Когда осыпается яблонев цвет - Райт Лариса - Страница 47

19

В кабинете Егора повисло молчание. Оно было именно таким, какое он и хотел услышать. Не встревоженное, не озадаченное, не недоверчивое, а одобрительное. Да-да, именно так. Его идею приняли. Без громких восторгов и без шквала вопросов. Но он их и не ждал. За чрезмерными эмоциями зачастую скрывают истинные чувства, а молчание бывает гораздо более красноречивым.

Игорек молчит с энтузиазмом. Разве что ладошки не потирает от удовольствия. Он, конечно, уже считает новый проект своим шансом. Пожалуй, стоит присмотреться и придумать для него интересную роль в сценарии. Иначе действительно уведут конкуренты, а в данный и без того трудный момент времени Егору меньше всего хотелось упускать хоть и малоквалифицированных, но все же талантливых людей.

В Лехином молчании ощущается поддержка, но и обида в нем точно присутствует. Все правильно. Как же без нее? Егор, хоть и начальник, прежде все-таки с Лехой советовался. Они вместе прикидывали, какой должна быть презентация проекта, какой слоган, какой дизайн. А теперь Егор объявляет о готовом решении, которое сырое до невозможности. Его обкатывать и обкатывать, а Лехиного мнения не спросил: можно ли обкатать, получится ли? Но Леха, как и Егор, чувствует, что получится, а потому дружеской поддержки в его молчании больше, чем пустых обид.

Петр Сергеич – начальник маркетинга – молчит с какой-то отеческой гордостью. Его теплый взгляд даже немного смущает Егора. Ему кажется, что еще немного, и главный маркетолог подойдет к нему, потреплет по плечу и скажет: «Я горжусь тобой, сынок». Воображение рисует Егору сцену из фильма «Красотка», в котором пожилой джентльмен так же проявил свои чувства к герою Ричарда Гира. Но ничего такого не происходит. Сергеич сидит в своем кресле, но присоединяет к молчанию медленные кивки головой и растягивает губы в улыбке. Наверняка думает о том, что впереди у маркетологов много интересной работы. «Ох, надеюсь на это, Петр Сергеич, очень надеюсь», – мысленно произносит Егор и переводит взгляд на Верочку.

Она молчит потому, что все молчат, и ей, конечно, с трудом удается сдерживаться. У Верочки в глазах ужас, смешанный с трагизмом и непониманием. Она получила только наводку и ни одного разъяснения. Она знает, что они будут делать, но как – не имеет ни малейшего представления. Ну ничего, в данном случае преданность девушки делу важнее сообразительности и расторопности. Предстоит большое количество мелких забот, требующих не большой умственной работы, а исключительно аккуратности и исполнительности. А в этом Верочка незаменима. Так что пусть попугается, но недолго. Бояться ей нечего. Егор еще раз обводит взглядом всех собравшихся в кабинете и, широко улыбнувшись, нарушает затянувшуюся паузу:

– Вот такие вот пироги.

– С изюминкой, – тут же подхватывает Петр Сергеич.

– Я бы даже сказал, с хорошей порцией изюма, – не отстает Леха.

– Надеюсь, этого изюма на всех хватит? – вопрошает Игорек.

– Еще останется, – спешит Егор заверить «молодого ретивого скакуна».

В глазах Верочки отчаяние. Кажется, она вот-вот расплачется. Девушка вертит головой из стороны в сторону, негласно моля о помощи хоть кого-то из мужчин. Егор бросает спасательный круг:

– Леш, нужен хороший проект, чтобы убедить нужных людей зажечь нам зеленый свет. Конечно, речь не идет о федеральном канале, но все-таки телевидение есть телевидение. Без надежды на рейтинг никто и пальцем о палец не ударит. Так что бери себе Веру в помощники, рисуй презентацию и обозначь ей круг конкретных задач.

– Сделаем. – В голосе Лехи довольство, в глазах Веры облегчение.

– Игорь, надо привлечь участников!

– Участников? – Мальчишка (а кто он еще в свои двадцать пять рядом с сорокалетним Егором?) не может сдержать разочарования. – Я думал…

«Ну, конечно, ты думал, я доверю тебе поиски спонсоров и контакты с большими людьми. Погоди, не спеши. Докажи, что можешь. Прояви себя, а за мной дело не станет». Егор смотрит на Игоря почти по-отечески, говорит спокойно:

– Видишь ли, я пытаюсь каждого нагрузить той работой, в которой ему нет равных. Эту часть лучше тебя никто не сделает.

