Древнее китайское проклятие - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 34

Стражи у моста нет. Он сам себе стража, никого ненужного не пропустит. Так что если кто все заклятия охранные каким-то образом обошел и до этого места чудом добрался, в город все равно не попадет. Конечно, если он не достойный.

Другого пути в Шамбалу нет. Когда нас, первокурсников, сдавших предварительные экзамены, сюда привезли, Мост стал самым главным тестом. Трое вообще идти по нему отказались и были моментально отправлены домой. Пятеро решились.

Четверо дошли.

Жестоко, конечно, но что поделать. Один из нас оказался недостаточно хорош, чтобы к истокам мудрости припасть. Видать, что-то Мост в нем нехорошее усмотрел.

За все время одна лишь ошибочка у Моста вышла. А может, человек на тот момент и впрямь был хорошим, а лишь потом вконец испортился. Но после окончания школы он ни разу больше на Мост не вступал, так что не дал возможности ошибку исправить.

Я выкурил сигарету, развеял пепел по ветру, а окурок спрятал в карман. Бросить его на изумрудную траву казалось мне просто кощунством.

Надо идти.

Не ведомые мне строители умудрились возвести мост без единой опоры, силой магии исключительно. Мост был из цельного куска хрусталя, и, когда идешь по нему, создается впечатление, что паришь в воздухе. Это он со стороны красивый и блестящий, в лучах солнца переливается. А когда ты на него становишься, ты его и не видишь толком.

Я ступил на Мост обеими ногами. Эти двести метров всегда казались мне бесконечными.

Никогда не знаешь, в какой именно момент тебя может сбросить. Некоторые срывались на первом же шаге, некоторые доходили до середины, был случай, когда человек рухнул в пропасть в двух метрах от заветной Шамбалы. Никакому логическому анализу решения Моста не поддавались.

Когда идешь по Мосту, вспоминаешь всю свою жизнь. Все то хорошее и плохое, что ты успел сделать. И понимаешь, как мало сделал хорошего и как много сотворил плохого. И каждый раз даешь себе зарок исправиться, стать лучше, работать над собой и совершенствовать свою сущность. Это если дойдешь, конечно.

На середине Моста я вспомнил, как в трехлетнем возрасте не поделил игрушку со своим товарищем по песочнице и пообещал себе найти этого повзрослевшего товарища и сделать ему что-нибудь хорошее. За игрушку было нестерпимо стыдно, даже слезы на глаза наворачивались.

В общем, пока дошел, все гнусности свои вспомнил. Включая самые мелкие.

Нелегкое испытание, доложу я вам. Вроде бы после каждого раза стараешься стать лучше и вроде бы даже получается, а идешь на следующий заход и понимаешь: недостаточно еще над собой поработал, раз все равно страшно. Думаю, без страха по этому Мосту только святые ходить могут.

На другом конце Моста стоял мой учитель. Он ничуть не изменился с того времени, когда я видел его в последний раз, да это не очень-то и странно: для мага десять лет – не срок.

Среднего роста, прямой, как стрела, черные волосы забраны в пучок на затылке. Обладатель смуглой кожи и выдающегося носа. Одет он был в старые линялые джинсы и кожаную куртку. На ногах красовались сношенные кроссовки.

– Здравствуй, Герман, – сказал он. – Я рад тебя видеть.

– Здравствуйте, Роман! – приветствовал я. – Наша радость взаимна.

Рукопожатие его было крепким, как и раньше.

– Ты по делам здесь или просто стариков проведать решил? Ну, я-то в любом случае рад тебя видеть.

– По делам, – вздохнул я. – Архивариуса сейчас где найти можно? Мне бы пропуск в библиотеку выписать.

Библиотека Шамбалы хранит самое большое собрание магических книг в мире. На ее книжных полках спрятаны такая мудрость и такая мощь, что даже постоянному обитателю Шамбалы нужен пропуск для доступа к ее сокровищам.

– Пойдем. – Роман взял меня под руку. – Думаю, что пропуск тебе не нужен.

– Как это? – спросил я. – Что, отменили старый режим безопасности?

Это вряд ли. Правила пользования библиотекой возникли чуть ли не одновременно с основанием города, и с тех пор ни разу не изменялись. Кто бы ни пришел к власти в тайном городе, замахнуться на их отмену он бы не посмел.

