какой-нибудь Сахаре или бился с таргами в первом эшелоне атаки.

И наверняка чувствовал бы себя при этом гораздо спокойнее.

Значит, я приперся сюда просто так, подумал Юлий.

С отцовского места кабинет смотрелся совсем по-другому, нежели из кресла для посетителей, в котором часто сидел Юлий. И даже картины, обычно Юлия раздражавшие, выглядели более гармонично и уместно.

В комнату матери или родительскую спальню он идти не хотел. А вот посидеть еще немного в отцовском кабинете – пожалуйста.