Щеки Игорька заливаются румянцем приятства, но он продолжает сопротивляться в вызывающей, даже немного хамоватой манере:

– Чегой-то?

«Эх, дружок, а хочешь с важными людьми разговоры вести. Тебе еще учиться и учиться».

– Потому что ты молодой, умный и талантливый, – пускается Егор на откровенную лесть. Но что не сделаешь ради успеха предприятия? – Тебе лучше нашего известно, как и чем привлечь людей, особенно молодых. Знаешь, идея может быть сколько угодно хорошей, но если не будет достойных, талантливых участников, за борьбой которых людям станет интересно наблюдать, – грош цена всей моей затее. Для того чтобы заинтересовать телевидение и спонсоров, надо иметь в своей копилке такую базу талантов, чтобы никто из важных шишек не усомнился в том, что проект будет бомбой. Усек?

– Усек! – Вместо вызова в голосе Игорька появляется неожиданная робость и даже опаска. Похоже, он сделал именно тот вывод, на который Егор и рассчитывал: ему – Игорьку – доверяют самую главную часть действа. «Вот и прекрасно. Пусть остается при своем мнении».

– Ну, раз усек, дуй исполнять. – Егор подмигивает пареньку, выжидает, когда тот покинет кабинет вслед за Лехой и Верочкой, и оборачивается к главному маркетологу: – Петр Сергеич, на вас вся надежда. Придется подхватить рекламный отдел. – На лице немолодого мужчины появляется растерянность, он не скрывает своих чувств, разводит руками и спрашивает:

– А как же…

– Маркетинг? Ну, пойдут заказы – будет и маркетинг, а пока надо рекламу поднять. Рекламное агентство без рекламы, сами понимаете, – дырка от бублика.

– Но я же…

– Маркетолог? Знаю, Петр Сергеич. Знаю, дорогой. Вы отличный маркетолог, а я, надеюсь, неплохой рекламщик, и вместе мы сила, способная вытащить наш рекламный отдел из болота.

Начальник отдела задумчиво потер подбородок, затем изрек:

– Мысль, конечно, интересная…

Егор не позволил ему продолжить фразу сакраментальным «но», подхватил сам:

– Да, золотая мысль! Просто замечательная. Пока найдем хорошего директора по рекламе, время упустим, силы. Не дай бог, конкуренты пронюхают, и все: была идея – и нет, поминай, как звали. Я не прав?

– Прав, Егор, прав. Только староват я в авантюры пускаться.

– Да и я уж не мальчик.

– Ты? – Петр Сергеич поднимает густые брови и расплывается в широкой, добродушной улыбке, давая Егору понять, что его предложение принято. Маркетолог возвращает брови на место и говорит начальнику без укора: – Ты мальчишка.

– Ты мальчишка, Егор! – Те же слова в устах жены звучат совсем по-другому. Слышится в них какая-то усталость и обреченность, а Егору хочется поддержки, хочется восторга и умиления его умом и вдохновением. Он прекрасно понимает, что у Маши своих забот полно. Она, конечно, не смогла отпустить Миньку в одиночное плавание, вступила в родительский комитет и теперь занята учебниками, экскурсиями, новогодними подарками и еще кучей мелочей. Важных, наверное, но таких скучных по сравнению с тем, что придумал Егор. А Маше его идея кажется пшиком. Она считает, что над ней только посмеяться можно. Обидно.

– На полном скаку в атаку, не оглядываясь назад, и будь что будет, – неожиданно продолжает Маша.

Обида Егора не успевает обрасти коростой и немедленно заживает. Значит, дело не в том, что жена не верит в него или не разделяет энтузиазма, она просто ревнует его к увлеченности делом. Ну, это можно понять, это справедливо. В последнее время Егор баловал семью ранними возвращениями и совместным досугом, а новая идея, очередной проект, неминуемо означает: «До свидания, дорогие. Возможно, как-нибудь заскочу». Дело превыше всего. И откуда Маше знать, не возникнут ли в этом деле очередные ночные совещания и планерки, после которых Егор возвращается сам не свой и в глаза не смотрит, а если все-таки смотрит, то как-то виновато, заискивающе. Как она должна догадаться, что в его увлеченности работой никаким Людочкам теперь места нет. В общем, жена ревнует. И, что греха таить, имеет право. А раз так: