Остров света - Снегов Арсений - Страница 11

– Пожалуй… – Ермилов кивнул.

– Ты здорово изменился за время каникул, Матвей! – сказал учитель. – Причем не в лучшую сторону. На тебя жалуются буквально все учителя. Создается такое впечатление, что тебе стало наплевать на учебу, да и вообще на все.

Матвей, ничего не отвечая, неопределенно пожал плечами. Повисла пауза. Нарушил ее Егор Андреевич. Он решительно произнес:

– Ну ладно. Я вижу, ты сегодня не в настроении разговаривать. Тогда давай я тебе кое-что расскажу. Я расскажу тебе про один случай из моей жизни.

Взгляд Матвея выразил удивление. Всем было известно, что Егор Андреевич не очень-то любил откровенничать по поводу своего прошлого. А учитель продолжил:

– Это случилось лет двенадцать назад. Я переживал, скажем так, не лучшие времена. Дело в том, что мне нравилась в то время одна девушка, моя ровесница. Я сказал ей о моих чувствах, но она меня просто высмеяла. Она спросила, всерьез ли я считаю, что она готова связать свою жизнь с никчемным инвалидом, не способным даже самостоятельно зарабатывать на жизнь. После этого разговора я впал в глубокую депрессию. Мне казалось, что я – человек конченый. Почти месяц я лежал в своей комнате, никуда не ходил, ни с кем не общался. Мама пыталась поговорить со мной, но я не желал ее слушать. Мне казалось, что она говорит какую-то чушь – о том, что все перемелется, что я еще найду свою дорогу в жизни. Я сказал маме, как помнится, довольно грубо, что, даже если я эту дорогу и найду, пойти по ней мне не удастся, а ползти я не хочу. Еще я сказал, что лучше бы мне было вовсе не рождаться, чем жить таким вот уродом. Мама заплакала и вышла из моей комнаты. А теперь уже два года, как ее нет. И мне до сих пор стыдно за те слова…

Егор Андреевич замолчал, печально и задумчиво глядя куда-то поверх головы собеседника. Молчал и Матвей. Действительно, что тут скажешь? Наконец Ермилов решился спросить:

– А что было потом?

– Потом было еще хуже… Ко мне зашел как-то мой старый школьный приятель. Увидев мое состояние, он предложил мне попробовать какие-то таблетки, которые, как он сказал, «отправляют человека на Луну». Мне было все равно. Я попробовал…

– Это были наркотики? – догадался Матвей.

Учитель кивнул:

– Да, верно. И я с пары этих таблеток сразу «улетел». Дальше все пошло по банальной схеме. Через три недели я уже не представлял своего существования без этих «полетов». И тут начались проблемы. За новые дозы друг стал требовать денег. Я сказал ему, где мама хранит свои сбережения. Это была довольно крупная сумма – мама копила деньги мне на операцию. Но я уже не верил в медицину. Я верил лишь в то, что уже вечером я снова смогу «летать». Я, который и ход ил-то с трудом!

Егор Андреевич снова замолчал. Матвей на этот раз не решился спросить, что же было дальше. Он просто сидел и ждал. Но тут учитель продолжил рассказ:

– Мамы не было всю ночь. Она работала тогда в трех местах, чтобы накопить денег на мое лечение. Уже вечером я принял такую дозу, что только чудом не умер. Мама, пришедшая утром, вызвала «скорую». А потом, лежа два месяца в больнице, я думал. Я очень много думал тогда, Матвей… Ведь ты не поверишь, но мама даже слова упрека мне не сказала! И я понял кое-что… Я понял, что никто мою жизнь за меня не проживет. Что человек сам решает, какими событиями наполнить свое существование – настоящими или иллюзорными. И тогда я сделал свой выбор. Выйдя из больницы, сел за учебники. Мой приятель больше меня не беспокоил – о нем, как оказалось, позаботилась милиция. Он получил восемь лет за сбыт наркотиков. А я уже следующим летом поступил в университет. А потом стал учителем. И даже, как говорят, неплохим… И еще. Я встретил пару лет назад добрую и симпатичную девушку, Дашу. Теперь она моя жена.

Егор Андреевич закончил свой рассказ. Матвей только и смог выдавить из себя:

– М-да… Обалдеть можно…

Через некоторое время, когда к Ермилову вернулась способность анализировать, ему пришла в голову мысль: «А ведь Егор не зря мне все это рассказал! И не зря он сказал фразу насчет иллюзорных событий! Видно, он все знает про “Остров света”!»

