Имперские танцы - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 62

– Чего хочешь. Считай, что ты встретил фею, которая исполнит любое твое желание. Но не слишком зарывайся, сынок. Даже у феи есть пределы возможного.

У Юлия было сильное желание попроситься в отставку, но на фоне грядущей войны это выглядело бы трусостью. Поэтому он попросил двухнедельный отпуск на Эдеме. Ему хотелось встретиться с Клозе и внести ясность в отношения с Изабеллой. Если три часа их знакомства можно назвать «отношениями».

Чувства Юлия к этой девушке так и не остыли, что было неожиданностью для него самого. Его партнерша по танго до сих пор занимала часть его мыслей. Две войны и одна девушка – вот все, о чем он мог сейчас думать.

Император добавил к выпрошенному отпуску две недели от своих щедрот, еще раз похлопал Юлия по плечу, а потом позвал личного фотографа, чтобы подготовить снимки к завтрашнему представлению списка героев прессе.

Аудиенция завершилась.

Юлию хотелось ругаться матом.

Графиня Морган с дочерью пребывали на курорте, не подозревая о возвращении Юлия, поэтому из всех родственников он застал дома только отца.

Старший Морган показался Юлию еще старше, но это было и неудивительно – они не виделись несколько лет.

К облегчению Юлия, обниматься отец не полез, ограничившись крепким рукопожатием. Юлию хотелось принять душ и завалиться спать, но он понимал, что так легко ему не отделаться, и оказался прав. Отец потащил его в свой кабинет.

Стены кабинета из мореного дуба были увешаны подлинниками картин времен становления Империи, изображавших бесконечные схватки в космосе. Предполагалось, что, по крайней мере, на половине картин изображены корабли, пилотируемые Морганами.

Отец уселся за свой массивный стол, заваленный явно секретными документами, налил обоим виски и предложил сыну сигару. Юлий обычно предпочитал сигареты, но отказываться не стал.

– Видел его? – Первый вопрос Питера Моргана касался, конечно, его старшего сына.

– Только мельком, – соврал Юлий. – В свите новоявленного императора.

– Не называй этого мятежника императором, – строго сказал отец. – Как он выглядел?

– Гай или мятежник?

– Гай.

– Подавленным, – соврал Юлий. – На меня он даже не смотрел.

– Позор нашего рода. Четыреста лет безупречной службы – и все коту под хвост из-за этого идиота! Нам долго не смыть это грязное пятно.

– Император вроде бы неплохо настроен.

– Одно дело – император на встрече с героем и совсем другое – император в роли политика. Гай подложил мне большую свинью.

– Его убьют, – сказал Юлий.

– И черт с ним, – сказал Питер. – Он заслуживает публичной казни. Мне жаль только твою мать. Она очень переживает.

– Надо думать, – сказал Юлий. – Как я понимаю, император настроен решать конфликт военным путем.

– Другого пути я не вижу, – отрезал Питер. – У нас нет времени церемониться с бунтовщиками.

– У нас нет и сил, чтобы воевать на два фронта, – сказал Юлий.

– А то я не знаю! Через час здесь будет генерал Краснов. Я хочу, чтобы ты присутствовал на этой встрече.

– Честно говоря, я предпочел бы сначала помыться.

– Потом помоешься. Пока он не пришел, нам надо многое обсудить. Информация из первых рук бесценна, а ты был в обеих горячих точках сегодняшнего дня. Если хочешь есть, скажи, нам принесут сюда.

– Такие разговоры портят мне аппетит.

– Значит, поешь позже. Что люди Клейтона думают об угрозе вторжения таргов?

– Ничего. Он заявил своим, что это мистификация УИБ и закрыл доступ ко всем документам.

– Кретин.

– Вовсе нет. С его точки зрения, он все делает правильно. Его люди предали императора, но я не думаю, что все они готовы предать человечество в целом. Если люди Клейтона узнают правду, адмиралу будет сложнее удержать контроль над флотом.

– Нужна информационная диверсия, – задумчиво сказал Питер. – Обсудим эту идею с Красновым. Люди Клейтона должны знать правду.

У Питера Моргана был очень своеобразный подход к правде. Он говорил ее только тогда, когда это было ему на руку. Все остальное время он лгал.

