Древнее китайское проклятие - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 48

Колобок сказал, что в такой ситуации помощи от него будет немного, поэтому он лучше оставит нас и сгоняет за помощью. В принципе, это было разумно. Если в одиночной схватке от Колобка еще и мог быть какой-то толк, то сейчас…

Через час проблемы увеличились в размерах и стали гораздо ближе. Теперь уже можно было разглядеть отдельные фрагменты.

Невысокие всадники на маленьких лошадках. Смуглые, черноволосые, с короткими кривыми мечами

Хазары.

Хазар было много. Мы стояли на вершине холма, а у его подножия колыхалось… Нет, назвать их «морем» у меня язык не поворачивается, это было бы против исторической справедливости. Их было «озеро». Но суть в том, что, для того чтобы утопить нас троих, хватило бы и лужи.

– Минут через двадцать будут здесь, – сказал Гэндальф.

– Будем умирать, – отозвался я.

– Похоже на то.

– Вообще-то я рассчитывал, что ты меня опровергнешь. Будешь внушать мне оптимизм.

– Как? – спросил Гэндальф.

– Ты маг, – сказал я. – Могучий, между прочим. Забудь о своем принципе невмешательства.

– Их пять тысяч.

– Где-то около.

– Моей силы не хватит, чтобы накрыть пятьсот штук одним махом.

– А двумя? – предположил я. – Преврати их в жаб. Или в мокриц. Хотя бы первые ряды. Остальных это напугает.

– Сомневаюсь, – сказал Гэндальф. – Они хазары, но они не трусы.

– Значит, все это было зря?

– Почему зря? Кащея мы одолели.

– А Василиса? А брачный союз?

– Не все получается так, как мы этого хотим, – вздохнул Гэндальф.

Вообще-то сказки не должны так заканчиваться. Они должны заканчиваться свадьбой, свадебным пиром, на котором у меня бы по усам не текло и в рот бы точно что-нибудь бы да попало, потому как усов у меня нет.

После смерти Кащея все обычно сразу переносится в пиршественную залу. А не на залитый солнцем склон холма, по которому наверх карабкаются пятьсот злобных хазарских воинов.

– А у тебя больше таких штук нет? – с надеждой спросил Гэндальф. – Типа той, которой ты Горыныча кокнул?

– Нет, – сказал я. – Все, что у меня было, при обыске отобрали. Да и она тоже на такое количество не потянет.

– Плохо.

– Плохо, – сказал я. – Слушай, ты уже один раз умирал. Как это было?

– Очень неприятно, – припомнил Гэндальф. – Особенно воскрешение. Второй раз такое пережить мне бы не хотелось.

– Может, и не переживешь. Драться будем?

– Их штук пятьсот.

– Да.

– А нас двое.

– Опять да.

– Конечно, будем! Не сказал бы, что геройская смерть стояла бы высшей строчкой в моем списке приоритетов, но раз не остается ничего другого…

– Простите, – вмешалась Василиса, становясь справа от меня. – Вы сказали, что вас двое. Это неправильно. Нас трое.

– Дева-воительница, – пробормотал Гэндальф. – Как это прекрасно.

– Вас они не убьют, – сказал я. – Живая вы представляете большую ценность. Незачем вам в это лезть.

– Живой я им не дамся, – ответила она. – Лучше смерть.

Я пожал плечами.

– Это ваш выбор. Колхоз – дело добровольное.

Она обнажила меч, отобранный у кого-то из Кащеевых стражников. Гэндальф нахмурился и извлек из-под балахона приличных размеров клинок. Видел бы его в этот момент Фрейд, мог бы разразиться целой диссертацией.

У меня меча не было, равно как и большого желания биться холодным оружием, поэтому я вытащил из кобуры ствол и встал между Василисой и Гэндальфом как бесстрашный и не ведающий ни сомнений, ни жалости герой фильмов Джона By. Два белых голубя пролетели над склоном холма.

– Э, – сказал Гэндальф и закашлялся. – Сергей, я хочу попросить у тебя прощения. Я тебя во все втянул. Это ведь не твоя война.

– У хоббитов ты прощения просил?

– Никогда.

– Так не начинай сейчас, – сказал я. – Я мальчик взрослый, сам понимал, во что лезу.