Как бы прочитав мысли Матвея, Егор Андреевич произнес:

– Я не знаю, что конкретно с тобой произошло. И выпытывать у тебя я ничего не собираюсь. Мне просто показалось, что тебе было бы полезно услышать эту вот историю!

Матвей тогда спросил:

– Егор Андреевич… Как вы считаете, что такое счастье?

– Ну, Ермилов! – усмехнулся учитель. – Это кому как! А ты сам-то что по этому поводу думаешь?

– Я? – Матвей растерялся. Потом задумчиво произнес: – Ну, наверное… это когда жизнь наполнена разными яркими событиями. Такой, что ли, фейерверк. Путешествия, там, приключения… Новые люди, новые города… Что, глупости говорю?

– Да нет. Почему глупости? Просто то, что ты сейчас сказал, очень похоже на рекламный проспект туристической фирмы.

– Ну тогда я не знаю! – произнес Матвей. Он чувствовал себя запутавшимся.

– Счастье – понятие относительное! – Егор Андреевич смотрел на Матвея в упор. – Вот это я могу сказать наверняка!

– Как это? – не понял Ермилов.

– Так очень просто! Тебе кажется, к примеру, что ты несчастен. А вот с моей точки зрения, ты должен быть счастлив только потому, что можешь ходить без костылей. Но ты этого не поймешь, не побывав в шкуре инвалида – не дай бог, конечно! А с другой стороны, если бы я сейчас чудесным образом исцелился, я, конечно, был бы счастлив – какое-то время. А потом привык бы. И стал бы расстраиваться из-за разных пустяков. Человек вообще быстро привыкает к хорошему. Может, рецепт счастья как раз в том, чтобы не привыкать? Чтобы все хорошее, что у нас есть, воспринимать как некое чудо?

– Кажется, я понимаю, о чем вы говорите! – Матвей, уставясь в парту, обхватил голову руками. – Кажется, понимаю… Это есть такая пословица: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем!»

– Вот-вот! – Егор Андреевич улыбнулся. – Очень похоже!

В это время из коридора донесся громкий Машин смех. Видимо, она встретила кого-то из знакомых.

«Черт! Машка же меня ждет в коридоре! А я об этом совсем забыл! – мелькнуло в голове у Матвея. – Вот уж точно: что имеем – не храним!»

– Егор Андреевич, спасибо вам огромное! – Матвей поднялся. – Кажется, я все понял. Обещаю… как это… сделать соответствующие выводы! Вот! Извините, можно я пойду? А то меня человек ждет!

– Иди, Ермилов! Не забудь, кстати, написать заново сочинение о творчестве Блока. И надеюсь, что наш разговор действительно получился полезным!

«Еще каким полезным!» – думал Матвей, выходя в коридор. С языка его уже была готова сорваться фраза: «Машка! Какой же я идиот!» Но фраза эта так и осталась несказанной. Маши Копейко в коридоре не оказалось. Матвей решил, что она просто его не дождалась. Он отправился домой. Придя, тут же набрал Машин номер. К телефону никто не подходил, и Матвей положил трубку. Он почувствовал вдруг сильный голод. Решив позвонить подруге попозже, Ермилов отправился на кухню. Он понял, что у него есть время еще раз все хорошенько осмыслить.

А с Машей произошло вот что. Она терпеливо ждала, когда Ермилов освободится. И тут в школьном коридоре показался человек. Маша сразу узнала его – это был тот самый парень в кожаной куртке. При ближайшем рассмотрении он оказался молодым и довольно симпатичным мужчиной лет двадцати пяти. Уверенно подойдя к удивленной и немного встревоженной его появлением в школьном коридоре Маше, он очень дружелюбно произнес:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! – озадаченно ответила девушка.

– Вы – Маша Копейко! – Парень не спрашивал, а как бы констатировал неоспоримый факт.

– Ну! – ответила девушка, поняв, что отрицать то, что она – Маша Копейко, было бы бессмысленно и глупо. – Я она и есть! Ну и что?

– У меня к вам разговор! – заявил парень.

– Как вы прошли в школу? – спросила Маша.

– Как обычно, через дверь!

– Так там же охранник! Как он вас пропустил?

– Машенька, зачем вы говорите о таких пустяках? – с улыбкой произнес незнакомец.