– Нет конечно, – сказал Роман. И следующими своими словами огорошил меня по полной программе: – Но ты же знаешь, что в правилах есть исключения?

– Для лиц, входящих в первую двадцатку, – растерянно пробормотал я.

Двадцать магов, признанных самыми могущественными решением беспристрастного жюри в составе одного… гм… лица, обладают правом беспрепятственного доступа в любое место Шамбалы. Включая библиотеку. Но когда я последний раз заглядывал в наши рейтинги, то был тридцать шестым.

И надувался от гордости. Тридцать шестой в общемировой классификации – это уже кое-что.

Но я считал, что уже достиг апогея и выше мне не подняться. Я даже думал, что в списки закралась какая-то ошибка. Не чувствовал я себя тридцать шестым. Ведь даже великий и могучий мой учитель Роман, коего я всегда считал образцом мага и примером для подражания, стоял на двадцать восьмой строчке, а мне казалось, что его уровня мне не достичь.

– Вот именно, – спокойно сказал Роман, – твой потенциал всегда был огромен, и сила твоя растет. Ты – двенадцатый.

У меня чуть ноги не подкосились. Я о таком даже мечтать не мог. Двенадцатый! Подумать только, я вошел в двадцатку лучших! Чем я такое заслужил?

– Не шутите так, – пробормотал я, хотя и знал, что с такими вещами Роман шутить не будет.

Он пожал плечами.

– Пойдем.

Шамбала – самый красивый город в мире. Его купола сверкают на солнце всеми цветами радуги и даже теми цветами, при виде которых радуга мгновенно бледнеет от зависти и растворяется в тумане. Шпиль астрономической лаборатории пронзает облака. Вокруг корпусов разбиты парки и скверики, в которых растут растения со всего нашего мира и не только из него. Статуи, украшающие дорожки, являются шедеврами, и за каждую из них любой музей мира отвалил бы целое состояние.

Шамбала населена великими, мудрыми и добрыми людьми. В ней всегда царит гармония, атмосфера взаимопонимания никогда не покидает этого города.

– Козел безрогий! – послышалось из-за кустов. – Нет, ну это ж надо таким уродом быть! Что значит «не нашел»?

– Не нашел, – угрюмо ответил другой голос. Роман улыбнулся, и мы заглянули за завесу живой изгороди.

На живописной полянке, украшенной фигурками древнегреческих сатиров, стояли два абсолютно идентичных человека, и один из них честил второго на все лады.

– Так… – Ругающий субъект медленно закипал. Точка кипения его организма всегда была достаточно низкой. – Какая была команда?

– Найти.

– Нашел?

– Нет.

– А чего сюда приперся, раз не нашел?

– Доложить, – мрачно сказал ругаемый.

– О чем? – возопил ругающий. – О невыполнении приказа? Жаль, что мы не в армии. Я бы тебя расстрелял. Иди и ищи!

– Где?

– Если бы я знал где, – медленно сказал субъект, – ты бы мне на фиг был не нужен, понимаешь?

– Что опять потерял, Витька? – спросил Роман.

– Умклайдет во время утренней пробежки где-то выронил, – буркнул Витька, поворачиваясь в нашу сторону. – О, привет, Герка.

– Здорово, Витька, – сказал я.

Хоть он и старше меня в два раза и по всем понятиям в отцы мне годится, он все равно Витька. Ни у кого язык не поворачивается назвать его Виктором, а отчество вообще никто не помнит. Витька и Витька.

– Сделал дубля, а он дурак дураком, – пожаловался Витька. – Иди, ищи, кому сказал.

– Иду, – мрачно сказал дубль и неохотно поплелся прочь.

– Живо!

Дубль прибавил шагу, но, как только скрылся за кустами, снова его сбавил. Дубль несет отпечаток личности своего оригинала. А значит, дубли Витьки, как бы он ни старался, всегда будут наглыми и независимыми.

– Ты бы поздравил человека, – сказал Роман.

– О, – спохватился Витька, – поздравляю. С меня стакан кефира. Кстати, а с чем? Роман вздохнул.

– Как один из его педагогов, ты должен был бы знать.

– Я знал, – сказал Витька, – только забыл. Работы много. Умклайдет вечно теряется. И вообще.