Хазары были близко. Они оставили своих лошадей у подножия холма, а сами карабкались по склону. Я уже мог различить их желтые, бесстрастные монголоидные лица.

А различив, открыл огонь.

Я снял человек тридцать, прежде чем у меня кончились патроны, а хазары подобрались настолько близко, что завязалась рукопашная.

Гэндальфу пришлось распроститься с имиджем Древнего Старца. Рубился он как молодой, весело и отчаянно. Очевидно, знакомство с Арагорном, Леголасом и Гимли, а также прочей кровожадной компанией даром для него не прошло. Меч в его руках словно жил своей собственной жизнью, и вокруг мага быстро вырастал курган из мертвых тел.

Василису хазары старались не трогать, разве что иногда замахивались мечом в пылу схватки. Она не отвечала им взаимностью и рубилась не на шутку, так что они старались обходить ее стороной.

Перезарядить пистолет я не успел, так что пришлось мне присоединиться к общему веселью. Какой-то хазарский тип замахнулся на меня мечом, я перехватил его руку на подходе, сломал ее в двух местах и вынул из ослабевших пальцев меч. Меч был кривой. Больше похож на саблю, которой Василий Иванович белых рубил.

Я взмахнул сабелькой и выбил оружие из рук другого хазарского типа. Обратным движением я отрубил ему руку. Хазар попятился и исчез в толпе.

Искать инвалида я не стал. Меня больше занимала проблема его здоровых собратьев.

Минут через десять схватки начало сказываться подавляющее численное превосходство противника, мы были оттеснены к краю обрыва. Снизу серебрилась лента реки, и лететь до этой ленты надо было метров пятьсот по вертикали. Причем река была не слишком глубокая, так что надежд на благополучное приводнение я не питал. И не росло рядом даже ни одной сосны, чтобы в отчаянии я попытался повторить подвиг Рембо.

Гэндальф пробормотал что-то на своем майарском наречии, и вокруг нас полыхнуло огнем. Человек пятнадцать полетели вниз, объятые пламенем, остальные на время отступили и стали ждать, пока стена пламени пойдет на убыль.

– Да, – сказал Гэндальф, вытирая выступивший на лбу пот рукавом балахона. – Велико Тридесятое царство, а отступать некуда. Позади обрыв, блин.

Иногда я жалею, что жизнь не похожа на голливудский боевик. Потому что в голливудском боевике нам на помощь уже спешила бы дружина богатырей, ведомая чудесным образом выздоровевшим Муромцем, либо сам князь Владимир Красное Солнышко поднял бы свою армию, прослышав о наглом хазарском вторжении. В общем, если бы дело было в голливудском боевике, то нас бы спасли в самый последний момент.

В жизни я стараюсь не попадать в такие ситуации, когда спасение возможно только в самый последний момент. Однако, несмотря на все мои старания, ситуации эти почему-то категорически отказываются обходить меня стороной.

Вот и сейчас. Откуда взялись эти хазары? Чего им надо в этой заброшенной местности, где некого грабить, нечего жечь и некого насиловать? Большой вопрос.

И я знаю ответ. Они здесь только для того, чтобы осложнить мне жизнь. Я даже не верю, что им нужна Василиса как продолжение их планов относительно экспансии. Я не верю, что они хотят положить конец вредной для них деятельности Древнего Старца. Я не верю, что они сбились с пути и появились здесь совершенно случайно.

Нет, они здесь только для того, чтобы осложнить мне жизнь.

Кисмет, как говорят персы.

– Неожиданные спасения, – пробормотал Гэндальф, чьи мысли текли в том же направлении, что и мои. – Нам нужно неожиданное спасение. В Арде я был большим специалистом по неожиданным спасениям, некоторые из них готовил годами. Знаешь ли ты, Серега, как трудно подготовить по-настоящему неожиданное спасение, сколько на это положено труда, сил и точного хронологического расчета?

– Не знаю, – сказал я. – А на этот случай ты ничего не припас?

– Увы, – в отчаянии развел руками Гэндальф.

Поскольку в правой руке Пыльного был меч, хазары расценили его жест как приглашение к драке, уважительно заулюлюкали и поперли в атаку.

Пыльный зарубил троих. Василиса проткнула мечом одного, особо настырного. Скольких я положил, не помню. Какой смысл вести точную статистику, если врагов все равно около пяти тысяч и бой просто не может закончиться в твою пользу?