– Насколько я понимаю, вся эта история с восстанием держится, в основном, на личном авторитете Клейтона и, пока он жив, ситуация не изменится, – сказал Юлий. – Просто неправильно, что у кого-то может быть такой авторитет.

– Значит, надо позаботиться о том, чтобы он умер.

– Но надо работать изнутри, – сказал Юлий. – Лобовая атака не кончится ничем хорошим. Клейтон сидит на одном из самых защищенных военных объектов в том секторе галактики.

– Краснов потерял всех своих агентов в Третьем космическом. Иначе Клейтон уже сотню раз был бы мертв. К нему теперь не так легко подобраться.

– Отец, ты же тоже пилот. Ты должен понимать, какими потерями грозит прямой штурм «Зевса». Это даже если не принимать во внимание весь Третий флот, который находится под контролем Клейтона и вряд ли будет держаться в стороне. Перед вторжением таргов мы рискуем вообще остаться без кораблей.

– И что бы ты сделал, если бы решение принимал ты?

– Спустил ситуацию на тормозах.

– А тарги? С мятежом Клейтона мы потеряли треть имперского флота.

– При помощи лобовой атаки мы все равно эту треть не вернем. Даже если мы раздавим Клейтона, наши силы уменьшатся по сравнению с тем, что мы имели на начало кампании. Уменьшатся, а не увеличатся. Потери, отец, потери.

– Официальный политический курс Империи пролегает через смерть Клейтона.

– Я и не спорю с официальной политикой Империи. Но, как военный, я против открытого противостояния в космосе.

– Ладно, оставим это на время. Что ты думаешь о таргах?

– Последнее время все задают мне этот вопрос.

– Значит, ты привык на него отвечать. Итак?

– Их много.

– Как они дерутся?

– Мне сложно об этом судить по одной короткой схватке. У нас есть преимущество в скорости за счет гиперпривода, но по вооружению тарги нам не уступают. А если и уступают, то не сильно. А ты сам знаешь, что при огневом взаимодействии наличие гиперпривода не имеет решающего значения. Вообще никакого значения не имеет. Разве что позволит нам вовремя удрать. Но основной проблемы это не решает.

– Да, планеты мы с места не сдвинем. Значит, вооружением они нам не уступают?

– Торпеды, плазма, лазеры. Может быть, и что-то еще, что они не стали пускать в дело ради одного разведбота.

– Ты – хороший пилот. Я уже говорил тебе об этом?

– Нет. Никогда.

– Так говорю сейчас. Ты – хороший пилот, и я тобой горжусь.

Ага, тем более что больше тебе гордиться некем. Старшенький выпал из числа любимчиков.

– Отец, я могу говорить откровенно?

– Со мной – можешь. Но только в стенах этого кабинета, а не на публике. Тебя что-то беспокоит?

– Меня несколько встревожила аудиенция с императором. Им владеют шапкозакидательские настроения. Он готов вынести Клейтона вместе с таргами на пинках и голом энтузиазме.

– Не стоит недооценивать Виктора. Он ведь тебя не знает, поэтому не показывает, что он думает на самом деле. Работа императора – внушать подданным бодрость и оптимизм.

– Мне так не показалось. По-моему, он на самом деле так думает – насильственный оптимизм можно внушить только тем, кто ничего не понимает в текущей ситуации. А рассказывать боевому пилоту, что МКК «Зевс» можно вышибить из локального пространства Гаммы Лебедя одним метким плевком, – занятие неблагодарное.

– Ты его тоже не знаешь, поэтому не можешь судить.

– Надеюсь, что ты прав.

– Это все, что тебя беспокоит?

– Не считая двух предстоящих нам войн? Да.

– Отлично. Виктор пригласил тебя на свой день рождения?

– Нет. Вообще-то он предоставил мне отпуск. О дне рождения мы с ним даже не говорили. Где будете праздновать?

– В Лувре. Подготовку начнем через неделю, думаю, как раз управимся. Не люблю я эти пышные торжества. Может быть, мне тоже уйти в отпуск?

– Шутишь? Не представляю тебя вдали от императора.

– Интересно, почему он тебя не пригласил? Присутствие героя на празднике, трансляция которого идет по всей галактике, было бы хорошим политическим ходом и поддержало бы моральный дух наших подданных.